«Почему я этим занимаюсь? — спрашивала она сама себя. — Почему я низвела себя до этого странного уровня?»

Один очень молодой юноша присел рядом с ней в ночном баре, показывая всем своим видом, что страстно желал обладать ею. Его игра воспламенила ее. Он затащил ее в свою тесную квартирку, располагавшуюся практически рядом с баром, словно он лежал в ней, поджидая женщин, как паук в своей паутине. Он разделся догола и прыгнул в неряшливую кровать, глядя на нее и ожидая, что она проделает то же самое. Позднее она корила себя за свою уступчивость. Конечно, если ты раздеваешься перед мужчиной через час после знакомства с ним, то трудно ожидать от него полного к себе уважения!

Другой мужчина, с которым она встретилась, был на несколько дюймов ниже ее, бородатый, нельзя сказать, чтобы симпатичный, но с поразительно нежным прикосновением. В нем чувствовалась какая-то внутренняя вибрация, казавшаяся ей восхитительно сексуальной. Они, как ей показалось, несколько часов добирались до другого конца острова. В спальной он выдвинул на середину комнаты огромный гардероб с зеркальной дверцей, чтобы в ней отражались их тела, когда они начнут заниматься любовью. Периодически он бросал взгляды на зеркало, словно смотрел порнографический фильм. Эми чуть не упала со стула, когда на следующий день за завтраком Марчелла рассказала ей об этом.

— Ты воспользуешься этим сюжетом в своей книге или уступишь его мне? — взмолилась Эми.

Единственное, что Марчелла не отважилась ей рассказать, что она буквально всучила маленькому бородатому человеку номер своего телефона в отеле, практически умоляя его позвонить. Когда на следующий день он ей не позвонил, она сильно расстроилась. Что в ней не так? Она вела себя как взрослая! Может быть, это было так потому, что, кроме Гарри, никто не приглашал ее на свидания? Неужели она не могла поддержать элементарнейших взаимоотношений? «Это, — напомнила она себе, — лишь более удобная разновидность секса, подобного тому, что царил в клубе «Партнеры», с той разницей, что кровать заменяла бархатные кресла».

На шестой день Марчелла решила отдохнуть от Эми и шикарной обстановки отеля и в одиночестве побродить по извилистым, мощеным улочкам старой части Пальмы. Здесь, в тени огромного собора, обитали настоящие люди, встречались настоящие лица, а не только загорелые туристы. Здесь люди смотрели на нее, смеялись, выказывали свои чувства. Преисполненная счастья, она бродила, сравнивая европейские запахи крепкого табака, сточных канав, кофе, раскаленных солнцем стен и сырых боковых проходов, кишащих стаями бездомных кошек. Женщины вели детей из школы домой. Старики сидели и читали газеты, разложенные на кофейных столиках. Вокруг звучала смесь языков: испанского, немецкого, английского, французского. Эта прогулка, по крайней мере, подарила ей тему для новой книги, для будущего рассказа о двух женщинах, приехавших на отдых и охоту за мужчинами. Одна из них всем довольна и наслаждается жизнью (Эми), тогда как другая чувствует себя несчастной, проводя ночи с кем попало (она сама). Разумеется, она изменит характеры героинь, даст им другие профессии. Это будут две секретарши, которые в течение двух лет копили деньги для поездки. Марчелла иронически, но проникновенно расскажет об их похождениях, используя личные впечатления о мужчинах, с которыми ей доводилось встречаться. Умный читатель поймет, что ей мужчина нужен не только для секса, но и для многих других прозаических вещей, хотя бы для того, чтобы было с кем поговорить. О, как мечтала она о мужчине, с которым можно беседовать, вместе обедать, обсуждать различные проблемы, гулять, просто цивилизованно общаться, разделять простейшие жизненные удовольствия!

Марчелла представила, каким мог стать этот отдых с человеком, который находился бы с ней рядом, разделяя с ним откровения утра, подобного этому, который вместе с ней разглядывал бы витрины магазинов. Она показала бы ему маленький магазинчик, в котором не продавалось ничего, кроме мыла и женского белья, словно эти товары были почему-то неотделимы друг от друга. Или хозяйственный магазин, в голой витрине которого были выставлены чистящие средства и различные щетки, причем таким образом, что вокруг каждого предмета имелся избыток свободного пространства, будто каждому изделию придавалась значимость драгоценного украшения. Ей хотелось бы толкнуть его локтем, чтобы привлечь внимание к объятым темнотой магазинчикам, в которых загоралась лампочка, лишь когда в него заходил посетитель.

Марчелла купила несколько рубашек для Марка. Покупая для него подарки, она на несколько мгновений становилась ближе к нему. Словно зубная боль, мучил ее провал в отношениях с Соней, их отчуждение. Марчелла пообещала себе постараться наладить отношения с дочерью после возвращения в Нью-Йорк. Сможет ли она поговорить с ней откровенно о том, что толкнуло ее в клуб, чтобы Соня поняла мотивы ее действий, которые сама Марчелла не могла объяснить до конца?

А потом, когда она шла по улице под косыми лучами солнца, она решила, что не будет больше спать ни с одним мужчиной до конца своего путешествия. Хватит чужих постелей. Несколько часов близости через некоторое время лишь усиливали страдания. Приняв это решение, она почувствовала себя гораздо лучше, словно поднялась на новый, более серьезный уровень. Пусть Эми поступает как ей заблагорассудится, она же по вечерам будет оставаться в отеле, просматривать книги, которые захватила с собой, или делать заметки относительно нового романа, зарождающегося у нее в голове. Лучше она будет писать о любви, вместо того чтобы совершать глупости и носиться в поисках этой любви в реальной жизни. Писать гораздо проще, чем жить.

Марчелла дошла до конца узкой улочки. Взглянув вверх, она увидела над собой балкон, уставленный горшками с различными растениями, вершины высочайших пальм, закрывавших солнце. Попугай что-то бормотал в своей клетке. Натянутые поперек улицы веревки с развешанным на них бельем напоминали нарисованные оперные декорации. Эти детали она занесла в записную книжку, чтобы упомянуть их в каком-нибудь месте своей книги. За всем этим высоко вверх вздымались стены собора, имевшие оттенок меди и сиявшие на солнце. Марчелла ощутила внезапное желание зайти в собор и поставить свечу за своего отца, здесь, на Майорке, где он никогда не бывал.

Подъем к храму по мощенной булыжником улочке был крутым и вел к массивному, отделанному деревом входу. На дверях были вырезаны фигурки десятков ангелов, навевавших ощущение спокойствия. Какой-то миг, оказавшись внутри в мягком сумраке собора после залитой солнечным светом улицы, Марчелла не могла ничего рассмотреть. Она медленно и осторожно продвигалась вперед к мерцающему свету свечей, установленных на металлическом постаменте на полпути к алтарю. Солнце, льющееся в храм сквозь массивные цветные витражи, окрашивало стены и выложенный плитами пол в сияющие полосы густо-красного, голубого и желтого цветов.

Понемногу она начала различать одетых в черное женщин, стоящих на коленях или сидящих на потертых деревянных скамейках со склоненными головами и шевелящимися губами.

Свечи стоили двадцать пять песет; она купила две, положив монеты в деревянную коробку. Зажгла их от других свечей и установила в металлические держатели. «За тебя, отец, — подумала она. — Ты наблюдаешь за мной?» Мысль, что отец находится сейчас рядом, успокаивала. Однако если она хотела комфорта от этой мысли, придется поверить и в то, что он наблюдал за ней и днем и ночью. Марчелла подумала о Нью-Йорке, будто навела на Манхэттен телескоп и смутно увидела свою собственную фигуру, приближающуюся к Девятой авеню в поисках удовлетворения. Отсюда, с этого расстояния, она не могла понять, почему она вообще зашла в клуб. И посещения кинозала, и предыдущие ночи, проведенные здесь, на Майорке, внезапно предстали перед ней, как нечто невероятно грязное, недостойное ее.

Оглядываясь назад, безжалостно вспоминая подробности пяти прошедших ночей, Марчелла увидела свое умоляющее тело, надежду, что очередной мужчина будет просто ласковым и внимательным к ней, предоставит ей подтверждения собственной значимости. С поразительной отчетливостью она увидела всю глупость пути, избранного ею для поисков. То, что она искала, включало в себя больше, нежели секс. Марчелла увидела свой собственный образ, увидела себя как личность, как женщину, предлагающую любовь и нуждающуюся в ответной любви. Нуждающуюся в ответной любви! Как могла она надеяться, что в тех условиях любовь может быть ей возвращена? И почему она так нуждалась в этом? Отец любил ее. Сын ее любит. Ей незачем паниковать и пытаться схватить все, что попадается на пути.

Несколько минут она сидела неподвижно в спокойном, величественном соборе, чувствуя, как новая сила наполняет ее. Она подошла к новой главе в своей жизни; как она ее встретит? Некоторое время она оставалась в полутьме, дав мыслям возможность продолжить свободное течение, наслаждаясь новым спокойствием, снизошедшим на нее. Затем, успокоенная и обновленная, она поднялась на ноги и двинулась к большим резным дверям, через которые вошла внутрь.