— Поразительно, — прошептала Грейс. — Но это должно иметь какое-то объяснение.

Маркиз пожал плечами.

— Я давно перестал искать его. Сатерленд провел целое генеалогическое исследование и не обнаружил ничего.

— А кто это?

— Один из членов общества, — пояснил Рутвен. — Он выявил людей, которые обладали столь ничтожным Даром, что считали его обычной интуицией. Другие, как Лейзонби, отличаются исключительной проницательностью — на грани ясновидения. Некоторые Посвященные могут «читать» только представителей противоположного пола. Часто Дар проявляется через поколение, но даже в этом случае мы не можем «читать» наших детей, внуков и племянников. Как говорила моя бабушка, спасибо Господу за его малые милости. Правда, доктор фон Алтхаузен клянется, что это не имеет никакого отношения к Богу. Якобы видения управляются электрическими импульсами в нашем мозгу, но будь я проклят, Грейс, если смыслю в этом хоть что-нибудь.

— Доктор фон Алтхаузен, — повторила Грейс. — Тот самый, которого Аниша называет безумным ученым.

— Моя дорогая сестра, — буркнул он. — Иногда я готов придушить ее. Это она заморочила тебе голову?

— В этом не было нужды, — возразила Грейс, покачав головой. Внезапно ее озарило. — Так вот что представляет собой Общество Святого Якова? Вы исследуете сверхъестественные явления?

— Лично я даже финансирую эти исследования. Вместе с лордом Бессетом, — сказал Рутвен. — Но на протяжении веков ими занималось много философов и ученых. А сейчас мы просто пытаемся создать условия для этих опытов. Чтобы обобщить знания и познакомить членов общества друг с другом. И выявить по возможности неизвестные фамильные линии. За минувшие века общество лишилось своих структур, что может быть опасным.

— Это продолжалось веками? — поразилась Грейс. — Значит, на самом деле это… не Общество Святого Якова?

На мгновение Рутвен задумался над ответом, но он зашел так далеко, что честность казалась единственным выходом.

— Не совсем, — сказал он. — Раньше оно называлось «Fraternitas Aureae Crucis» — «Братство золотого креста». Как следует из древних рукописей, оно было скорее религиозным орденом.

— Как рыцари-храмовники?

Рутвен пожал плечами.

— Принято считать, что Стражи вышли из числа иезуитов, но даже это не более чем легенда. Должно быть, все как-то связано с древней кельтской цивилизацией, поскольку многие термины, используемые «Братством», имеют кельтские корни. Но название латинское, что указывает на христианизацию под римским влиянием. Честно говоря, я думаю, что мы никогда не узнаем правду, сколько бы Сатерленд ни старался.

Глаза Грейс расширились.

— И все члены организации… имеют Дар?

— Нет, конечно. — Он запустил обе руки в свои волосы. — В «Братстве» есть ученые, законники, философы. А также священнослужители. И все они призваны защищать, так или иначе, Дар.

— Вот как? — задумчиво сказала Грейс. — Это напоминает розенкрейцеров. И даже масонов.

Рутвен покачал головой.

— Масоны появились намного позже, — напомнил он, — хотя многие верят, что «Братство» послужило основой, как и эмблема с крестом. Но никто не может сказать с уверенностью.

Грейс нагнула голову, чтобы заглянуть ему в глаза.

— Эдриен, — робко спросила она, — а ты можешь «читать» меня? Видеть мое будущее? Тебя это мучает?

Рутвен помолчал, размышляя над ответом. Затем взял ее за руки.

— Я могу чувствовать твое присутствие, Грейс. Мне не нужно оборачиваться, чтобы убедиться, что ты рядом. А когда я касаюсь тебя, у меня такое ощущение, словно мы проникаем друг в друга. Бывают моменты, когда мы обмениваемся энергией и жизненной силой — примерно так, как учит тантра. Но я не в состоянии «читать» тебя, Грейс. По крайней мере пока. — Он опустил голову. — Но я не стал бы обольщаться. Интимная близость обостряет мои умственные способности. Учитывая мои чувства к тебе, со временем… Вряд ли у нас есть основания для надежды.

— Понятно. — После секундного колебания, она мягко отняла у него свои руки и отвернулась, уставившись в сумрак. — Это будет ужасно для тебя. Такое не утаишь.

— И что самое ужасное, такого не выдержит никакая любовь, — добавил он.

Грейс резко повернулась к нему. В ее глазах блеснули слезы.

— О, Эдриен, тут ты не прав, — сказала она хриплым от эмоций голосом. — Настоящая любовь выдержит все.

Горло Рутвена перехватило, и он поспешно отвел глаза. Она права, вдруг понял он с мучительной ясностью. То, что он испытывает к ней, никогда не пройдет. Он искал слова, чтобы поведать ей это, и не находил их.

Внезапно где-то в глубине дома раздался глухой звук, словно кто поставил ведро с углем. Взгляд Рутвена метнулся к окну. До рассвета было далеко, но луна уже поблекла. И определенно слуги начали просыпаться.

Он торопливо взял ее лицо в ладони и поцеловал.

— Мне пора, — вздохнул он, оторвавшись от губ девушки. — Не знаю, Грейс, могу ли я испытывать к тебе больше того, что уже испытываю. От одного взгляда на тебя у меня перехватывает дыхание. Но я так долго закрывался от самого себя…

Стук раздался снова, на этот раз в опасной близости.

Ему было больше нечего сказать, он и так уже откровенничал сверх всякой меры. Рутвен поднялся с постели, оставив ее, что следовало сделать намного раньше.

Но его горло сжималось, а на губах оставался горько-сладкий вкус ее губ, когда он выскользнул из комнаты.