Костя. Ну, сказал.

Клава. Как же ты сказал?

Костя. Сказал — Галушкин.

Клава. А что я — твоя жена, сказал?

Костя. Не сказал.

Клава. Ну?

Костя. Что «ну»?

Клава. Не соображаешь?

Костя. Нет.

Клава. Плохо дело. Тогда тебя действительно надо в мешок и на крышу. Напрягись. Ну! Не можешь? Эх, ты! Слушай. Я приезжаю сюда, в «Сыроежки», и говорю, что буду отдыхать здесь с мужем. Костя, так?

Костя. Так.

Клава. Ты приезжаешь и спрашиваешь: «Клава Игнатюк здесь?» Тебе говорят: «Здесь». Верно?

Костя. Верно.

Клава. Причем учти: ты не говоришь, что ты мой муж. Да?

Костя. Да.

Клава. Значит, все знают, что я здесь с мужем, но никто не знает, кто мой муж. Так?

Костя. Так.

Клава. Что же тут удивительного в том, что швейцар сказал тебе, что здесь Клава Игнатюк с супругом? Все правильно. Клава Игнатюк с супругом и есть. Так?

Костя. Ну, допустим, что так. (Подозрительно.) Только все-таки что-то ты крутишь…

Клава. Теперь вопрос: кто муж Клавы Игнатюк?

Костя. Ты меня спрашиваешь?

Клава. Тебя.

Костя (грозно). Это я тебя спрашиваю: кто?

Клава. Опять двадцать пять! Неужели ты до сих пор не сообразил, кто муж Клавы Игнатюк? Ты. Понимаешь? Ты. Ты сам и есть муж Клавы Игнатюк.

Костя. Я?

Клава. Конечно.

Костя. А ей-богу, так оно и выходит — я. Конечно. Действительно, я. Стой! А как же швейцар сказал, что он известный человек?

Клава. А ты разве, Костечка, не известный человек?

Костя. Какой же я известный?

Клава. Как же! Герой Арктики, кочегар и вместе с тем помощник гидролога. Тобой смело можно гордиться. Про тебя и в газете было. Стало быть, ты известный.

Костя. Верно! Вот этого я как раз и не сообразил.

Клава. Теперь тебе все ясно?

Костя. Все ясно.

Клава. Слава богу!

Костя. Клавдюшенька, ты на меня не сердишься?

Клава. Может быть, и стоило бы, но не могу. Забирай обратно мои телеграммы.

Костя. Голубочка моя!

Клава. Вот видишь, дурачок, как все хорошо.

Нежно целуются.

Входит Шура.

Шура. Ох, опять извиняюсь…

Клава и Костя смущены.

Товарищ Галушкин, ванна готова.

Костя. Вот как жалко! А нельзя немножечко потом?

Шура. Уже сосновый экстракт положили.

Клава. Надо идти, неудобно.

Костя. Я быстренько, в пять минут проверну. Пять минут, Клавочка, подождешь?

Шура. Восемнадцать месяцев ждала, а еще лишние пять минут — это не составляет.

Клава. Конечно. Как-нибудь переживу.

Костя. Пока.

Клава. Пока. Не утони там.

Шура (уходя). До чего ж выдающийся супруг! На красоту!

Шура и Костя уходят.

Входит директор.

Директор (очень взволнованная). Товарищ Игнатюк, ваш супруг отдыхает?

Клава. Нет. Принимает ванну с сосновым экстрактом.

Директор. Как его нервы? Успокоились?

Клава. Более или менее. Но все-таки еще очень дергается. Вот что наделала с человеком Арктика.

Директор. Клавдия Васильевна, мне кажется, что тут дело не в Арктике!

Клава. Не в Арктике? А в чем же?

Директор. Вы меня простите, но тут, кажется, дело в неудачной семейной жизни.

Клава. Ну что вы! Семейная жизнь вполне удачная. Конечно, иногда бывают маленькие недоразумения, но, в общем, это ерунда.

Директор. Вы думаете? Нет, Клавдия Васильевна, к сожалению, это не ерунда. По-моему, ваш супруг чрезвычайно болезненно переживает разрыв с Розой Еремеевной.

Клава. Кто это Роза Еремеевна?

Директор. Вы не знаете?

Клава. Первый раз слышу.

Директор. Ах, тогда мне не надо было вам говорить! Простите… (Хочет уйти.)

Клава. Нет, постойте. Я хочу знать: кто это Роза Еремеевна?

Директор. Умоляю вас, не ставьте меня в щекотливое положение. Не заставляйте меня открывать чужую тайну.

Клава (грозно). Кто это Роза Еремеевна?

Директор. Ну, если вы так настаиваете…

Клава. Да, я настаиваю. Сейчас же говорите, кто это Роза Еремеевна!

Директор. Его супруга.

Клава. Кого супруга?

Директор. Супруга вашего мужа.

Клава. Что?!