Вошел слуга с подносом с кофе и птифурами.

Сюзетта поднялась, напила кофе и подала Мимозе.

Мимоза неуверенно взяла чашку.

Потом отпила небольшой глоток кофе, чувствуя, что именно этого ей и не хватает после долгой дороги, а Сюзетта тем временем ласково спросила ее:

— Может, вы помните, что с вами произошло после того, как вас украли?

Мимоза отрицательно покачала головой:

— ..Я ничего не могу… вспомнить… ни кто я… ни почему я… оказалась здесь.

— Должно быть, они били вас, — сердито проговорила Сюзетта. — Ах эти злые, нечестивые люди! Если бы только мы могли поймать их. Они понесли бы наказание за свое обращение с вами! Я думаю, мадемуазель, вам следует подняться наверх и уснуть. Уверена, проснувшись, вы вспомните все, что с вами случилось, вспомните, кто вы такая.

Женщине показалось, что Мимоза не поняла ее слов; она помогла девушке подняться со ступа и, поддерживая ее, медленно повела вверх по лестнице.

Они оказались на просторной площадке, а затем в спальне, которую Мимоза сочла красивее всего, что ей приходилось видеть.

Огромная кровать со спинкой в форме серебряной раковины была накрыта кружевным покрывалом, которое одно, должно быть, стоило целое состояние.

Вся мебель была инкрустирована перламутром.

Зеркало на туалетном столике обрамляли фигурки ангелов, окрашенные в нежнейшие цвета.

Сюзетта подала Мимозе изящнейшую ночную рубашку, которую, на ее взгляд, можно было купить лишь в Париже, где ее, должно быть, сшили монахини.

Она вспомнила, как Минерва рассказывала ей, что купила неглиже во Франции, когда была там с матерью.

Сюзетта помогла Мимозе лечь, а когда та откинулась на подушки, поспешно вышла.

Мимоза не сомневалась, что женщина торопилась уведомить французские власти, занимавшиеся поисками Минервы, о ее возвращении.

Она облегченно вздохнула.

До сих пор Сюзетта ни на мгновение не предположила, что девушка не та, за кого себя выдает.

В конце концов, ни у кого в Тунисе не было оснований предполагать, будто у Минервы Тайсон может быть двоюродная сестра, как две капли на нее похожая.

И все же теперь, когда у нее появилась возможность все спокойно обдумать, ей казалось невероятным, что Минерва жила одна на вилле без отца или матери, только с одной этой француженкой, которая скорее всего служила у нее.

«Что могло случиться с тетей Эмили?»— гадала Мимоза.

Клинт Тайсон всегда казался ей обаятельным человеком, к тому же он был всегда очень добр к племяннице своей жены.

Все выглядело совершенно загадочно, и ей не терпелось получить ответ на уйму вопросов.

Но она знала — ей следует весьма тщательно играть свою роль, и могло пройти много времени, прежде чем она сможет найти разгадку, к которой так стремилась.

Прошлую ночь Мимоза спала плохо, и теперь ненадолго задремала.

Разбудила ее Сюзетта, которая стремительно вошла в комнату и немного невпопад спросила:

— Вы уже проснулись, мадемуазель? Пришел мсье Битон, тот самый, который занимается делом о вашем исчезновении, и хочет поговорить с вами.

Мимоза широко раскрыла глаза.

— Где… я? — спросила она. — Я не знаю… кто… я.

— Я уже говорила вам — вы Минерва Тайсон, — ответила ей Сюзетта. — Но не волнуйтесь, только позвольте мсье поговорить с вами, это займет всего несколько минут. Я объясню ему, что вы очень утомлены и что может пройти немало времени, прежде чем память к вам вернется.

Сюзетта вышла из комнаты, и Мимоза могла слышать, как она сказала кому-то за дверью:

— Она все еще не знает, кто она. Боюсь, те ужасные люди били ее по голове или, возможно, обращались с нею настолько ужасно, что она теряла сознание.

— По крайней мере она дома! — ответил ей низкий мужской голос. — И это, мадам, сейчас самое важное.

— Конечно, конечно, — согласилась Сюзетта.

Она шире открыла дверь, чтобы объявить:

— Здесь мсье Битон, мадемуазель.

Мимоза повернула голову.

К ней приблизился пожилой мужчина, должно быть, следователь из тайной полиции.

Повсюду в своих колониях французы нанимали подобных людей на службу.

Он подошел к кровати, а когда Мимоза протянула ему руку, склонился в официальном поклоне, хотя руки не поцеловал.

По всей видимости, он относился к ней как к весьма важной персоне.

Французы обычно не целуют рук у молоденьких женщин, разве только те успели уже стать замужними дамами.

Минерва была очень богата, а поэтому чиновники обращались с ней весьма почтительно, независимо от того, имела ли она мужа или нет.

— Могу ли я сказать вам, мадемуазель, — начал француз, — как я рад, что вы возвратились домой, а не были, как мы все того боялись, убиты. Ведь ваши похитители не оставили никаких следов, указывающих на место вашего заточения.

— Я не… помню… ничего, — слабым голосом произнесла Мимоза.

— Все придет в свое время, — вежливо заметил мсье Битон, — и я уверен, что все очень рады вашему благополучному возвращению.

Мимоза только кивнула, как будто говорить ей стоило огромных усилий.

Прежде чем начать задавать вопросы, мсье Битон немного помолчал.

— Полагаю, вы не имеете представления о том, где вы находились и кто держал вас в заточении?

— Не… могу вспомнить… — еще раз сказала Мимоза.

Она увидела разочарование на лице француза и после паузы спросила;

— А этот… это мой… дом?

— Это ваша вилла, мадемуазель, и вы прожили здесь больше года.

— Все это… мое! — прошептала Мимоза.

— Да, все здесь ваше, — с жаром подтвердил мсье Битон, — и мадам Бланк сохранила ее в совершенном порядке для вас. Она всегда верила, что так или иначе вы возвратитесь, и никогда не теряла надежду.

Мимоза отметила, что фамилия Сюзетты — Бланк; ей хотелось задать еще много вопросов, но она решила, что это было бы ошибкой.

Поэтому она закрыла глаза, как будто почувствовала себя утомленной, и мсье Битон тут же поднялся.

— Я зайду к вам как-нибудь в другой раз, — пообещал он. — А пока, мадемуазель, еще раз хочу отметить, насколько счастливы все мы вашему возвращению.

Он улыбнулся ей и продолжал:

— Обещаю, в будущем у вас будет хорошая охрана, чтобы больше с вами ничего подобного никогда не случилось.

Мимоза пробормотала тихое «спасибо», и он вышел из комнаты.

Она могла различить голоса Сюзетты и мсье Битона, которые оживленно беседовали, спускаясь вниз по лестнице.

Она победила!

Она утвердилась здесь как Минерва.

Мсье Битон также не заподозрил в ней самозванку.