— А я выгляжу как нечто среднее между вымоченной крысой и старшей сестрой Флоренсе Хендерсон! — пожаловалась подруге Эми, разглядывая свою рыжую голову.

Она щедро дала на чай своей парикмахерше.

— Ты немного говоришь по-испански, так ведь, Марчелла? Спроси у Рудольфо Валентино, куда теперь вечерком могут сходить две женщины.

На ломаном испанском, с обилием итальянских слов Марчелла начала расспрашивать серьезного Романа. Нахмурив брови, он скрылся, вернувшись минуты через две. На чистом листке бумаги он написал: «Омар».

— Клуб, — он пожал плечами. — Но не ходите туда до полуночи!

Они оплатили счета, и Марчелла успела заметить, как прежде чем взять пятьсот песет на чай, янтарного цвета глаза Романа хитро блеснули из-под невероятно длинных ресниц. Он церемонно поклонился, легко щелкнул каблуками и проводил их до выхода.

— Дай-ка взглянуть!

На улице Эми взяла кусочек бумаги и прочитала название.

— Он даже не написал адреса. Думаю, каждый таксист в городе знает это заведение…

Взглянув на Марчеллу, она пожала плечами.

— Стоит попробовать, а?

Часы показывали половину первого, когда подруги прошли сквозь зеркальные двери «Омара», расположенного на окраине площади Гомиллы, где бурлила ночная жизнь Пальмы. Очевидно, внутренне убранство «Омара» предполагало русскую тематику, поскольку виднелись плакаты и рекламные кадры из кинофильма «Доктор Живаго», образующие убранство окрашенных в красный цвет стен и такого же цвета кресел.

— Место определенно злачное! — одобрительно отозвалась Эми, оглядываясь по сторонам.

Поблизости показался Роман, приветствовавший Марчеллу, как старую знакомую. Он бросил быстрый, полный боли взгляд на ее волосы, которые благодаря обилию шампуня и закрепляющих гелей ей удалось уложить по современной моде. С ним был друг, чем-то похожий на него, тоже невысокого роста, мощно сложенный, гордого вида и темноволосый.

— Этот, должно быть, для меня! — рассмеялась Эми. Роман очень официально представил их, наклонив голову в сторону Эми, чтобы разобрать ее имя. В зале было сильно накурено, много народа и жарко. Много женщин в одиночестве сидели за столами, потягивая свои напитки. Комнату окружал длинный, словно раскинувший крылья, бар, у стойки которого иногда останавливались пропустить стаканчик-другой не сидевшие на месте мужчины. Очевидно, это была майорканская версия бара для одиночек.

— Классно, а? — подмигнула Эми Марчелле. Эми улыбнулась, заметив на лице подруги обеспокоенное выражение. — О, пошли, дорогая, давай повеселимся! В конце концов в Нью-Йорке нам не найти подобного места!

— Неужели? — спросила Марчелла.

— Если ты имеешь в виду клуб «Партнеры», то должна тебе сказать, что членство в нем стоит больше, чем большинство из присутствующих здесь зарабатывает за…

Эми продолжала говорить, когда друг Романа поволок ее на танцевальную площадку. Оркестр, не останавливаясь, играл попурри из модных мелодий. Гордо обхватив сильной рукой, Роман тоже повел Марчеллу на танцевальный пятачок. Ей показалось, что она перенеслась в прошлое, в испанский фильм, в мелодраму, где мужчины были мужчинами, а женщины безнадежно забиты и выполняли все, что им предписывалось. Роман отдался ритму. Марчелла смотрела на него, пораженная. Она никогда не видела, чтобы мужчина так гордо, так высоко держал свою голову, свое тело; гордость так и распирала его. Вид был настолько абсурдным, что почти трогательным. То обстоятельство, что Роман почти на дюйм был ниже Марчеллы, будило внутри ее неясные чувства. Танцуя, он отстранялся от нее, сделал полный круг по площадке, как заводная кукла. Марчелла старалась не отставать, используя невероятную смесь движений румбы, самбы и ча-ча-ча.

Они танцевали каждый танец, пока оркестр внезапно не перестал играть, и, поставив инструменты, музыканты устремились к бару. Включили акустическую систему, и полилась мелодия рока. Танцевальная площадка быстро пустела. Когда Роман подвел ее к столу, Марчелла обнаружила, что никогда в жизни не испытывала подобной жажды. Она выпила ром и кока-колу сразу же, как только их подали, оставив кубики льда таять во рту.

Роман попробовал беседовать с ней на своем ломаном английском. С помощью этого арго и испано- итальянского лексикона Марчеллы ей удалось выяснить, что он родом из Андалузии и у него двенадцать братьев и сестер. Вскоре шум, окружавший их со всех сторон, положил конец разговорам. На Марчелле было короткое черное платье; плечи ее, несмотря на совет Эми не загорать, имели золотистый оттенок, благодаря получасу, проведенному на балконе своего номера после ленча.

После вечернего душа она протерлась лосьоном венгерской принцессы и чувствовала себя ужасно глупо. Теперь, поймав сияющий взгляд Романа, она поняла, что средство начнет свою работу этой же ночью. Он нежно взял ее повыше локтя, и она почувствовала исходящее от него тепло. Его глаза с длинными ресницами искоса оценивающе поглядывали на нее. Он пригладил волосы и зачесал их назад, отчего больше напоминал кинокумира прошлых лет. Она не была уверена, было ли это сделано столь же преднамеренно, как наряды и убранство нью-йоркской молодежи, копировавшей моду сороковых, или же совершенно без всяких задних мыслей. Внезапно он подался вперед и прижал свои полные полукруглые губы к ее губам. Они поцеловались, и она почувствовала, что его язык готов приступить к действиям. Роман открыл глаза и, приподняв бровь, кивком головы указал на дверь.

— А как насчет моей подруги? — спросила Марчелла.

В ответ Роман неопределенно пожал плечами. Дешевый ром ударил Марчелле в голову и отбивал собственный чувственный ритм. Отыскав Эми на танцевальной площадке, Марчелла крикнула ей, стараясь перекричать музыку, что они с Романом уходят.

— Встретимся завтра! — подмигнула ей Эми.

После жары, царившей в клубе, на улице было восхитительно прохладно. Они находились в шумной туристской части города и по пути к небольшой черной машине Романа прошли мимо нескольких точек, где продавали гамбургеры, пиццу и немецкое пиво.

Прежде чем направиться на квартиру, расположенную в двух кварталах от парикмахерской, Роман посмотрел на Марчеллу взглядом, полным сладострастия. Это прямолинейное совращение без какого-либо предварительного флирта мало отличалось от секса в клубе «Партнеры». Оказавшись в его скудно обставленной комнатке, через несколько минут они уже разделись донага и сплелись в объятиях. Его чистое загорелое тело пахло солнцем. Подобно щенку, вылизав ей лицо, Роман засунул кончик языка в ухо Марчелле, вызвав этой необычной лаской волну сладостной дрожи, пробежавшей по телу. Затем, устроившись в конце кровати, принялся целовать каждый палец на ногах Марчеллы, медленно продвигаясь вверх, не прекращая поцелуев, пока не зарылся лицом в самую сокровенную и самую чувствительную часть ее тела, касаясь языком заветного бутона и испуская при этом сладострастные стоны. «Насколько лучше все это в кровати», — подумала она. Ей даже понравилась грубоватая нетерпеливость, с которой он, взяв за лодыжки, усадил ее на край кровати, а сам, опустившись на пол, уткнулся лицом ей между ног, сумев так распалить ее, что, подхватив его под мышки, Марчелла потянула его на себя. Однако он повернулся на спину, приглашая ее лечь сверху. Мощными руками Роман с невероятной силой поднял Марчеллу вверх, вытягивая и устраивая под ней свое бронзовое тело, а затем осторожно опустил ее так, что их тела соприкасались каждой своей точкой.

Марчелла чувствовала упругость его массивных бедер, сатиновую гладкость ребер, напряженно подрагивающий член, прижатый ее животом, и быстрые движения, которые его язык совершал у нее во рту. Затем Роман повернулся и улегся поверх нее. Как замечательно чувствовать на себе мужчину, который не раздавливал ее своим весом! Марчелла закрыла глаза, когда его пальцы начали осторожно теребить соски, а затем скользнули вниз, прикасаясь к ее влагалищу. Чем больше он возбуждал ее, тем возбужденнее становился сам. Внезапно он начал двигаться в нарастающем темпе, касаясь руками, языком, покусывая самые различные места ее тела. Марчелле показалось, что ее окружают и насилуют сразу несколько человек.

Когда Роман плавно и решительно проник в нее своим толстым и твердым членом, Марчелла, открыв