Указав на Кабрильо, Питт тем самым отвлек внимание противника от группы на палубе и переключил его на другой объект. Двадцать пар раскосых глаз инстинктивно устремились ввысь; двадцать вороненых стволов автоматически нацелились на продолжавшего изрыгать проклятия шкипера, лишь в самый последний момент догадавшегося, что задумали двое из НУМА, которых он столь поспешно обвинил в трусости и измене.

Подавившись последним ругательством, Кабрильо вцепился в поручни и подался вперед, завороженно глядя на развернувшееся внизу кровавое побоище. Питт и Джордино разом распахнули свои куртки, продемонстрировав каждый дополнительную пару рук, крепко сжимающих десантные автоматы с пламягасителями и удлиненными рожками. Выпущенные ими длинные очереди в мгновение ока скосили более трети застигнутых врасплох морпехов. Первыми погибли командир и сержант, затем та же участь постигла еще шестерых бойцов. Убийственное соотношение четыре к одному за считанные мгновения сократилось почти вдвое.

Оставшиеся в живых, не ожидавшие ничего подобного от деморализованной команды ржавого лесовоза, на долю секунды замешкались, и этого оказалось достаточно, чтобы в бой вступили Пит, Боб и Эдди, непредусмотрительно оставленные в тылу. Они быстро опустошили магазины своих автоматов, уложив еще пятерых китайцев. Среди восьми уцелевших не осталось ни одного, не получившего ранение той или иной степени тяжести, но они были профессионалами и быстро опомнились, открыв ответный огонь. Эдди Цзинь словил пулю в ногу и теперь стрелял с колена одиночными, прячась за углом контейнера. Мидоуз с простреленным плечом перехватил автомат за ствол здоровой рукой, взмахнул им над головой и с диким ревом ринулся врукопашную. У китайцев тоже кончились патроны, но противник не оставил им времени на смену рожков.

Питт и Джордино, отшвырнув бесполезное оружие, принялись крушить носы и челюсти направо и налево. Особенно усердствовал итальянец, чьи соперники не превышали его ростом, но значительно уступали ему в силе и тяжести удара. До слуха охваченного азартом боя Питта, словно сквозь вату, донеслась отрывистая команда Кабрильо:

— Огонь!

Мгновение спустя разошлись в стороны маскировочные створки ракетных установок и две противокорабельные ракеты устремились к цели, зловеще воя и изрыгая пламя. В ту же секунду обе торпеды выскользнули из торпедных аппаратов и понеслись в сторону «Чандэ», оставляя за кормой бурунный след. Следом судорожно затряслись сдвоенные стволы скорострельных пушек, осыпая палубу и надстройки китайского корабля увесистым свинцовым градом. Никто не жал на кнопку «пуск» и на гашетки — все команды подавались с центрального пульта, за которым сидели Линда Росс и Макс Хенли.

В подобных ситуациях компьютер всегда точнее и надежнее человека, хотя, разумеется, тоже нуждается в контроле с его стороны. Не зря председатель Кабрильо всю свою сознательную жизнь следовал провозглашенному более полувека назад русским вождем грузинского происхождения принципу: «Кадры решают все». Линда и Макс были непревзойденными виртуозами в своем деле, и составленные ими программы автоматического наведения сработали на все сто процентов.

Первая ракета с «Орегона» пробила обшивку корпуса фрегата в нескольких футах от основания единственной дымовой трубы и разорвалась в машинном отделении, мгновенно обесточив корабль и лишив его хода. Вторая с убийственной точностью поразила радиорубку, парализовав связь с берегом и штабом флота. Более медлительные торпеды слегка запоздали, но и они угодили именно туда, куда им было положено. Два высоченных водяных столба взметнулись над палубой «Чандэ» на расстоянии полусотни футов друг от друга. Силой двойного взрыва корабль чуть не выбросило из воды. Вернувшись в прежнее положение, он начал быстро крениться на правый борт, ежесекундно забирая тонны морской воды, свободно поступающей сквозь огромные рваные пробоины, превосходящие диаметром трубу стратегического нефтепровода.

Командующий фрегатом «Чандэ» капитан третьего ранга Тинь Ю слыл человеком осторожным и предусмотрительным. Но и он купился на уловку, придуманную шкипером «Орегона» и блестяще разыгранную участниками «палубного шоу». Наблюдая в бинокль за высадкой абордажной команды, проходящей без малейших признаков сопротивления со стороны экипажа дряхлого лесовоза, давно отплававшего все сроки и годного только на металлолом, капитан позволил себе расслабиться и успокоиться. Его, правда, несколько озадачила неожиданная смена флага: вместо трехцветного иранского на флагштоке появилось красное полотнище с пятью золотыми звездами — точно такое же полоскалось над кормой его собственного корабля. На всякий случай Тинь снова поднял бинокль и буквально оцепенел от изумления и неожиданности, не веря своим глазам. Казавшийся безобидным и беспомощным, лесовоз внезапно озарился яркими вспышками, а ночной мрак прорезали огненные трассы. В следующее мгновение корпус фрегата содрогнулся от полудюжины сильных взрывов. Свет на мостике мигнул и погас. Оправившись от шока, Тинь Ю приказал включить аварийное освещение, но не успел он произнести последнее слово, как один за другим последовали еще два взрыва, куда более мощных, чем предыдущие. С трудом удержавшись на ногах, капитан в отчаянии огляделся и с замиранием сердца понял, что его любимому «Чандэ», ради командования которым он не погнушался написать донос на близкого друга, также претендовавшего на этот пост, нанесен смертельный удар. Палуба начала ощутимо крениться на правый борт. Из трубы и кормового люка, ведущего в машинное отделение, вырвались длинные языки пламени, перемежающиеся клубами черного дыма. Это означало, что все находившиеся внизу люди сгорели заживо.

— Огонь! — истерически завопил капитан. — Убейте этих двуличных псов!

— Перезарядить установки и торпедные аппараты! — рявкнул в микрофон Кабрильо. — И шевелитесь, если не...

Грохот орудийных выстрелов оборвал его речь. Скорострельные пушки «Чандэ» выпустили по обидчику первую порцию ответных гостинцев. Промахнуться с такого расстояния китайцы не могли, и залп точно накрыл цель. Один из снарядов начисто срезал грот-мачту, другой разнес вдребезги верхнюю часть ахтерштевня, частично повредив рулевое управление. В нескольких местах от раскаленных осколков воспламенился древесный мусор. Ущерб серьезный, но пока терпимый.

Заговорили до сих пор молчавшие зенитные автоматы фрегата, поливая свинцом борта и палубу лесовоза. Кабрильо непроизвольно пригнул голову и тут же услышал в наушниках голос Линды Росс.

— Ненавижу сообщать плохие новости, капитан, но система наведения ракетных установок выведена из строя огнем противника.

— А торпеды?

— Будут готовы к запуску через две минуты.

— Передайте заряжающим, пусть постараются управиться за одну! Макс, ты меня слышишь?

— Слышу тебя, Хуан, — флегматично откликнулся Хенли.

— Что в машинном?

— Пару труб пробило, но с ними мои ребята сами управятся.

— Срочно заводи машины и жми на полный. Надо рвать когти, пока эти чертовы китаезы не разорвали нас в клочья!

— Будет сделано.

Шкипер только сейчас заметил, что больше не слышит уверенного чмоканья «эрликонов». Повернув голову, он в немом отчаянии уставился на спаренную установку, ранее прятавшуюся внутри пустого контейнера, стенки которого одним нажатием клавиши откидывались на все четыре стороны, как лепестки придуманного кубистами цветка. Стволы по-прежнему были нацелены на вражеский корабль, но от перебитого шальной пулей кабеля, по которому проходил сигнал с пульта, осталась лишь тонкая жилка. Кабрильо точно знал, что лишившийся возможности отвечать на огонь огнем «Орегон» обречен на гибель. От орудий «Чандэ» его не спасут ни уже заработавшие двигатели, ни отвага и самоотверженность команды.

Вспомнив о команде, капитан перевел взгляд на палубу. Все свободное пространство у трапа устилали неподвижные окровавленные тела. В продолжавшейся менее двух минут схватке полегли все — и защитники, и нападающие. Кабрильо горестно вздохнул да так и замер с открытым ртом, позабыв выдохнуть. От груды убитых и раненых внезапно отделилась чья-то фигура, тяжело поднялась на ноги и