взлетно-посадочной полосе Вашингтонского национального аэропорта.

Питт закрыл все три двигательных дросселя, и неуклюжий аэроплан приземлился с такой же грацией, легкостью и изяществом, как легчайший осенний лист, спланировавший с ветки на траву. Он подрулил к одному из авиационных ангаров, принадлежавших НУМА, в северной части аэродрома. Ожидавшие самолет механики тотчас же закрепили специальными блокировочными колодками колеса «гусыни» и начерно, как это и принято, осмотрели все основные системы аэроплана. Вырубив зажигание, Питт следил за тем, как снижается скорость вращения лопастей пропеллеров. Вот наконец моторы замерли, их лопасти отражали солнечные блики. Только когда стих грохот, он снял с головы наушники, повесил их на штурвал, повернул фиксаторную защелку пилотского окна и открыл его, впустив в кабину струю тугого свежего воздуха.

На лбу Питта вдруг обозначилась глубокая морщина, свидетельствующая об удивлении. На асфальте, прямо под его кабиной, стоял и делал руками какие-то отчаянные знаки человек.

— Эй, — закричал Джен Сигрем, — вы позволите мне подняться к вам?

— Я сейчас сам спущусь, — крикнул в ответ Питт.

— Оставайтесь, пожалуйста, на месте.

Ничего не понимая, Питт пожал плечами и откинулся на спинку пилотского кресла. Сигрему понадобились буквально считанные секунды, чтобы вскарабкаться на борт оловянного трехмоторника и открыть дверь в пилотский отсек. Он был одет в модный светло-коричневый костюм с жилеткой в тон. Впечатление заметно портили многочисленные складки на брюках и пиджаке, которые явно свидетельствовали о том, что последние сутки выдались у Сигрема не самыми спокойными в жизни.

— Слушайте, где вам удалось раскопать такую превосходную машину? — спросил Сигрем.

— Я увидел этот аэроплан в местечке Кефлавик, в Исландии, — ответил Питт. — Сторговался, так что машина обошлась мне не особенно дорого. Правда, в Штаты ее пришлось везти по морю.

— Настоящий шедевр.

Питт знаком указал Сигрему на свободное место, предназначенное для второго пилота.

— Вы хотите о чем-то со мной переговорить именно в кабине, или все-таки выйдем на свежий воздух? Через несколько минут солнце все здесь нагреет, что будет жарко, как в инкубаторе.

— То, что я собираюсь вам сказать, не отнимет много времени, — Сигрем уселся в кресло и, собираясь с мысами, шумно выдохнул.

Питт изучающе наблюдал за ним. Сигрем походил сейчас на человека, которому волею обстоятельств приходилось поступать явно против желания. Даже, точнее, на гордеца, которому нужно было пойти на некоторый компромисс, небезусловный, как и все компромиссы.

Наконец Сигрем заговорил. При этом он предпочел смотреть прямо перед собой, в ветровое стекло, избегая взгляда собеседника.

— Я, конечно, понимаю, что вы сидите сейчас и пытаетесь понять, что это мне вдруг понадобилось от вас, так ведь?

— Ну что ж, я признаюсь, что подобная мысль у меня действительно появилась.

— Мне нужна ваша помощь.

Вот оно что! Никакого упоминания о недавнем хамстве. Никаких общих рассуждений, никаких подготовительных фраз. Только просьба — без обиняков.

Питт сощурился, как от яркого света.

— Не знаю почему, но только у меня такое чувство, что я вам нужен не больше, чем, скажем, порция сифилиса.

— У вас чувство… У меня чувство… Все это сейчас не суть важно, постарайтесь понять правильно. Что действительно важно, так это то, что правительство Соединенных Штатов нуждается в вас, ваших способностях, ваших талантах.

— В талантах? Правительство нуждается в моих талантах?! — Питт даже не попытался скрыть изумление. — Бросьте, Сигрем, вы не иначе, как разыгрываете меня.

— Верьте на слово. Я и сам не чужд розыгрышей, только нынешнее положение особенное. Не так давно я разговаривал с адмиралом Сэндекером, так вот он убедил меня в том, что единственный человек, который в состоянии помочь, кому по силам попытать счастья в одном очень, прямо скажем, непростом деле — это вы.

— Что это за дело?

— Поднятие «Титаника».

— Ну, разумеется! Когда жизнь делается удручающе монотонна, для того чтобы сделать ее хоть чуточку… — тут Питт оборвал себя на полуслове, словно запнулся, его зеленые глаза изобразили вдруг живейшее изумление, краска прилила к лицу. — Простите, как вы сказали?! — Его голос при этих словах сделался сдавленным и негромким.

Сигрем с удивлением посмотрел на своего собеседника.

— Поднятие «Титаника». Знаменитого океанского лайнера. Да вы ведь наверняка слышали о нем.

Несколько последующих секунд прошли в обоюдном молчании. Питт сидел в своем кресле, не двигаясь. Наконец он заговорил:

— Скажите, а сами-то вы понимаете, о чем идет речь?

— Можете быть абсолютно уверены.

— Спрашиваю потому, что задуманное предприятие в принципе невыполнимо. — Лицо Питта исказила напряженная судорога, его голос выдавал волнение. — Даже в том случае, если удастся разрешить все технические проблемы такой чудовищной сложности, а это никому не удастся, можете мне поверить, но я повторю, даже если удастся разрешить все технические проблемы, понадобится сумма в несколько сотен миллионов долларов на воплощение замысла. И все только лишь ради того, чтобы в ту минуту, когда лайнер ценой невероятных усилий будет-таки извлечен с океанского дна и доставлен в Америку, всех вас встретит огромная толпа адвокатов и бесчисленных наследников тех самых людей, которые потонули вместе с «Титаником». А еще ведь есть страховые компании… Ой, да вы и отдаленно даже не представляете всех неизбежных проблем!

— Теперь послушайте меня. В настоящее время, в эти самые минуты, более двухсот специально отобранных инженеров и ученых решают технические проблемы, — сказал Сигрем. — Все финансирование проекта осуществляется по линии секретных правительственных фондов. А что касается проблем с наследниками, страховыми компаниями, короче говоря, что касается всех юридических вопросов, пусть это вас не беспокоит. Согласно статьям международного права, если судно затонуло, и нет никакой возможности поднять его со дна, то всякий, кто согласится вложить деньги, время и силы в операцию по спасению судна, автоматически становится хозяином всего, что удастся поднять. — Сигрем замолчал и уставился в лобовое стекло. — Скажу вам еще вот что. Значимость всей этой операции для Соединенных Штатов измеряется не только затратами средств на подъем судна. Все это предприятие значит куда больше. «Титаник» значит для нас много больше, чем обычный реликт начала века, да и вообще историческая ценность судна не принимается в расчет. Дело в том, что в трюме «Титаника» находится груз, который сегодня имеет чрезвычайно важное значение в обеспечении безопасности страны и нации.

— Вы не обидитесь, если я скажу, что это чуть-чуть, самую малость, попахивает больным воображением.

— Возможно. Однако, как бы это ни попахивало, я пользуюсь вашими собственными словами, факт того, о чем я сказал, остается фактом. А ваше отношение к факту — это уж совершенно другое дело.

Питт недоумевающе покачал головой.

— Это все сплошная фантазия, честное слово. В том месте, где «Титаник» лег на грунт, глубина до двух с половиной миль. На подобных глубинах давление воды достигает нескольких тысяч фунтов на квадратный дюйм, мистер Сигрем. Я знаю, о чем говорю. Тысячи фунтов не на квадратный фут или квадратный ярд, а на квадратный дюйм. Уже одно только это неимоверно осложняет всю задачу. Давайте посмотрим правде в глаза. Уж, казалось бы, куда более простая задача по вызволению затонувшей «Андреа Дориа» или известной вам «Лузитании»: оба эти корабля находятся на глубине всего трехсот футов, но даже эти корабли никто не попытался всерьез поднять на поверхность. Что уж говорить о «Титанике»…

— Раз Америка сумела послать управляемый корабль на Луну, она уж как-нибудь сумеет поднять «Титаник», я полагаю, — мягко возразил собеседнику Сигрем.

— Но это некорректное сравнение. Чтобы четырехтонную капсулу забросить на Луну, Соединенным