третьего тура. С этого времени ты, как бы это сказать, начал отыгрываться.

— Выходит так.

— Помешал воришкам украсть алмаз.

Петя кивнул.

— В деле о подглядывании присяжные тебя оправдали.

Петя кивнул.

— Потом, в чемоданчике, ты отказался от предложения карточного джокера и не променял благополучие родителей ради собственной выгоды.

— Было что-то такое.

— Таким образом, на данный момент сложился счет три три. Думаю, скоро произойдет событие, которое шут символизировал третьим номером. И теперь я уже понимаю, что это за номер.

— Ну и!.. — воскликнули разом все трое.

Немец щелкнул пальцами и помотал головой:

— Если скажу, игра потеряет смысл и прекратится.

— Тогда лучше не надо, — предупредил Петя.

— И все-таки, герр Питер, не откажетесь ли вы переговорить со мною пару слов наедине?

Маринка Корзинкина и Славик Подберезкин состроили физиономии и отошли в сторону.

Фриц Диц решил проверить истинность своей догадки, не сходя с места.

— Герр Питер, — начал он издалека, — вы знаете, что я отношусь к вам с симпатией, и только кратковременность нашего знакомства мешает мне прямо называть вас своим другом.

Петя недоверчиво прищурился:

— А мучить в концлагере и убивать тоже как друга будете?

— О, как это примитивно! Вы насмотрелись и наслушались пропаганды. Подискутируем на эту тему в другое время, если желаете. Сейчас о другом. Поскольку ваше местонахождение перестало быть секретом, пообещайте, что сохраните в тайне все то, что вы видели и слышали там… Там, где мы были еще вчера.

— Конечно, куда мне теперь деваться, ведь вы меня там не выдали своим.

— Дело не в этом, я не говорю об услуге за услугу, я только пытаюсь сохранить с вами добрые отношения.

Петя где-то читал, что даже в древности на период проведения Олимпийских игр прекращались войны.

— Хорошо, хорошо, я обещаю. До конца соревнований никому не скажу. А после будет видно.

— Простого обещания мало. Дело слишком серьезное. Поклянитесь.

— Хорошо, хорошо, клянусь, — отмахнулся Петя.

— Нет, не так, это не клятва. Ведь вы христианин? Перекреститесь как положено и поклянитесь именем своего Господа Бога.

Петя поднял руку, чтобы перекреститься и даже открыл рот, чтобы сказать все как положено, но тотчас опомнился. Такую клятву обратно уже не загонишь, и если какая-то досадная ерунда заставит его проговориться… Нет уж, лучше такими словами не бросаться.

— Знаете, — сказал Петя, — я так клясться не буду. От себя лично — это пожалуйста. А Господу Богу, надо полагать, и без меня других дел хватает.

Фриц Диц улыбнулся.

— Хорошо, я верю, — сказал он, — И знаешь, у меня сейчас есть такое ощущение, что свое четвертое очко ты уже имеешь.

Не успел Фриц договорить, как все вокруг заволокло розовым дымом…

Не успел Диц договорить, как все заволокло розовым дымом, а когда дым рассеялся, оказалось, что посетители ресторана и официанты сидят и лежат как придется, словно сраженные газовой атакой.

Сверху ударили прожектора, запахло магнием. Повсюду путались провода, громоздилась съемочная техника на штативах. И над всем этим гордо возвышались силуэты достоинств и недостатков. Они были раза в два больше обыкновенного.

Петя ничуть не смутился.

Славик и Маринка, чтобы не упасть, сели на стулья.

Фриц Диц надел и тут же выронил стеклышко монокля.

— Стоп! Стоп! Стоп! — требовательно захлопала в ладоши «Помпадур». С ее раскрасневшегося от злости лица сыпались катышки пудры.

— Кина не будет, товарищи, — заявил «Генсек».

Откуда-то вылезла жаба-ассистент и внезапно треснула хлопушкой со словом «ИГРА» у помпадурши перед самым носом. Та в испуге отпрянула и от столь поразительной наглости потеряла дар речи.

— А в чем, собственно, дело? — невинно поинтересовался коньяк, опустив газету «ВИДЫ НА УРОЖАЙ», за которой прятался, когда маркиза начинала скандалить.

— Обсуждать — нечего! — отчеканил молоток.

— Механик! — крикнул «д'Артаньян», и из проекционного окошечка высунулась голова крота в зеленых очках слепого. — А ну крути дальше, усы отрежу!..

— Стоять! — взвизгнула «Помпадур» и, шурша юбками, приблизилась вплотную к Дицу. — Это кто такой?! — указала она на немца пальцем сверху вниз. — Кто это такой, я вас спрашиваю?!

— Вы сами знаете, — нехотя отозвался коньяк, — Барон фон Диц, обаятельный злодей.

— Я вас не про амплуа его спрашиваю, — «Помпадур» сорвала голос и захрипела. — С этим как- нибудь без вас разберемся. Я вас спрашиваю: имеет он право вмешиваться в игру, или не имеет?!

Покручивая ус и ухмыляясь, «д'Артаньян» язвительно шепнул молотку:

— Она в него влюбилась…

И оба, закрываясь ладошками, захихикали.

Маркиза снова потеряла дар речи, но уже в следующую секунду, зажав в кулаке ручку стилета, рванулась к обидчику. Еще быстрее мушкетер выхватил шпагу и приставил острие к груди разъяренной дамы.

В бешенстве вращая глазами и раздувая ноздри, «Помпадур» была вынуждена остановиться. Желая сорвать злобу, она внезапно ударом стилета пригвоздила к полу ежа, деловито пересекавшего съемочную площадку с пачкой бумаг. Бумаги рассыпались, на одной из них мелькнул заголовок:

Несчастное животное потом еще долго хрипело и сучило по полу лапками в предсмертной агонии.

Шумно и тяжело дыша, маркиза упала в кресло. Грудь ее вздымалась столь бурно, что казалось, корсет вот-вот треснет и разлетится.

Случившееся не могло оставить равнодушным гусака. Раздуваясь от праведного гнева и желая немедленно вступиться за честь дамы, он выхватил из-за пояса скорострельный «узи» и, нацелившись в голову мушкетера, выпустил одной сумасшедшей очередью всю обойму.

Но тут выказал проворство молоток: раньше, чем пули могли бы ударить в цель, он отбил все до единой своей стальной ударной поверхностью. Сотня сплющенных кусков свинца рикошетом разлетелись по павильону, расколотив аппаратуру и покалечив некоторых из присутствующих. Печка дала множество трещин, задымила и перекособочилась, студень бесследно утек, а сам виновник погрома упал на пол с