начальник тюрьмы. Рядом с ним был Крепп.
— Ну что… получилось?
Мила кивнула. Она протянула ему руку, которой сжимала ладонь заключенного. Эксперт-криминалист, вооружившись пинцетом, осторожно снял с ее поверхности тонкий прозрачный налет, в котором содержались клетки эпидермиса заключенного. Чтобы сохранить их, Крепп тут же поместил их в емкость со щелочным раствором.
— А теперь мы посмотрим, кто из нас сука.
По небу плыли одинокие облака, своей белизной только подчеркивавшие его необыкновенную синеву. Все вместе они непременно затмили бы солнце, однако ветер уносил их прочь.
Это время года слишком затянулось: на смену зиме сразу пришло лето. Было нестерпимо жарко.
Мила ехала в своей машине, открыв настежь оба окна, и наслаждалась легким ветерком, ласкавшим ее волосы. Они заметно подросли, но это были далеко не все изменения, произошедшие с девушкой за последнее время. Прежде всего они коснулись одежды Милы. Она распрощалась с джинсами и теперь носила цветастую юбку.
На соседнем сиденье лежала коробка с большим красным бантом. Мила недолго думая выбрала именно этот подарок: отныне она все делала, полагаясь исключительно на собственную интуицию.
Она открыла для себя, насколько насыщенной, оказывается, может быть непредсказуемость существования.
Этот новый порядок вещей пришелся Миле по вкусу. Проблема теперь заключалась в неуравновешенности ее эмоционального состояния. Иногда она неожиданно замолкала в самый разгар беседы или, не успев закончить какое-нибудь дело, безо всякой на то причины вдруг начинала плакать. В этот момент ею овладевала странная и приятная ностальгия.
Очень долго она задавалась вопросом, откуда берутся эти эмоции, регулярно, то в виде волн, то в виде спазмов, переполнявшие ее.
Теперь она знала ответ. Но как бы то ни было, она все равно не желала знать пол будущего ребенка.
Отныне Мила старалась не вспоминать про ту историю и даже забыть о ней. У нее появились иные приоритеты. Именно чувство голода, часто и довольно неожиданно настигавшее ее, подарило немного женственности ее формам. Затем внезапная и срочная необходимость мочиться. И наконец, эти маленькие толчки в животе, которые она начала ощущать совсем недавно.
Благодаря им Мила училась смотреть только вперед.
И все же изредка ее сознание неумолимо погружалось в воспоминания о прошедших событиях.
Заключенный RK-357/9 покинул тюрьму в один из мартовских дней, так и оставшись безымянным.
Однако фокус Милы удался.
Крепп выделил ДНК из эпителиальных клеток и тут же разместил полученные результаты во всех банках данных. Их сравнивали с уже имевшимся, но не опознанным до сих пор органическим материалом, из-за которого расследование некоторых преступлений продолжало оставаться в подвешенном состоянии.
Однако это не прояснило ситуацию.
«Возможно, что мы не до конца раскрыли его замысел», — думала Мила. Она очень боялась, что это предположение может подтвердиться.
После того как человек без имени вышел на свободу, полицейские поначалу еще держали его в поле зрения. Он проживал в квартире, предоставленной ему органами социальной опеки, и по иронии судьбы работал уборщиком в одном универмаге. Никакой иной информации, за исключением уже известных фактов о нем, так и не появилось. Со временем полицейский надзор за ним стал ослабевать. Полицейское начальство больше не собиралось оплачивать сверхурочные своим подчиненным, а патрулирование добровольцами продлилось всего несколько недель. В конце концов все тихо сошло на нет.
Мила некоторое время еще присматривала за ним, но потом и для нее это занятие стало утомительным. Узнав о своей беременности, она почти совсем перестала к нему наведываться.
А в один из майских дней этот человек и вовсе пропал.
Он бесследно исчез, и невозможно было даже предположить, куда он направился на этот раз. Мила поначалу очень разозлилась, а потом и она почувствовала необычайное облегчение.
Офицер полиции, которая по роду своей деятельности занималась розыском пропавших людей, по сути дела, и сама хотела, чтобы этот человек исчез.
Согласно дорожному указателю, промелькнувшему с правой стороны, далее следовал поворот в сторону жилого квартала. Девушка повернула в том направлении.
Это было милое местечко. Обсаженные деревьями аллеи, где все растения отбрасывали одинаковую тень, словно не желая никого обижать. Дома стояли один возле другого, и возле каждого из них имелись совершенно одинаковые и довольно приличные участки земли.
На листочке, что дал ей Стерн, составленная им схема проезда заканчивалась как раз на том перекрестке, что был у нее перед глазами. Мила притормозила и огляделась.
— Стерн, черт побери, где вы? — спросила она в телефон.
И прежде, чем тот успел ответить, Мила увидела его, издали размахивавшего ей поднятой рукой.
Девушка припарковалась, где указал Стерн, и вылезла из машины.
— Как дела?
— Если не считать тошноты, отекших ног и непрерывной беготни в туалет, я бы сказала, что все хорошо.
Мужчина обнял ее за плечи.
— Ну, пойдем, все собрались на заднем дворе.
Было как-то непривычно видеть его без пиджака и галстука, в голубых шортах и цветастой рубашке с расстегнутым до самой груди воротом. Если бы не мятные леденцы, то она бы его и не узнала.
Стерн отвел Милу в сад, где жена бывшего спецагента полиции уже накрывала на стол. Женщина выбежала навстречу девушке и обняла ее.
— Привет, Мари, ты прекрасно выглядишь.
— Еще бы! Сегодня она весь день не выпускает меня из дома! — воскликнул, рассмеявшись, Стерн.
Мария шлепнула мужа по плечу:
— Лучше шел бы готовить!
Пока Стерн направлялся к барбекю, чтобы пожарить на нем сосиски и початки кукурузы, к Миле подошел Борис с полупустой бутылкой пива в руке. Он сжал девушку в могучих объятиях и поднял ее вверх.
— Как ты растолстела!
— Поговори мне!
— А сколько времени у тебя ушло на дорогу?
— Ты переживал за меня?
— Нет, просто очень хотелось есть.
Оба расхохотались. Борис всегда был очень внимателен к ней, и не только потому, что она спасла его от тюрьмы. В последнее время из-за сидячего образа жизни и присвоения очередного звания, полученного из рук Теренса Моски, он сильно прибавил в весе. Новый старший инспектор сразу же изъявил желание исправить тот маленький «промах» на его счет и сделал ему предложение, от которого нельзя было отказаться. Роке подал в отставку вскоре после закрытия дела, но прежде согласовал с отделением ФБР процедуру этого мероприятия, предусматривающую особую церемонию с вручением медали за заслуги в труде и торжественную благодарность. Поговаривали, что он рассматривал вероятность своего ухода в политику.
