Зайцев. Роза, я тебя умоляю!..

Роза Еремеевна. Ну, в чем дело?

Зайцев. Она не знает.

Роза Еремеевна. Что она не знает?

Зайцев. Она не знает, что она моя жена.

Клава. Как вы попали в мою комнату? Кто вам позволил? Что все это значит?

Зайцев. Товарищ Игнатюк, ради бога, на два слова!

Клава. Отстаньте от меня. Кто вы такой? Костя, что этому гражданину от меня надо? Я его абсолютно не знаю.

Зайцев (Розе Еремеевне). Ты слышишь? Она меня абсолютно не знает.

Костя. Поздно, Клавдия Васильевна, больше не обманете.

Клава. Товарищи, что же это делается? Костя, Костечка!.. Клянусь тебе всем святым! Жизнью своей клянусь, счастьем клянусь, сердцем клянусь, отцом, матерью клянусь, пусть меня на этом самом месте громом убьет!..

Входит депутация от служащих дома отдыха «Сыроежки», в том числе швейцар, врач, директор и повар с большим тортом в виде ледокольного парохода «Фарлаф», затертого во льдах. Большое сахарное пылающее сердце, пронзенное стрелой, с инициалами «З» и «И».

Повар (по бумажке). Товарищ Игнатюк и товарищ Зайцев! Позвольте от имени коллектива сотрудников нашего дома отдыха номер пятнадцать «Сыроежки» приветствовать в вашем лице не только двух известных людей нашей страны, но также и двух образцовых супругов, исключительно нежных и любящих, которые…

Роза Еремеевна. Что? Ну, это мы еще посмотрим! Только через мой труп… (Бросается к Зайцеву.)

Зайцев. Роза, не мучь меня, я уже сегодня лежал в мешке на крыше, мне уже делали общий кварц… (Хочет бежать.)

Роза Еремеевна. Нет, постой. (Хватает торт.)

Директор. Что вы делаете?

Роза Еремеевна. Я его сейчас убью этим тортом!

Шум, скандал. Зайцев бежит к двери.

Входит Шура.

Шура (Зайцеву, который сталкивается с ней в дверях). Гражданин, вы как сюда попали?

Зайцев. Пустите!

Шура. Э, нет, постойте. Гражданин! (Хватает Зайцева за шиворот.)

Директор. Шура, что вы делаете? Это муж Клавы Игнатюк!

Шура. Кто муж Клавы Игнатюк? Этот гражданин? Здравствуйте. Муж Клавы Игнатюк — вот он. (Показывает на Костю.) Товарищ Галушкин. А это какой-то жулик. Он еще сегодня утром, когда я заменяла Филиппа Максимовича, делал покушение проникнуть в наш дом, морочил мне голову какими-то детскими кроватками, только я его не пустила. А он, видите, все-таки как-то пробрался.

Директор. Что? Так это не муж Клавы Игнатюк?

Шура. Конечно. Какой он ей муж! Разве он похож на такого мужа? Муж — вот он!

Швейцар. Они мне сказали, что муж Клавы Игнатюк. Гражданин, вы муж товарища Игнатюк?

Зайцев. Нет, я не муж товарища Игнатюк.

Клава. Это просто какой-то самозванец.

Директор. Ах, так! (Грозно.) Позвольте! Значит, вы самозванец?

Зайцев. Да. Я извиняюсь. Я самозванец.

Директор. Товарищи, вы слышите? Это самозванец. И главное — где?! В «Сыроежках»! Самозванец в «Сыроежках»! Вы видели что-нибудь подобное?!

Швейцар. А ну, гражданин самозванец…

Зайцев. Роза, ты видишь, меня забирают.

Швейцар. Пойдем!

Роза Еремеевна. Куда вы хотите вести моего мужа?

Швейцар. В милицию.

Роза Еремеевна. Ты — самозванец? Мне дурно! Зачем ты это сделал?

Зайцев. Исключительно ради детей. Товарищи, выслушайте меня! У меня не было корыстных побуждений. У меня не было другого выхода. Поймите, сегодня воскресенье, седьмое, завтра понедельник, восьмое…

Швейцар. Гражданин, пойдем.

Зайцев. Не пойду! Прежде чем я по поймаю Миусова, я никуда не пойду. Заявляю категорически. Слышите! Где Миусов? Сегодня седьмое, завтра восьмое, послезавтра девятое. База закрывается на капитальный ремонт девятого. Ясли мы обязаны открыть пятнадцатого. Для этого краску необходимо получить не позже десятого. Документы на краску нужно провести через бухгалтерию главного управления не позже десяти восьмого. А без резолюции товарища Миусова это невозможно! Но Миусов приезжает на работу в одиннадцать. Значит, восьмое пропадает. А база закрывается на капитальный ремонт девятого. Остается седьмое, сегодня. Так что если я сегодня не буду иметь на руках резолюции товарища Миусова, то мы останемся без краски. Я должен иметь краску десятого, для меня это вопрос чести. И я буду ее иметь десятого — кровь из носа! Где Миусов? Пусть он напишет: «Выдать», — и тогда водите меня, куда хотите.

Швейцар. Гражданин самозванец, не задерживайтесь.

Зайцев. Пустите меня! Где Миусов? Дайте мне Миусова!

Клава. В самом деле, товарищ, вы же видите, что человек болеет за свое дело. Не трогайте его. Пусть получит резолюцию.

Зайцев. Спасибо вам, товарищ Клава. Большое вам спасибо. Вы меня морально поддержали… (Кричит.) Товарищ Миусов! Вот несчастье! Пропал человек! Прямо- таки черт знает что! (С досадой стучит кулаком по часам.)

В часах возня, и вдруг часы начинают громко и лихорадочно часто бить без счету. Все остолбенели.

Дверь часов отворяется, и, почти задушенный какими-то цепями и гирями, появляется Миусов.

Зайцев. А, вы здесь!

Миусов. Послушайте…

Зайцев. Пишите!

Миусов. Ради бога, профессор…

Зайцев. Пишите, у меня нет времени. Меня ведут в милицию.

Миусов. Писать?

Зайцев. Да, пишите.

Миусов. Хорошо, профессор, я напишу все, что вы хотите. Что писать?

Зайцев. Всего два слова. Вот здесь: «Выдать. Миусов».

Миусов. Выдать?

Зайцев. Да. Высококачественную белую эмалевую краску.