Штатам потребовалось десять лет интенсивных исследований и разработок. Поднятие с океанского дна сорока пяти тысяч тонн ржавого железа — это, согласитесь, несколько иная по масштабам задача. Ведь придется потратить месяцы и месяцы только для того, чтобы найти сам «Титаник».

— Мы уже начали эти поиски.

— Да, но я ничего пока не слышал…

— О наших условиях, вы хотите сказать? — закончил за оппонента Сигрем. — Вы и не могли услышать. До тех пор, пока службе безопасности удастся препятствовать распространению информации о наших работах, вся операция будет оставаться секретной. Даже ваш помощник директора по специальным проектам Альбер Джиордано…

— Джиордино…

— Да, Джиордино, благодарю вас. Так вот, несмотря на то, что в эту самую минуту он пилотирует научно-исследовательскую подводную лодку в Атлантике, то есть фактически уже ищет «Титаник», даже он не догадывается о настоящей цели своей подводной миссии.

— Но ведь подводная экспедиция по изучению течения Лорелея… Насколько я знаю, перед «Сапфо-1» была поставлена задача по отслеживанию глубоководных океанских течений в Атлантике.

— Своевременное совпадение, организованное нами, и не более того. Адмирал Сэндекер сумел переменить маршрут экспедиции и направил «Сапфо-1» в район предполагаемого залегания «Титаника» буквально за считанные часы до того, как субмарина, согласно первоначальному плану, должна была подняться на поверхность.

Питт повернул голову и уставился в направлении реактивного авиалайнера, который, разогнавшись, как раз в эту минуту пошел на взлет.

— Почему я? Чем я заслужил честь быть приглашенным для осуществления, пожалуй, наиболее масштабного проекта века.

— Но ведь вас приглашают не на правах гостя, мой дорогой Питт. Вам предлагают взять на себя общее руководство всей этой операцией.

Питт мрачно посмотрел на Сигрема.

— И все-таки я позволю себе повторить вопрос, тем более что вы не ответили. Почему именно я?

— Сразу хочу вам сказать, данный выбор принадлежит не мне, — сказал Сигрем. — Поскольку Национальное агентство надводных и подводных работ является единственным признанным в стране авторитетом в области океанографии и поскольку ведущие специалисты этой науки и эксперты по проведению подводных спасательных работ возглавляют Совет НУМА, а кроме того, поскольку вы являетесь Директором специальных проектов, выбор пал именно на вас.

— Ну вот, господин Сигрем, туман несколько рассеивается. Чтобы перевести ваши слова на доступный уровень, следовало бы сказать, что я оказался единственным из возможных кандидатов, кто не присутствовал на обсуждении вопроса. И потому не мог за себя постоять, так ведь?

— Вам оставляется право на абсолютно любую трактовку событий, однако факт есть факт: предложили именно вас, — устало сказал Сигрем. — Хотя вынужден признать, что после того, как я ознакомился с отчетами о проведенных вами спасательных операциях, ваши достижения и количество удачно проведенных операций меня очень впечатлили. — Он вытащил из кармана платок и промокнул влажный лоб. — А еще одним доводом в пользу вашей кандидатуры, если хотите знать, был тот факт, что вас считают кем-то вроде эксперта по «Титанику».

— Ну знаете, это у меня хобби такое: я собираю все материалы, так или иначе связанные с проблемой спасения лайнера. Только хобби, не более того. И подобный интерес еще не дает оснований, чтобы назначать меня главным спасателем «Титаника».

— И тем не менее, господин Питт, адмирал Сэндекер именно вас назвал, я воспользуюсь его словами, гением по управлению людьми и проведению координационных работ. Именно так он выразился. — Сигрем в упор посмотрел на Питта оценивающим взглядом. — Ну так… Вы принимаете назначение или отказываетесь?

— Но ведь вы совершенно не уверены в том, что я сумею справиться с такого рода заданием, ведь Правда? Ответьте, Сигрем.

— Откровенно говоря, да. Именно так я думаю. Но когда вот-вот готов сорваться с утеса, не приходится выбирать своего возможного спасателя.

Питт слабо улыбнулся при этих словах.

— Ваша откровенность растрогала меня до глубины души, господин Сигрем.

— Ну, и?

Несколько секунд Питт сидел не двигаясь. Затем он едва заметно, не поворачивая головы, кивнул и прямо взглянул в глаза собеседнику.

— Пусть так, друг мой. Я — твой. Только не нужно делать никаких скороспелых выводов до той минуты, пока «Титаник» не пришвартуется в Нью-Йоркском порту, договорились? Тем более, что такого рода затею не оставит без внимания ни один лас-вегасский букмекер, можете быть уверены. Когда мы найдем «Титаник», если, конечно, мы вообще сумеем ею найти, может оказаться, что корпус проржавел насквозь и поднятие судна окажется в принципе невыполнимой задачей. Хотя говорят, что Абсолютно невыполнимых задач не существует. И хотя я не могу перестать думать о том, что же там, на борту, может быть такого ценного для сегодняшней Америки, я сделаю все от меня зависящее. В этом вы можете быть уверены, Сигрем. Хотя я никому и ничего не могу обещать.

Питт широко улыбнулся и поднялся из-за штурвала. — Будем считать, что переговоры окончены. Теперь давайте-ка поскорее выбираться из этого раскаленного ящика, пока мы тут заживо не изжарились. Найдем где-нибудь прохладный бар с кондиционером, чтобы вы могли угостить меня. Это самый минимум из того, что вы можете сделать, взвалив на мои плечи чудовищную проблему.

Сигрем продолжал сидеть, чувствуя себя слишком усталым, его хватило только на то, чтобы беспомощно пожать плечами.

Сначала корнет был для Джона Вогеля просто еще одной реставрационной работой. Художественной ценности дизайн инструмента не представлял, да и его конструкция не заинтересовала бы ни одного коллекционера музыкальных инструментов. Когда корнет впервые оказался в руках у Вогеля, он вообще не вызвал у него интереса, клапаны коррозировали и вообще не двигались, латунь покрылась странным налетом, напоминающим плесень. Внутри воздухо-проводящих труб было полно какой-то, похожей на гниль, склизкой дряни со стойким рыбным запахом.

При первом взгляде на инструмент Вогель решил, что мастеру его квалификации негоже вычищать грязь из рядового корнета, и хотел передать его кому-нибудь из помощников. Сам Вогель предпочитал возвращать к жизни экзотические инструменты; именно это было его специальностью: китайские и римские трубы с непомерно вытянутыми телами и пронзительным звучанием, сплюснутые трубы, некогда принадлежавшие мэтрам американского джаза, инструменты, связанные с кем-нибудь из известных исторических личностей. Эти последние Вогель реставрировал с таким видом, будто имел дело не с металлом, а с хрупким тонким стеклом, и возвращал инструментам первозданный вид и звучание.

Вогель аккуратно завернул корнет в старую наволочку и положил в дальний угол мастерской, от глаз подальше.

Стоящий на рабочем столе экзекьютон издал мягкий сигнал.

— В чем дело, Мэри?

— К вам адмирал Джеймс Сэндекер из Национального агентства надводных и подводных работ, звонит из города. — Голос секретарши, пройдя через селекторную систему, делался скрипучим и неприятным, как будто на том конце кто-то царапал ногтем по линолеуму. — Он просит вам передать, что хотел бы переговорить по неотложному вопросу.

— Ладно, соедини меня. — Вогель поднял трубку: — Джон Вогель слушает.

— Господин Вогель, с вами говорит Джеймс Сэндекер.

Удивление вызвало то, что адмирал Сэндекер позвонил сам, не передоверив этого секретарше, а кроме того, Вогель был приятно удивлен тем, что собеседник не поспешил назвать свое, без сомнения, высокое звание.

— Слушаю вас, адмирал, чем обязан?