ничего себе! Так вот, я вечно приставал к нему, чтобы он позволил мне сыграть Ричарда Третьего.

– Понятно. И он позволил?

– Вообще-то нет, – помрачнел Г.М. – То есть не совсем. Он сказал: «Мой дорогой, ничто не доставит мне большего удовольствия, чем позволить вам сыграть Ричарда Третьего. Но, откровенно говоря, если бы я разрешил вам сыграть Ричарда Третьего – или кого угодно, кроме третьего стражника с копьем без слов, – от театра «Лицеум» не осталось бы камня на камне!» Это в нем говорил художественный вкус. Вот у него он был! Кстати, раз уж речь зашла о художественном вкусе… кажется, у нас здесь его с лихвой хватает. Отравленная сигарета, значит? Чем ее отравили?

– Белладонной, – ответил Билл.

– Белладонной. Судя по выражению вашего лица, полагаю, белладонна тоже была вашей блестящей идеей?

– Не растравляйте рану, мне и так плохо. – Биллу повсюду мерещилось лицо Тилли. – Да, я кое-что набросал о белладонне, но отравленная сигарета была лишь одной из идей. Да, свои заметки я хранил в столе. Но неужели всякий раз, как вы задумываете написать роман, надо думать о том, что кто-то попробует…

Он не находил слов, чтобы объясниться.

– И потом, убийца вовсе не обязательно узнал о белладонне от меня. Ведь не я придумал такой способ. Так случалось в жизни. Одну из жертв в деле Моулда в 1923 году убили с помощью сигары, пропитанной белладонной.[1]

– Полегче, сынок. Я просто жду рассказа о случившемся. Минутку! – Г.М. с трудом протянул руку и прикоснулся к переключателю селектора. – Прежде эта штука была включена, – негромко заявил он. – Сейчас она выключена. Я собираюсь снова ее включить и хочу, чтобы вы знали: все, что вы скажете, будет слышно заинтересованным лицам в соседней комнате. Так что не будем терять время. Готовы?

Моника с трудом поборола отвращение.

– Прошу вас! – воскликнула она. – Прежде чем вы продолжите, вы кое-что должны знать. Я могу точно сказать, когда сигарету подкинули в мою шкатулку.

Первым чувством, которое она испытала, впервые увидев Г.М., было недоверчивое изумление. Она ожидала всякого, но совершенно не предполагала, что великий человек выглядит именно так. И все же… в нем определенно что-то было.

Ее заявление произвело на аудиторию поистине шокирующий эффект. Г.М. вытянул руку, словно собираясь снова выключить громкую связь, но, переглянувшись с Мастерсом, не прикоснулся к аппарату. Зная, что каждое ее слово слышно в соседней комнате, Моника преисполнилась решимостью.

Она подробно рассказала все, включая получение третьего анонимного письма и то, что Тилли отрицала свою причастность к происходящему. Но прежде чем она закончила, Г.М. перебил ее. Он снова переглянулся с Мастерсом; их взгляды становились все более странными.

– Погодите минутку. – Он потер подбородок. – Давайте проверим, правильно ли я вас понял. Вы купили пачку сигарет – пятьдесят штук – в табачном киоске на вокзале Марилебон перед тем, как сесть на поезд?

– Да.

Старший инспектор Мастерс присвистнул.

– Значит, – заявил он, – версия о том, что отравленная сигарета изначально находилась в пачке, исключается. То есть, сэр… никто не станет запихивать в пачку отравленную сигарету просто так, на случай, если мисс Стэнтон окажется поблизости и купит ее.

– Успокойтесь, Мастерс. – Г.М. положил массивные руки на колени и наклонился вперед. – Итак… Вы сунули пачку в сумочку?

– Да.

– И как вы говорите, вы не выпускали сумочку из рук с того момента, как кинули в нее сигареты, и до того времени, как высыпали их в красную кожаную шкатулку?

– Да, не выпускала, – уверенно кивнула Моника. – Даже когда я на минутку заходила в кабинет Тилли, а потом вернулась к себе, я все время держала сумку под мышкой.

Г.М. взмолился:

– Ради бога, подумайте хорошенько! Перед тем как вы высыпали сигареты в шкатулку, она была пуста?

– Да.

– Вы уверены? Там не завалялось ни одной сигаретки?

– Я абсолютно уверена, что шкатулка была пуста. Я даже перевернула ее вверх дном, чтобы вытряхнуть табачные крошки.

– А после того, как вы набили шкатулку сигаретами, вы не выходили из комнаты ни на минуту?

– Ни на минуту.

Выпученный голубой глаз Мастерса смотрел на Монику в упор; инспектор прикусил нижнюю губу.

– Сдается мне, – обратился он к Г.М., – тот, кого мы ищем, храбрый малый. У него чертовски крепкие нервы. Надо же – сунул отравленную сигарету в шкатулку прямо на глазах у хозяйки! Дальше все должно быть просто… Мисс, кто находился в комнате между временем, когда вы высыпали сигареты в шкатулку, и временем, когда мисс Парсонс вытащила отраву?

Моника закрыла глаза.

– Во-первых, сама Тилли, конечно…

– Кто еще? – спросил Г.М.

– Билл. Но он ничего не подсовывал. Как бы там ни было… – Она замолчала.

– Что – «как бы там ни было»?

– Да нет, ничего! Мы говорили на личные темы. Мы…

Билл склонился к столу, решительно выключил громкую связь и закончил за нее.

– Мы обнимались и целовались, – заявил он. – Это было прекрасно. Я попросил ее руки.

– Нет, ты не просил!

– Ну ладно. Так ты выйдешь за меня замуж?

– Да.

– Значит, все в порядке, – сказал Билл, включая громкую связь.

Он ждал, что Г.М. возмутится, но Г.М. просто сидел и исподлобья разглядывал Монику. Зато для людей в соседней комнате наступившая внезапно пауза стала самой изощренной пыткой.

– Значит, – кивнул Г.М., – молодого человека можно исключить. Кто еще был у вас?

– Человек по фамилии О'Брайен. Но он даже близко не подходил к столу. Он все время сидел на диване.

– Ясно. Дальше!

– Еще заходили мисс Флер, мистер Хаккетт и мистер Фиск.

– Вот как? Значит, отраву мог подкинуть любой из этой троицы?

Как будто она сама находилась на экране, где шел цветной фильм; Моника вдруг увидела перед глазами всю сцену. Правда, она могла в любой момент остановить демонстрацию ленты и внимательно рассмотреть все до мелочей. Она увидела лица. Услышала голоса, вспомнила жесты и интонации.

– Нет. – Она помотала головой.

– Что значит «нет»?

– Один из них точно не мог этого сделать.

– Который из трех? – спросил Г.М. Очень медленно он потянулся к селектору и выключил громкую связь.

– Мистер Хаккетт. Я помню все, что он делал. Он вошел в комнату и встал передо мной. Он заходил ненадолго и все время находился совсем недалеко от меня.

Г.М. снова переглянулся со старшим инспектором.

– А другие двое?

– Мисс Флер была у меня дольше. Вот она подходила к столу; помню, она положила руки на шкатулку. – Полная нелепость происходящего поразила Монику; она даже хихикнула при мысли, что лощеная красавица мисс Флер – отравительница. – Но я не видела, чтобы она открывала шкатулку.