следователям там, внизу, было ужасно», – сказал Польцер.

Полиция сказала, что стены отсыревшего подвала были покрыты плесенью, и из-за этого у его обитателей был грибок. Но больше всего сыщиков поразили обнаруженные бледные рисунки, сделанные тремя детьми, которых с самого рождения держали в тесном темном логове.

Темница, в которой жили Элизабет и ее дети, ничем не напоминала внешний мир. Она спряталась глубоко под землей, в конце долгого лабиринта – нужно было пройти пять подвальных комнат, отпереть восемь запертых дверей, чтобы просто добраться до входа в нее. Фрицль установил на них несколько кодовых замков. Система безопасности, достойная даже банковского сейфа.

Войдя в подземную мастерскую Фрицля, вы не сразу могли заметить вход в темницу. Он был спрятан за полкой, заставленной банками краски. Чтобы подойти к входу – метровой армированной железобетонной двери, – полки нужно было отодвинуть. Стальной остов двери был залит бетоном, что делало дверь настолько тяжелой, что сдвинуть ее с места смогли только четверо взрывников. Сам Фрицль обращался с ней только при помощи электрического управления. Если бы оно сломалось, семья оказалась бы в ловушке, запечатанной в живой могиле навечно.

Но ни один обычный посетитель подвала никогда даже и не добрался бы до его мастерской. Строжайший запрет. Зять Фрицля Юрген Хельм рассказал, что он спускался в подвал, но у него не было причин подозревать, что за полками пряталась потайная дверь. Его сын Йозеф-младший также имел доступ в подвал, но – и в этом единодушны все источники – он медленно соображал и находился полностью под пятой своего отца. Вся территория подвала и мастерская были строго закрытыми зонами для членов семьи Фрицля, друзей и живущих наверху квартиросъемщиков.

«Кто бы ни переступал порог дома, он был предупрежден», – сказал один из бывших жильцов.

То же подтвердили и Йозеф Лайтнер, Альфред Дубановски, Сабина и Томас Киршбишлер, которые тоже жили в доме.

Электронный замок на потайной двери открывался только специальным кодом на пульте, который Фрицль всегда носил при себе. Чтобы пробраться в небольшой дверной проем, нужно было согнуться пополам. От него начинался прямой коридор, ведущий в ряд помещений, общей площадью приблизительно 60 квадратных метров. Пол был неровным и бугристым. Ни в одной точке подвала высота потолка не превышала 1,70 метра. Прямой коридор каких-то 30 сантиметров в ширину и 5 метров в длину вел туда, где они готовили еду и где находилась маленькая ванная с душем. Труба, подведенная к жилому пространству, обеспечивала минимальную вентиляцию четырем людям, не покидавшим его 24 часа в сутки, семь дней в неделю, много лет.

Сам подвал был маленьким, гнетущим и темным, освещаемым только тусклыми электрическими лампочками. Голые трубы пролегали по отсыревшим стенам. Были еще скудные украшения и кое-какие пожитки, кроме телевизора, видеоплеера, радио и детских рисунков и плакатов, развешанных на стенах. Первую комнату, где находилась ванная и кухня, сыщики покидали, чувствуя дурноту. Покрытый плесенью душ, унитаз в катастрофическом состоянии. Через герметично запертые двери не мог проходить свежий воздух, и поэтому стойкий запах сырости был неизбежен.

Ванная, в которой были маленькая сидячая ванна и душ, была раскрашена рисунками осьминога и цветка. На другой стороне короткой перегородки был таз, над которым стоял шкафчик с зубными щетками и прочими туалетными принадлежностями. Рядом висело полотенце, находился еще и нагреватель. В стену был вбит крючок, на который Элизабет повесила свой белый халат, и маленький столик, который она застелила рыжей клеенкой. Рядом была маленькая плитка.

Далее коридор вел в две спаленки, разделенные тонкой перегородкой, – в каждой стояло по две кровати. Австрийская полиция отказалась публиковать в прессе снимки из спальных комнат жертв, ссылаясь на желание сохранить их приватность. Тем не менее известно, что ни спальни, ни какие-либо другие комнаты не разделяют ни дверь, ни занавески, что подтверждает то, что Фрицль насиловал Элизабет прямо на глазах у их детей. Сказать, что у него не было ни капли стыда, – не сказать ничего. Впрочем, и все другие телесные нужды приходилось справлять на виду друг у друга.

По крайней мере часть помещения была обита слоем резины, и все подземелье было звукоизолировано, но значения это уже практически не имело. Оно было так глубоко под землей, что никакие звуки все равно не были бы слышны. Никакие шумы извне не могли проникнуть под бетонные своды темницы, и никакие крики, как бы громки они ни были, не могли прорваться наружу. Вентиляционная шахта была спроектирована для ядерного бункера, и в ней были установлены звукопоглощающие экраны, замедляющие потоки воздуха, и фильтры, предотвращающие попадание в поток воздуха осадков, которые также не пропускали звук. Темница была полностью изолированным, замкнутым, беззвучным мирком, абсолютно обособленным от всего, что творилось вне его стен.

Система фильтрации в вентиляционной шахте сдерживала проходящие по ней порывы воздуха, истощая поступление кислорода. Но ядерные убежища были спроектированы для того, чтобы укрываться в них самое большее несколько недель – не месяцев и не лет, – после чего их нужно было покинуть. Со слабым воздушным потоком, изолированными стенами, теплом, выделяемым четырьмя телами, плитой, горячей водой и в конце концов холодильником и морозильной камерой и другими электрическими приборами, создавало в помещении страшную жару. Добавьте к этому влажность от стирки, купания и приготовления пищи, и можно представить, что жизнь там была похожа скорее на жизнь в сауне.

Комнаты были описаны полицией как чистые и опрятные – надо отдать должное хозяйственности Элизабет. Но офицеры отметили, что вонь в подвале стояла «практически невыносимая». С этим она была бессильна бороться – вытравить запахи пищи и человеческого проживания здесь было невозможно. Без окон и без свежего воздуха, без свободного места для подвижных действий и с одним только электрическим светом немудрено, что Элизабет и все ее дети были больны. Недостаток кислорода, по словам врачей, и довел Керстин до такого состояния.

Команда экспертов-криминалистов изучала место преступления не одну неделю, их производительность резко падала из-за проблем с дыханием. «Сыщики, одетые в специальную одежду и маски, могли оставаться там не более часа, – сказал Польцер. – И на протяжении этого часа они, группа за группой, пытались собрать все, что только могли найти в помещении, и тщательно искали образцы ДНК, чтобы получить доказательства того, действительно ли обвиняемый совершил это преступление в одиночку. До этого момента мы не могли приступать к таким техническим средствам, как ультразвуковые датчики, к измерениям резонанса и звукометрии, так же как и к изучению всех электронных и электрических систем».

Анализы образцов ДНК, изъятых из подвала, окончательно подтвердили, что Фрицль действовал один. Герхард Зедлацек, представитель обвинения, позже признал, что в подвале не было обнаружено ни одного следа ДНК, принадлежащего кому-либо кроме самого Фрицля и его пленной семьи, и Элизабет сказала, что сама она тоже никогда не видела никого в подвале и даже не думала, что в этом может быть замешан кто- то еще. Но невыполненной работы оставалась еще пропасть.

Даже неделю спустя после этих находок Польцер говорил: «В подвале все еще остаются зоны, которые мы не осмотрели, и я полагаю, нам понадобится еще недели две, прежде чем мы сможем ответить на все интересующие нас вопросы о том, как Фрицль контролировал эту территорию и детей».

Вскоре сыщикам стало ясно, что строительные работы Фрицля еще не были закончены. Полиция обыскала заваленные щебнем и грунтовкой комнаты, смежные с 60-метровым жилым блоком без окон, о котором им уже было известно. «Зоны подвала, как выяснилось, находились на стадии строительства, и вполне возможно, что Фрицль планировал расширять его и дальше, – сказал Польцер, тем самым разоблачая заверения Фрицля о том, что он собирался выпускать своих пленников на волю. – Этот человек само воплощение зла, – продолжал он. – Нельзя выразить словами, какое несчастье он навлек на свою семью».

Спустя три недели с начала работ специалисты все еще пробивались сквозь старые подземные стены, чтобы добраться до потайных комнат. Они также исследовали электрические, водопроводные и охранные приспособления в подвале на предмет того, мог ли Фрицль соорудить их сам, или прибег к посторонней помощи. Все же они пришли к выводу, что Фрицлю никто не пособничал, кроме того, он принуждал свою несчастную дочь оказывать посильную помощь, несмотря на ее болезненное состояние. Вместе с отцом они выкопали 200 тонн земли – а это 17 грузовиков, – от чего ему удалось еще и как-то избавиться.

Полиция по-прежнему была в недоумении. Им было интересно и то, как Фрицлю удалось пронести в подвал две койки в 1993 году, оставшись незамеченным ни женой, ни соседями. Еще позднее он привез туда