5 апреля 1944 года, среда: «Я решился закончить книгу и всерьез взялся за дело. Засиживаюсь теперь допоздна: приходится очень многое перечитывать и выяснять. Раскачиваться заново — дело довольно мучительное и непростое. Проливаю уйму пота — и получаю всего несколько страниц; но сейчас они как раз повстречались над пропастью с Голлумом».
8 апреля, суббота: «Провел часть дня (и ночи тоже) сражаясь с главой. Вернувшийся Голлум держится неплохо. Чудная ночь, высоко в небе висела луна. Около двух часов я вышел в теплый, залитый серебряным светом сад, жалея, что мы не можем пойти погулять вместе. Потом пошел спать».
13 апреля, четверг: «Мне ежечасно тебя не хватает, и очень без тебя одиноко. Конечно, есть еще друзья, но я с ними вижусь редко. Вчера почти два часа просидели с К. С. Л. и Чарльзом Уильямсом. Читал недавно написанную главу; ее одобрили. Начал новую. Надо будет по возможности напечатать несколько копий и послать одну тебе. Теперь ненадолго вернусь к Фродо и Голлуму».
14 апреля, пятница: «Мне удалось выкроить пару часов для работы над романом и привести Фродо почти к самым воротам Мордора. После обеда подстригал газон. На той неделе — начало триместра, и пришли экзаменационные работы из Уэльса. Однако же я собираюсь уделять “Кольцу” каждую свободную минутку».
18 апреля, вторник: «Надеюсь завтра утром повидать К. С. Л. и Чарльза У. и прочитать им свою новую главу: о переходе через Мертвецкие болота и приближении к Вратам Мордора, которую я уже практически закончил. Триместр, можно считать, начался: в течение часа занимался с мисс Салю. Вся вторая половина дня ушла на возню с водопроводом (труба протекла) и чистку курятника. Куры несутся щедро — вчера опять девять штук. Листики разворачиваются: на айве — серебристо-белые, на яблоньках — серо-зеленые, на боярышнике — ярко-зеленые, и даже ленивцы-тополя выпустили сережки».
23 апреля, воскресенье: «В ср. утром читал вторую главу, «Через болота», Льюису и Уильямсу. Одобрили. Я теперь почти закончил третью: «Врата Страны Тени». Однако роман меня захватил, и я уже написал три главы там, где собирался сделать всего одну! И я забросил слишком много дел ради этой книги. Я полностью поглощен ею, и мне приходится силой заставлять себя оторваться от нее, чтобы заняться экзаменационными работами или лекциями».
25 апреля, вторник: «Прочитал слабую лекцию, полчаса просидел с Льюисами и Ч. У. в “Белой лошади”, подстриг три газона, написал письмо Джону и сражался с неподатливым местом в “Кольце”. Сейчас мне необходимо знать, насколько позднее встает луна каждую ночь по мере приближения к полнолунию и как тушить кролика!»
4 мая, четверг: «На сцене появился новый персонаж (я уверен, что не выдумывал его, он даже не был мне нужен, хотя он мне и нравится; но вот он явился и бродит по лесам Итилиэна): Фарамир, брат Боромира, — и он оттягивает развязку, сообщая уйму сведений об истории Гондора и Рохана. Если так пойдет и дальше, придется большую часть его рассуждений перенести в приложения, куда уже отправились кое-какие любопытнейшие сведения о хоббичьей табачной промышленности и языках Запада».
14 мая, воскресенье: «Вчера довольно много писал, но возникли два препятствия: необходимость прибраться в кабинете (там воцарился хаос, вечный спутник литературного или филологического труда) и заняться делами, а также проблемы с луной. То есть я обнаружил, что в наиболее важные дни, начиная с бегства Фродо и кончая нынешней ситуацией (приходом к Минас-Моргулу), луна у меня вытворяла вещи самые невообразимые: вставала в одном месте и одновременно садилась в другом. Пришлось переписывать целые куски уже готовых глав, и на это ушла вся вторая половина дня!»
21 мая, воскресенье: «Я воспользовался ужасно холодной пасмурной неделей (в течение которой трава на газонах не росла, невзирая на то, что время от времени шел дождь) и засел за работу; но завяз. Все предварительные наброски оказались почти бесполезны, поскольку время, мотивы и т. д. во многом переменились. Однако в конце концов, ценой великих трудов и пренебрежения некоторыми обязанностями, мне удалось написать все или почти все вплоть до того момента, как Фродо попадает в плен на горном перевале, на самой границе Мордора. Теперь надо будет вернуться к остальным и попытаться поскорее довести дело до финального столкновения. Как тебе кажется, подходящее ли имя для чудовищной паучихи — Шелоб? Конечно, это всего-навсего «She+lob» («lob» = «паук»)[75], но, будучи написано вместе, выглядит довольно мерзостно».
31 мая, среда: «С понедельника ничего серьезного не писал. Сегодня до полудня потел над материалами секции и отнес мои рукописи в издательство только в два часа дня — сегодня был крайний срок. Вчера собрался на лекцию — проколол камеру, после того как съездил за рыбой. Пришлось тащиться пешком в город и обратно. С ремонтными мастерскими дело иметь невозможно, пришлось весь день после обеда возюкаться в масле. Дело кончилось тем, что я заклеил прокол в камере, дыру в шине и поставил все на место. То! Zriumphum![76]
Собрание “Инклингов”[77] прошло очень славно. Был Хью — довольно усталый на вид, но умеренно шумный. Главным развлечением послужили глава из книги Уорни Льюиса о временах Людовика XIV (мне очень понравилось) и куски из “Кто возвращается домой”[78] К. С. Л. Домой вернулся только за полночь. Все остальное время, не считая хлопот по дому и в саду, отчаянно пытался довести “Кольцо” до логической паузы, того момента, когда Фродо попадает в плен к оркам на перевале в Мордоре, прежде чем придется прерваться на время экзаменов. Пришлось совсем не спать по ночам, но все же я это сделал — и утром в понедельник прочел последние две главы (“Логово Шелоб” и “Сэм на распутье”) К. С. Л. Он одобрил с непривычным рвением, а последняя глава тронула его прямо-таки до слез, так что, похоже, она мне и впрямь удалась».
Книга IV «Властелина Колец» была перепечатана и отправлена в Южную Африку Кристоферу. К тому времени Толкин был совершенно истощен психологически этим лихорадочным творческим порывом. «Вот пройдет усталость, — писал он Кристоферу, — и я снова засяду за мою книгу». Но пока что ничего не выходило. «Я абсолютно иссяк, — жаловался он в августе. — Никакого вдохновения на тему Кольца». И до конца года он так ничего и не сделал, если не считать краткого наброска конца книги. Он размышлял о том, не стоит ли переделать и дописать «Утраченный путь», неоконченную историю о путешествии во времени, начатую много лет тому назад. Он обсуждал с Льюисом идею совместной книги о природе, функциях и происхождении языка. Однако ни из того, ни из другого проекта ничего не вышло, и Льюис, говоря некоторое время спустя о ненаписанной книге о языке, назвал Толкина «этот великий, но медлительный и неметодичный человек». Эпитет «медлительный» был не вполне справедлив; однако что касается «неметодичности» — это, увы, зачастую оказывалось правдой.
В течение 1945 года Толкин над «Властелином Колец» почти не работал — если вообще работал. 9 мая завершилась война в Европе. А на следующий день слег Чарльз Уильямс. Его прооперировали в Оксфордской больнице, но 15 мая он скончался. Конечно, Толкин с Уильямсом были совершенно разными по духу людьми, но это не мешало им оставаться большими друзьями, и потеря Уильямса стала для Толкина
