– Нет! – снова воскликнул Дэвид, и на этот раз, наконец, пошевелился, взяв меня за плечи и физически сдвинув с дороги. Потом решительно усадил на диван.

– Ты не понимаешь. Япрошутебя молчать.

– Слушай, она ясно попросила, – сказал Джонатане и наставил на меня палец.

– Нет! – Дэвид выбросил руку вперед, ладонью от себя, отталкивая Джонатана, хотя тот не предпринимая никаких шагов для реализации нашего решения. Он опустился на одно колено прямо в своем оливковом пальто и взял мою руку в свои. Тепло кожи, искренность, сияющая в его глазах…

– Джоанн, это касается только его и меня. Дай нам решить это между собой.

Джонатан перевернул бутылку, осушив до дна, и бросил ее в камин. Звон стекла затерялся в реве пламени, огонь взметнулся, ластясь, словно домашний любимец.

– Дерьмо. Несмотря на то, что все это очень трогательно, Дэвид, это совершенный бред. Ты не сможешь сделать ее одной из нас. Ты можешь сохранить ей жизнь, ты можешь дать ей силы, но цена этого слишком, чертовски высока. Неужели ты думаешь, что я собираюсь стоять в стороне и позволю тебе это сделать?

Дэвид улыбнулся, но я точно могла сказать, что улыбка предназначалась не мне. Она была горькой, очень личной и полной боли.

– Смотри, как ты прекрасна, моя любовь, смотри, как ты прекрасна…

– Эй! Не нужно мне этого цитировать. Ты же знаешь, как я это ненавижу. – Джонатан подошел сзади и впился взглядом в нас обоих. После долгого молчания что-то в нем растаяло. Может быть, гнев. Или решимость. – Ты действительно это делаешь.

Пальцы Дэвида сомкнулись вокруг моих.

– Это уже сделано.

– Ты умрешь, чтобы дать ей жизнь.

– Я не думаю, что это обязательно должно случиться, но если дойдет до этого, то да. Я не боюсь.

Внутри меня что-то застыло в неподвижности. Совершенной, абсолютной неподвижности. Я вся сосредоточилась на Дэвиде, на его глазах, на энергии, перетекающей от него ко мне. Энергии, которая, как я теперь понимала, поддерживала мою жизнь.

– Пожалуйста, – голос Дэвида стал мягким, низким, вибрирующим в глубине горла, – Джонатан. Пожалуйста. Это мойвыбор.

Он сделал акцент на последнем слове, и я видела, как оно ударило второго джинна, стоявшего, скрестив на груди руки и глядя вдаль. Окутало болью.

Между этими двумя было так много того, чего я не понимала, и знала, что никогда не пойму. Я знала Дэвида не больше недели, они же провели вместе вечность. Неудивительно, что Джонатан был тверд и до боли резок с ним. И не удивительно, что он желал моей смерти. У меня возникли те же самые чувства, если бы я обнаружила, что кто-то пытается разрушить дружбу, имеющую столь длинную историю.

– Твой выбор, – повторил Джонатан. – Ну да, ты молодец. Если я лишу тебя выбора, то буду не лучше последней задницы, заключившей твою душу в бутылку. Ты это имеешь в виду?

Он уставился в окно. Раньше там был замерзший снежный ландшафт с чистым голубым небом. Теперь за окном простиралась улица большого города с массой людей, двигающихся подобно кровяным тельцам в артерии – каждый сам по себе. Серое небо, серые здания, серый дым выхлопных труб такси.

Он сказал:

– Ты знаешь, как я к ним отношусь. Они словно нашествие саранчи, пожирающей все на своем пути. И теперь ты хочешь открыть для них еще и наш мир.

– Не дляних. Она человек. Один человек.

– Одна смертная, – поправил Джонатан. – В наши дни каждый отдельный человек заслуживает того, чтобы быть стертым с лица земли.

То, что он сказал, для него не было пустым звуком. Джонатан снова повернулся и уставился на нас.

– Но ты не собираешься меня слушать. Ты никогда этого не делал. Даже если это сработает, один изнихнайдет тебя, точно также как в последний раз, засунет тебя в чертову бутылку и сделает рабом. Ты выиграл свою свободу, Дэвид. Это драгоценный приз. Не разбазаривай ее подобным образом.

– Я не разбазариваю, – ответил Дэвид, – я трачу свободу на то, что считаю действительно важным.

Его слова ранили Джонатана словно ножом. Он вздрогнул и с тихим стоном втянул в себя воздух. Потом снова отвернулся к окну, уставился в него невидящим взглядов, и внезапно я почувствовала, что нечто упускала прежде. Вся эта мощь, такая масса возможностей – и при этом он был в ловушке.

Заперт здесь в этом доме, какую бы реальность он ни создавал для себя. Он смотрел на мир из этого сейфа, разделенный с ним оконным стеклом.

И, возможно, будучи тем, кем он был, обладая подобным могуществом, он не имел иного выбора.«Он единственный истинный бог для тебя в твоем новом существовании, маленькая бабочка», – сказала Рэйчел.

Бог, не смеющий покинуть свои небеса.

– Что будет, если я умру? – спросила я. Должно быть, я удивила из обоих. Я чувствовала реакцию Дэвида и угадала реакцию Джонатана по тому, как напряглись, а потом вновь расслабились его плечи.

– Ты джинн, – сказал Дэвид, – ты не можешь умереть.

– Согласно его словам, я только половина. Значит, могу. Итак, что будет, если половина умрет? – Я откашлялась, прочищая горло. – Если это произойдет, получит ли Дэвид свою энергию обратно?

– С тобой ничего не случится, – буркнул Дэвид.

– Я сейчас не с тобой разговариваю.

– Ладно. Хорошо. Попробуй поговорить сним.

Джонатан ответил на мой вопрос:

– Это зависит от того, будет ли он идиотом настолько, чтобы умереть вместе с тобой или все же позволит тебе уйти. Но да, если позволит… он вновь станет самим собой.

– Значит, когда ты говорил, что хочешь вес исправить и восстановить его силы, это означало, что ты хочешь меня убить.

Тишина. Джонатан не признавал, но и не отрицал этого.

– Я бы не советовала тебе пытаться это сделать. Может, это не слишком заметно, но меня чертовски трудно убить, – сказала я. – Посмотри вокруг. Много ли ты знаешь людей, переживших владение сразу двумя Метками Демона?

Джонатан обернулся и наградил меня кривой язвительной улыбкой.

– Она еще только половина джинна, а уже приносит мне огорчения. Должно быть, твое влияние.

– Я тут ни при чем. Я думал примерно так же, когда только встретил ее. – Улыбка Дэвида была теплой, гордой, удовлетворенной. – Поверь мне, Джонатан. Она тебе понравится.

Ответный отклик – так похожий на любовь – промелькнул в глазах Джонатана.

– Я верю тебе, – сказал он. – Посмотрим, что это мне даст.

Он вновь повернулся лицом к окну.

– Ты нарушил закон, Дэвид. Ты привел человека в наш мир. Значит, ты обязан за это заплатить. Если ты не хочешь в качестве расплаты отказаться от нее, тогда будет что-то другое.

Огонь в камине внезапно вспыхнул и опал черной золой. Свет от окна поблек до холодного серого цвета. Джонатан повернулся. Больше не было маскировки под обычного парня. Все вокруг изменилось. Диваны исчезли. Деревянные, цвета меда стены сменились на строгий мрамор храма.

И Джонатан сделался чем-то настолько ярким, настолько мощным, что я крепко зажмурилась и отвернулась, пытаясь справиться с волной чистейшего ужаса.

«Он единственный истинный бог для тебя в твоем новом существовании».

Я и не догадывалась, что Рэйчел говорила это буквально.

Я почувствовала, что Дэвид преклонил колени, и последовала его примеру, держа голову склоненной и рот закрытым.Этобыло то, о чем предупреждал меня Дэвид. С этим Джонатаном