Виконтесса ахнула и протянула руки к Верните.

— Бедное дитя! — воскликнула она. — Это, наверно, было ужасно! Как хорошо, что Аксель нашёл вас!

— Скорее мы нашли друг друга, — ответил Аксель, — и у меня появилась ещё одна причина бежать от ищеек Фуше.

— Он может подозревать, что ты здесь? — поинтересовался виконт.

— Надеюсь, что нет, — ответил Аксель. — Я отправил тебе письмо, где написал, что уезжаю в Швецию по неотложному делу — специально для тех, кто любит читать чужие письма.

— Как же, помню эту уловку! — улыбнулся виконт.

— А Анри сказал конюхам, что мы едем на север.

— Будем надеяться, что все эти хитрости собьют Фуше со следа, — заметил виконт, — но всецело полагаться на это нельзя.

— Мне кажется, мисс Уолтем не отказалась бы подняться наверх и умыться с дороги, — заметила виконтесса. — И, кстати, когда вы в последний раз ели?

— Довольно давно, — признался Аксель, — и к тому же в большой спешке.

— Тогда вам нужно поужинать, — улыбнулась виконтесса.

— Я хочу тебя ещё кое о чём попросить, — начал Аксель, пристально глядя на своего друга.

— О чем же?

— Скажи, не сможем ли мы с Вернитой обвенчаться у тебя в поместье?

Если виконт и виконтесса были немало удивлены, то Вернита от изумления просто застыла на месте.

Аксель повернулся к ней: глаза их встретились, и Вернита поняла, что хочет этого не меньше его, что свадьба их неотвратима, как судьба.

— Обвенчаться? — повторил виконт. — Да ради Бога! Наш старый отец Жерар, хотя и ушёл на покой, по-прежнему живёт в деревне. Мы доверяем ему все наши тайны и знаем, что он никогда нас не предаст. Я сейчас же пошлю за ним.

Вернита отметила про себя, что виконт не стал ахать и задавать вопросов: он просто принял слова друга к сведению и обещал сделать всё, что ему нужно.

— Мы не хотели бы… навлекать на вас опасность, — робко проговорила девушка.

Рука её невольно потянулась к руке Акселя.

Аксель взял её пальцы и крепко сжал. Вернита угадала его чувства: он собирался защитить её от всех грозящих опасностей и мечтал только об одном — чтобы она принадлежала ему душой и телом. Если их схватят и заточат в тюрьму, то, став мужем и женой, они и в тюрьме останутся вместе.

— Я все устрою, Аксель, — пообещал виконт, — но венчание придётся провести поздно ночью, когда все слуги лягут спать. Ты знаешь, мы доверяем им, но все же, чем меньше они знают, тем лучше.

— Конечно, — согласился Аксель.

Виконтесса тем временем взяла Верниту под руку и повела к дверям.

— Как все это романтично! — восклицала она. — Аксель — один из ближайших наших друзей, и мы счастливы, что он полюбил такую очаровательную девушку! Я постараюсь, чтобы на свадьбе вы блистали красотой!

— Вы знаете, — робко ответила Вернита, — боюсь, у меня нет ничего, кроме того, что на мне. Когда я подслушала разговор Наполеона с принцессой Полиной, я сразу побежала в ваш дом на Елисейских Полях, где остановился Аксель.

— Вы подслушали разговор императора с сестрой? Как это любопытно! — воскликнула виконтесса. — Вы были в особняке Шаро? Расскажите мне все! Все, с самого начала! Мы здесь, в провинции, совсем не знаем последних парижских новостей.

Тем временем они поднялись в спальню на втором этаже, где стояла кровать, убранная белым муслином.

Здесь было просторно и прохладно, из открытого окна веяло ароматом цветов.

— Какая прелестная спальня! — в восторге воскликнула Вернита. — И весь ваш замок — просто чудесный!

— Надеюсь, здесь вам понравится — особенно после жизни на чердаке, — с доброй улыбкой ответила виконтесса. — А теперь давайте подумаем, что вам надеть на свадьбу. Но я вижу на вас роскошный плащ!

— Это не мой! Он принадлежит принцессе Полине, — со смущением призналась Вернита. — Я, забывшись, выбежала из дворца с ним в руках, а когда о нем вспомнила, было уже поздно возвращаться.

— Он вам очень идёт, — заметила виконтесса, — однако невесте на бракосочетании полагается быть в белом. По счастью, фамильная фата де Клермонов как раз здесь: я взяла её у сестры месяц назад и ещё не вернула.

— Фата! — с сияющими глазами воскликнула Вернита.

Она так хотела стать для Акселя ещё красивей! Ведь до сих пор он видел её только в мещанском чёрном платье, одолженном у Луизы, да в сиреневом наряде её матери, уже вышедшем из моды.

Да и какая женщина не мечтает быть в этот самый торжественный момент своей жизни в красивом белом платье и фате!

Вернита слабо запротестовала, прося виконтессу не беспокоиться, но слова замерли у неё на устах. Она думала только об одном: перед Акселем должна предстать такая невеста, о которой он даже не мечтал!

Виконтесса распорядилась, чтобы для Верниты приготовили ванну. Лёжа в тёплой воде, девушка чувствовала, как вместе с дорожной пылью покидают её тревога и страх.

Вернита вытерлась и надела сорочку, когда в спальню вошла виконтесса с белым вечерним платьем в руках. Платье, кружевное, с короткими рукавами и глубоким вырезом, казалось почти воздушным. Оно было удивительно элегантным.

— Оно, конечно, простенькое, — заметила виконтесса, — но, думаю, вам пойдёт.

— Какая красота! — воскликнула Вернита.

До сих пор она носила наряды двухлетней давности и теперь была счастлива надеть платье с чуть завышенной талией и слегка изменённой линией декольте — хотя заметить такие тонкости мог только искушённый глаз женщины.

Вернита надела платье, и виконтесса от восторга захлопала в ладоши.

— Одна беда, — заметила она, — вы очень худы, и платье свободно вам в талии. — Взглянув на Верниту, она воскликнула: — О, простите, я не должна была напоминать вам… Аксель сказал, что ваша матушка умерла от голода — это ужасно!

— Я хотела бы, чтобы мама была здесь, — тихо ответила Вернита. — Она бы обрадовалась, что я нашла себе такого мужа, как Аксель.

— Любая мать была бы рада видеть дочку замужем за таким блестящим мужчиной! — ответила виконтесса. — Мой муж знает Акселя дольше, чем я, но мы оба согласны, что он необыкновенный человек: умный, благородный, великодушный.

— И очень смелый, — добавила Вернита.

— Об этом нечего и говорить, — ответила виконтесса, — хотя смелость, которой так гордятся мужчины, приносит женщинам одни тревоги.

При последних словах голос её дрогнул. Вернита догадалась, что виконтесса страшится за своего мужа.

— Боюсь, что мы поступили эгоистично, — тихо произнесла она. — Мы свалились вам на голову, хотя знали, что можем вовлечь вас в большие неприятности.

Виконтесса улыбнулась.

— Вы думаете, Этьен боится неприятностей? Да он ждёт их, как манны небесной! Смысл жизни он видит в том, чтобы помогать тем, кто в беде, — и ради этого готов рисковать жизнью. Таким я его полюбила и не хочу, чтобы он стал иным. Однако я боюсь, что когда-нибудь дело зайдёт слишком далеко, и Этьен окажется в тюрьме или на гильотине.