Она прекрасно знала, что за этим следовало.
Как сказал герцог, губернатор и его супруга, представляющие Ее Величество в любой из британских колоний, получают по-настоящему королевские почести.
Алоиз знала, что ей будут низко кланяться, когда она будет входить в комнату.
Майкл и она будут первыми проходить к столу.
И, кроме того, во время представления гостей перед ней будут склоняться в поклоне, как перед самой королевой.
Внезапно она задумалась: а что, если после случившегося вчера вечером граф решил, что ее ответ окончателен.
Возможно, он уже покинул замок.
Она открыла дверь и побежала по коридору в холл. Дворецкого там уже не было, но лакеи были на своих местах.
— Вы не видели графа Элдерфильда? — спросила она, с ужасом ожидая, что сейчас узнает о его отъезде из замка.
Вместо этого один из лакеев указал куда-то сквозь раскрытую дверь:
— Его сиятельство только что отправился к озеру, миледи.
Алоиз проследила глазами в направлении его жеста.
Она смогла разглядеть широкоплечего мужчину, медленно удалявшегося от замка по ровной зеленой лужайке.
Мгновение она колебалась, затем повернулась к лакею:
— Дайте мне зонтик от солнца. Он подал ей зонтик.
Алоиз вышла на крыльцо.
Она раскрыла зонтик и, держа его над головой, очень медленно, с улыбкой на губах, двинулась в сторону графа.
Он к тому времени уже достиг озера.
Ей не следует торопиться начинать разговор, решила она.
Сначала надо дать ему возможность извиниться за его резкость и грубость прошлой ночью.
Ведь в ее власти было осчастливить его.
А именно это она и собиралась сделать.
Глаза герцога светились лукавством, когда он наблюдал из окна комнаты секретаря маневры Алоиз, приближавшейся к графу.
«Мне следовало бы стать дипломатом!» — подумал он.
Он и раньше знал, что ни одна молодая женщина, столь красивая, как Алоиз, и привыкшая к восхищению окружающих, не смогла бы похоронить себя в поместье.
Он наблюдал, как менялось выражение ее лица по мере того как он рассказывал ей о своих планах.
Теперь Элизабет больше не приходилось опасаться гнева своей дочери.
Одновременно и ему надо было осуществить свое намерение, о котором он говорил только что Алоиз: сложить с себя обязанности при дворе и уйти на покой.
Он уже продиктовал письмо премьер-министру, в котором назвал имя графа в качестве превосходного кандидата на свой пост.
Также он написал очень учтивое письмо королеве. В этом письме герцог выразил свою глубокую печаль, вызванную необходимостью отказаться от положения, занимаемого им при дворе и дававшего ему привилегию пользоваться постоянным вниманием его королевы. Далее шли следующие строки:
Я надеюсь. Ваше Величество, что не буду лишен возможности иметь честь и большое удовольствие посещать иногда Виндзор. Моя будущая супруга не обладает крепким здоровьем и, согласно рекомендации ее врача, должна вести тихую и покойную жизнь в течение значительного периода времени.
Я знаю, что Ваше Величество, с вашим добрым сердцем и глубоким и искренним сочувствием к окружающим, войдет в мое положение…
Он добавил еще несколько выражений, полных лести и восхищения, которые, как он знал, королева всегда принимала с благосклонностью.
Особенно когда это исходило от красивых мужчин.
При этом он изложил все с предельной четкостью, ясно дав понять, что его решение окончательно и бесповоротно.
Затем с предельным смирением предложил Ее Величеству воспользоваться счастливой возможностью и заменить его достойным преемником в лице графа Элдерфильда.
«Только что, — продолжал писать герцог, — состоялась его помолвка с моей будущей падчерицей, красавицей леди Барнхэм».
Он сознавал, что такое письмо станет сюрпризом для королевы.
Но ей, несомненно, хватит мудрости понять, что он не лукавил с ней.
Его место должен был занять кто-то другой.
Когда он закончил оба письма, его секретарь, прослуживший у него многие годы, сказал:
— Поздравляю вас, ваша светлость!
— Спасибо, — ответил герцог. — Однако, Ватсон, в настоящий момент все это должно пока храниться в тайне.
— Несомненно, ваше сиятельство.
— А сейчас вам предстоит еще многое сделать для меня.
Герцог подал своему секретарю длинный список поручений.
Затем он вышел в холл как раз в тот момент, когда возвратились те гости, которые утром ходили в церковь.
— Полагаю, что мы наконец будем иметь возможность посмотреть ваших новых лошадей, — обратился к герцогу один из мужчин, — особенно те новые ирландские приобретения, о которых вы рассказывали вчера вечером.
— Ну, конечно, мои конюхи были бы разочарованы, если бы мы не нанесли им традиционный визит! — ответил герцог с улыбкой.
Гости последовали за ним к конюшням.
Когда они подошли к загонам, герцог отметил, что там все шло обычным порядком.
Ничто не напоминало о переполохе и треволнениях прошедшей ночи, о чем ему было первым делом доложено рано утром.
Ему сообщили, что, несмотря на отчаянные попытки воров скрыться, все они были схвачены.
Их связали так, чтобы они не могли убежать.
Как только рассвело, их отправили в полицейский участок в ближайший город.
Задолго до того, как гости начали спускаться к завтраку, герцог принял начальника полиции.
Они договорились, что дело обойдется без особой огласки и скандала.
Кроме того, по возможности следовало избежать публикаций в местных газетах.
Ворам будет предъявлено обвинение не в конокрадстве, а попытке совершить кражу со взломом.
А так как при них было найдено огнестрельное оружие в виде пистолетов, преступников ожидал суровый приговор.
Герцог убедился, что имя его гостя — знатного лорда, не было упомянуто.
И все же он не удивился, узнав, что этот джентльмен уехал очень рано, объяснив мистеру Ватсону, что получил известие об опасной болезни одного из своих родственников.
Однако никто не смог бы подтвердить, что в замок приходило хоть какое-нибудь послание.
Герцог был убежден, что ему можно поздравить себя с успешным завершением дел.
Все было улажено, приведено в порядок, все проблемы решены, не осталось ни одного незавершенного дела.
Все, чего он теперь страстно хотел, — быть рядом с Элизабет, но он понимал, что ему нельзя было покидать оставшихся в замке гостей.
Герцог желал также удостовериться в состоявшейся помолвке между Алоиз и графом.
