— и только он один — знакомился с материалами, добытыми нашими агентами. Кто же раскрыл тайны Бирмингемского университета, кто поддерживал контакты с британскими и американскими физиками, которые передавали военной разведке информацию по атомной проблеме? Имя Клауса Фукса — талантливого ученого, который работал в США под руководством видного физика и руководителя научных исследований проекта «Манхэттен» Оппенгеймера, теперь хорошо известно. Он также известен как один из самых ценных агентов нашей разведки. Но сегодня практически никто не знает, кто и как привлек Клауса Фукса к сотрудничеству с советской разведкой. Путь его в ядерную физику был сложен, но он обладал выдающимися способностями, и это позволило ему выйти в десятку ведущих физиков мира. Начал он свою научную карьеру в 1930 году, когда еще учился в Лейпцигском университете. Он был неординарным студентом. В это же время Фукс стал членом социалистической, а позже коммунистической партии Германии. Когда Гитлер запретил левые партии и начались аресты, Фукс состоял на особом учете в гестапо, и судьба его была предрешена. Поэтому в сентябре 1933 года он сел на паром, который еше совершал рейсы между Францией и Англией, и прибыл в Лондон, где уже обосновался его отец. В то тревожное время он познакомился с Юргеном Кучински, бывшим профессором кафедры экономики Берлинского университета. Этот человек был заметной фигурой в общине немецких эмигрантов. Узнав, где работает Фукс, он рекомендовал ему поделиться своими сведениями с представителем Советского Союза. Фукс согласился. Юрген был агентом Разведуправления Красной Армии. Он познакомил Фукса с секретарем военного атташе полковником Семеном Кремером. Этот разведчик был самым опытным работником лондонской резидентуры. Так началась «карьера» Клауса Фукса в советской разведке. Связь с ним поддерживал полковник Семен Давыдович Кремер. Он провел с Фуксом четыре встречи и получил от него в общей сложности около двухсот страниц документов. В октября 1942 года профессор Курчатов в гостинице «Москва» изучал эти материалы Фукса. Среди них были и документы, полученные военной разведкой еще от одного британского ученого. Но о нем — несколько позже. В июле 1942 года Кремер убыл из Лондона. На этот раз на встречу с физиком вышел не сотрудник аппарата военного атташе Склярова, а глубоко законспирированный разведчик Красной Армии. Это была стройная и элегантная английская леди. В Разведуправлении Красной Армии она числилась под псевдонимом «Соня». На самом же деле ее звали Урсула Кучински. «Соню» в 1932 году привлек к работе на военную разведку Рихард Зорге. Это произошло в Китае. Зорге познакомила с Кучински американская писательница и журналистка, работавшая в Шанхае, Агнесс Смедли. «Соня» активно выполняла различные задания военной разведки в Китае, Польше и Швейцарии. В феврале 1941 года она прибыла в Лондон. Урсула Кучински была очень опытной разведчицей. О своей секретной работе она частично рассказала в книге «Соня рапортует», которая вышла в Берлине в 1977 году. Но в ее воспоминаниях нет ни слова о том, что она встречалась с Клаусом Фуксом с октября 1942 по октябрь 1943 года. ...В одно из воскресений октября 1942 года она выехала в Бирмингем, нашла Фукса и восстановила с ним прерванную связь. На первой же встрече ученый передал «Соне» 85 листов документов о работе по проекту «Тьюб Эллоуз». Через месяц эти документы оказались в Москве. Но о встрече «Сони» с Фуксом Центр узнал значительно раньше. Дело в том, что «Соня» имела собственную рацию для связи с Центром. С октября 1942 года работа с Фуксом стала на целый год ее главным заданием. «Соня» могла бы выполнить все указания Центра, но на очередной встрече с ней Фукс сообщил, что его и некоторых других специалистов к концу года должны направить в США для совместной работы с американцами. Как станет известно позднее, Фукс не только переехал, но его из Разведывательного управления передали в 1-е Управление НКГБ (внешняя разведка). Почему это произошло, скажу ниже. А сейчас познакомлю читателей с другим разведчиком, как было обещано. Начну с цитаты из документа Главного разведывательного управления российской армии {1999 года): «В древнем Китае лучших шпионов ценили очень высоко и называли их бриллиантами в короне императора. Одним их таких, кому очень везло, был наш военный разведчик „Джен“. Он и сегодня считается одним из лучших оперативных работников военной разведки, которому удалось привлечь к сотрудничеству 20 ценных источников военно-технической информации. Некоторые из них сотрудничали с Главным разведывательным управлением по тридцать и более лет. Главным достоинством работы „Джона“ было то, что ни один из добровольных помощников не попал в поле зрения контрразведок европейских государств. Экономический эффект разведывательной работы „Джена“ составил, как считают специалисты, сотни миллионов американских долларов. Так что „Джена“ можно по праву назвать „бриллиантом генералиссимуса И. Сталина“. Под псевдонимом „Джен“ в Разведуправлении Красной Армии числился Ян Петрович Черняк. Он родился 6 апреля 1909 года на Буковине, принадлежавшей тогда Румынии, учился в Парижском высшем техническом училище, Берлинском политехническом колледже, был членом компартии Германии. С 1930 года стал сотрудничать с разведкой Красной Армии. Ян побывал в большинстве европейских стран, научился проводить разведывательные операции в самых сложных условиях, никогда не нарушал конспирации, добывал ценные сведения о создании в германских и других научных центрах новейших артиллерийских систем, авиационных бомб, радиоэлектронных и радиолокационных приборов, химического и бактериологического оружия и бронетанковой техники. Только в 1944 году Центр получил от „Джона“ 12 500 листов технической документации и 60 образцов различной военной аппаратуры. В первой половине 1942 года „Джен“, который работал в одной из европейских стран, охваченных пламенем второй мировой войны, получил из Центра указание срочно выехать в Великобританию и привлечь к работе на военную разведку ученого-физика, сотрудника секретной лаборатории Кавендиш в Кембриджском университете. Из материалов К. Фукса в Разведуправлснии стало известно, что в этой лаборатории группа ученых под руководством профессора X. Холбана проводит исследования, связанные с расщеплением урана и созданием атомной бомбы. „Джен“ имел прекрасное техническое образование и был опытным вербовщиком. Центру от агента „Сессиль“ стало известно, что физик придерживается „левых“ взглядов. И „Джен“ выехал в Лондон. Находясь в Англии, разведчик установил контакт с физиком, которого звали Аллан Нанн Мэй. Об этом человеке в нашей стране практически ничего не известно. Поэтому хочется сказать о нем несколько слов. Мэй родился в мае 1911 года в среднебуржуазной семье в Бирмингеме, окончил „Школу короля Эдуарда“ и Кембриджский университет. Аллан Мэй был талантливым физиком. С 1933 по 1936 гг. он был на научно- исследовательской работе в лаборатории Кавендиш в Кембридже. В 1936 году стал доктором физики. С 1936 по 1942 год он — профессор физики в Королевском колледже в Лондоне, который с началом второй мировой войны был эвакуирован в Бристоль. В апреле 1942 года профессор X. Холбан пригласил А. Мэя в свою лабораторию в Кавендиш для работы в группе ученых, занятых научными исследованиями урановой проблемы. „Джен“ быстро нашел общий язык с Алланом Мэем, убедил его в необходимости оказания помощи советским физикам в разработке атомной проблемы. Мэй был согласен с тем, что советские ученые должны опередить немецких физиков, которые тоже активно пытаются создать атомное оружие. „Джен“ встречался с Алланом Мэем несколько раз. Разведчик получил от британского физика документальную информацию обо всех направлениях научно-исследовательских работ по урановой проблеме в Кембридже. Позже Мэй передал *Дже-ну» данные по установкам для разделения изотопов урана, описание процесса получения плутония, чертежи «уранового котла» и описание принципов его работы. Всего Ян Черняк получил от Мэя около 130 листов документов, часть из которых попала в руки И. Курчатова в октябре 1942 года. Сотрудничество «Джена» с Алланом Мэем было непродолжительным. В январе 1943 года Мэй вместе с группой профессора Холбана, состоявшей из двенадцати человек, был переведен в Монреальскую лабораторию Национального научно-исследовательского Совета Канады. «Джен», прощаясь с «Алеком» (таким был псевдоним ученого в Разведупраштении Красной Армии), попросил его после возвращения из командировки написать подробный отчет о работе, обусловил с ним возможности восстановления контакта на территории Канады. На всякий случай. Дело в том, что в это время между СССР и Канадой еще не было дипломатических отношений, и Ян Черняк не знал, есть ли у военной разведки своя агентурная сеть в той стране. Ее не было. Но условия связи, которые были разработаны Черняком, пригодились военной разведке через два года, когда в Оттаве были созданы советское посольство и представительство военного атташе. Дороги Яна Черняка и Аллана Мэя больше никогда не пересекались. А если бы пересеклись, то Яна могла бы постигнуть горькая участь... А. Мэй прибыл в Монреаль в январе 1943 года. В августе этого же года в Канаду прибыл старший лейтенант Павел Ангелов, сотрудник аппарата военного атташе полковника Н. Заботима, который был руководителем созданной в Канаде резидентуры военной разведки. Он установил связь с Мэем, получил от него доклад о ходе работ по созданию атомной бомбы. Мэй вручил Ангелову доклад американского ученого Э. Ферми об устройстве и принципах действия уранового котла, его схему, а также образец урана-235, всего 162 миллиграмма на платиновой фольге в виде окиси. Образец урана доставил из Канады в Москву подполковник Петр Мотинов, заместитель «Гранта». В июне 1945 года «Алек»