Посол взмахнул руками.

— Вы же знаете, что я помогу чем только можно, — заметил он. — Простите меня, Уэстли, если я показался невежливым, но мне все время кажется, будто мы сидим на пороховой бочке.

— Я понимаю вас так же, как уверен в том, что, чем скорее мы исчезнем с вашего пути, тем будет лучше.

Он направился к выходу, но у двери остановился и, скривив в усмешке рот, произнес:

— Благодарю вас за маленькие одолжения. Не сочтите меня неблагодарным, но все становится гораздо труднее, когда вы путешествуете вместе с молодой красивой девушкой, — и, не дожидаясь ответа, покинул кабинет.

Оставшись один, Уолтер Бэринг закрыл глаза рукой. За всю свою дипломатическую карьеру он ни разу не попадал в более сложную и запутанную ситуацию.

Лайл Уэстли не сразу вернулся в гостиную, где оставил Надин.

Сначала он поднялся на последний этаж здания. Там находилась одна комната, о которой знали только несколько человек. Ключ для тех, кто имел туда доступ, хранился в тайнике, чтобы в экстренных случаях не приходилось искать человека, который отпер бы дверь.

Уэстли нашел ключ, осмотрелся и открыл дверь.

Комната под самой крышей была полна одежных шкафов, гардеробов и полок.

Лайл прямиком направился к одному из шкафов. Там оказалась отнюдь не одежда на вешалках. На полках лежало около трех десятков париков. Все они были аккуратно расправлены, чтобы искусно скрепленные волосы не слежались.

Уэстли довольно долго выбирал нужный парик, затем бережно взял его и вышел из комнаты.

Запер за собой дверь и оставил ключ в тайнике. Накрыв парик платком, спустился вниз.

Надин стояла у окна и смотрела в сад.

Когда он вошел, девушка быстро повернулась и весело сказала:

— Вас не было так долго... Я уж решила, что вы... забыли... обо мне.

— Я не забыл, — ответил Лайл. — Видите ли, дело гораздо сложнее, чем казалось.

Увидев в ее глазах испуг, он поспешил добавить:

— Не волнуйтесь, я позабочусь о вас. Вы поедете в Англию, и я буду сопровождать вас.

— Сопровождать меня? — повторила Надин. — Но вам совсем не обязательно делать это! Вы должны работать здесь, а я уж как-нибудь справлюсь.

— Видите ли, дело в том, что у меня нет выбора, — объяснил Уэстли. — Меня вызывает ее величество королева.

Он посмотрел на девушку и понял, как ее пугает перспектива отправиться в Англию в одиночку.

— Если бы вы... поехали со мной... — дрожащим голосом промолвила она, — это было бы просто... просто великолепно!

— Надеюсь, так оно и будет, — успокоил ее Лайл, — однако вам придется проявить смекалку. Одна ошибка, и мы попадем в руки русских агентов.

— Я знаю, — негромко сказала Надин, — но если папенька смог двадцать один год ускользать от них, то, уверена, вы сможете достичь Англии в целости и сохранности.

— Вам всего лишь нужно будет в точности следовать моим инструкциям.

Лайл Уэстли снял платок с надетого на руку парика, и Надин застыла в изумлении. Парик был довольно неплохой, с тускло-каштановыми волосами, обычными для большинства европейцев. Девушка не стала брать его, и Уэстли положил его на стол.

— Поскольку вам нужно уехать как можно быстрее, — промолвил он, — мы покинем страну этой ночью. Бот что вы должны будете сделать...

Вернувшись домой, Надин забрала Рами у матери и повела ее в свою комнату. Вообще установленный здесь порядок казался девушке странным: жены Нанка Османа жили на одной половине дома и редко покидали ее; Надин же вместе с девочкой обитала на хозяйской половине. Таким образом Нанк Осман всегда мог видеть свою дочь, когда ему этого хотелось.

Надин с облегчением вздохнула, увидев, что хозяин еще не приехал. Девушка пробыла в посольстве слишком долго и опасалась, что Нанк Осман вернется раньше, — тогда ей пришлось бы отвечать на вопросы о своем времяпрепровождении. Недооценивать же ум Нанка Османа было опасно. Надин сделала вид, будто не слишком охотно согласилась на предложение великого визиря, но ей было ясно, что Нанк Осман все прекрасно понял. Ее не покидало неприятное ощущение, что он может читать ее мысли. Он наверняка уловил, что душа и тело девушки восстают против свадьбы с визирем.

Всю дорогу от города Надин непрерывно молилась. Она просила Господа, чтобы Лайл благополучно увез ее и оба они вернулись в Англию, в безопасность.

Надин не была бы дочерью своего отца, если бы старалась не замечать трудностей.

Лайл Уэстли открыл ей глаза на многие вещи: великий визирь ни о чем не должен подозревать, а британское посольство ни в коей мере не должно быть вовлечено в готовящийся побег; учитывая сведения, которые он привез из России, необходимо мобилизовать турецкую армию — вероятно, туркам придется не только сражаться в Болгарии, но и защищать Константинополь.

— Я откровенен с вами, этого я не рассказал бы никому другому, — признался он. — И делаю это потому, что хотя бы один неверный шаг с нашей стороны может пошатнуть положение, которое Англия занимает сегодня в отношении Турции.

— Я понимаю, — ответила Надин. — Мне лучше... лучше было бы умереть, чем... рассказать об этом.

— Вы ни в коем случае не умрете, — запротестовал Уэстли. — Однако начиная с этого момента вам придется напрячь весь свой ум и держать его в таком состоянии день и ночь.

Надин поняла, что ей не позволят остаться в посольстве.

Она надела чадру и бурнус, и Лайл Уэстли вывел ее через боковой вход.

— Совершенно очевидно, — сказал он, — что русские будут наблюдать за главным входом.

— Вы хотите сказать, они высматривают вас?

— Возможно. Но я думаю, они в любом случае следят за посольством — вдруг да попадется какой- нибудь посетитель, которым интересуется глава тайной службы Санкт-Петербурга.

Поэтому Уэстли проводил Надин к воротам, выходившим в переулок, по которому редко ходили даже слуги.

Она без труда добралась до магазина и вошла в ту же дверь, через которую покинула его.

Лайл не стал провожать ее. Он смотрел ей вслед, пока она не скрылась из виду. Надин выглядела как настоящая мусульманка и потому была в безопасности. Его волновало только одно — сможет ли девушка выполнить все его инструкции.

Но вскоре он рассудил, что она восемнадцать лет жила со своим отцом, а значит, было бы несправедливо сомневаться в том, что она справится со сравнительно легким заданием.

Лайл Уэстли поспешно вернулся в посольство.

В комнате связи он попросил, чтобы на корабль, который должен встретить его в любом месте, было послано сообщение. Для встречи Уэстли выбрал самый край Дарданелл, выходивший в Эгейское море. Оттуда корабль легко мог выйти в Средиземное море. Единственное утешение, что ему будет предоставлен крейсер, а значит, русские корабли не станут чинить им препятствий: неоднократные попытки русских завладеть Средиземным морем кончались неудачей.

Отослав сообщение, Лайл Уэстли вернулся в свою комнату. Надо было хорошенько подготовиться к отъезду, и он уже знал, кто в посольстве поможет ему.

Надин уложила Рами спать и рассказала ей сказку, которую та очень любила, потому что в ней говорилось о такой же маленькой девочке.

Рами весело провела время с отцом. Чувствуя себя виноватым из-за того, что отнимает у дочери Надин, Нанк Осман привез ей еще больше подарков, чем накануне.

— Твой отец портит тебя! — сказала Надин, укладывая девочку спать.

— Рами не портиться! — ответила малышка. — Она очень умная и очень красивая. Так папа говорить.

— Ну конечно, он прав! — согласилась Надин, крепко обняла девочку и поцеловала.