– Президент? – неуверенно предположил Коля.

– Я не совсем это имел в виду, но ладно, попробуем так… Что ж, президенты действительно иногда бывают самыми главными. Но чаще все-таки нет.

– А кто тогда?

– Люди, которые отвечают за безопасность…

Видя, что Коля не понимает, Вэ-А надолго замолчал, а потом вдруг спросил:

– Вот представь, что тебе восемь лет, и в комнату заходит папа и говорит: в шкафу сидит страшное чудовище. Ты полезешь в шкаф проверять, правда ли это?

Коля помотал головой и хотел сказать, что он в курсе, вообще-то, что чудовищ не бывает, но Вэ-А остановил его жестом.

– Так, ты испугался чудовища и залез под одеяло. И тогда папа говорит: я пойду и прогоню его. Долго гремит чем-то в шкафу, а потом радостно вытаскивает тебя из-под одеяла. Все, мол, чудовища нет! Что ты будешь чувствовать? Ну или не ты, а какой-нибудь пугливый мальчик… Он будет благодарен папе, как ты думаешь?

– Думаю, да, – медленно ответил Коля, начав понимать, к чему клонит министр.

– Вот это и есть управление безопасностью. То, чем я занимаюсь. Не важно, сколько лет человеку. Если ты знаешь, чего он боится, ты всегда можешь управлять им. Наш президент, например, боится, что вы, нижние люди, узнаете о существовании нашего мира. И вот я могу прийти ему и сказать: все пропало! Тайна вот-вот будет раскрыта! Мне надо то-то и то-то, чтобы нас всех спасти и ликвидировать утечку! М-да, ну это я упрощаю, конечно… Но если сказать достаточно убедительно, то тебя отправляют на борьбу с чудовищем, а потом встречают, как героя. Хотя никакого чудовища и не было. Главное, всех убедить, что ты его уничтожил. Насовсем. Без следа… Вот, как-то так.

– Так вы не ответили: кто такие «мы»? Кто устроил Обрушение? – слова министра про чудовище Коле понравились, но он хотел все же получить ответ на свой вопрос.

– Скажем так, в числе этих людей был мой дед, который отвечал за всеобщую безопасность. И еще несколько людей, которые делали то же самое в других странах.

– То есть, вы сами в этом не участвовали?

– Я не настолько стар, – засмеялся Вэ-А. – Ты же помнишь, Обрушение было давно. Я всего лишь потомок тех людей. Я посвящен в тайну плана и слежу за его осуществлением.

– А эти все люди, они тоже были министрами?

– Необязательно. Хотя некоторые были, да. Но давай я все же продолжу…

Итак, несколько влиятельных, самых главных людей в разных странах придумали, как им решить все проблемы разом. Был разработан план, называвшийся «Мегиддо» – кажется, так, хотя Коля не был уверен, что услышал правильно.

Согласно этому плану, в Верхнем Мире предполагалось устроить мнимое Обрушение и отгородить часть территории, закрыть ее навсегда для всех людей и тщательно охранять. А всех выживших согнать на «уцелевшие» территории и устроить массовую проверку.

План прошел гладко. Некоторые районы были действительно уничтожены, много зданий снесли. Но в основном на «обрушенных» площадях, которые стали называть Пустырями, были созданы безлюдные заповедники.

– Зачем?

– Терпение, мой друг. Я все объясню.

Это было страшное, тяжелое время. Людям, посвященным в тайну Обрушения, приходилось каждый день делать выбор: кто достоин жить в Верхнем Мире? Кому выдавать разрешение? Как отличить хорошего человека от плохого?

– Мы тогда победили многих. Победили и наказали. Многих жестоких людей, преступников, подстрекателей. Тех, что жили мечтой о войне, о захвате вашего мира, между прочим… м-да. Это была славная проверка. Мы расспрашивали людей обо всем, наши ученые составили самые лучшие, самые верные тесты. Если человек не проходил проверку… Что ж, он сам был в этом виноват… В конце концов, никто не заставляет человека быть злым, или жестоким, или глупым. Вот так.

Но проверка и выдача разрешений – это был всего лишь очередной этап. Гражданам Верхнего Мира запретили иметь детей. На всякий случай, чтобы «эта зараза», как называл ее министр, не расплодилась снова. Нужны были новые тесты. Нужно было точно знать, кто достоин иметь ребенка. Будут ли вот эти двое, или эти – хорошими родителями. Смогут ли они воспитать хорошего человека.

– И мы создали такие тесты, да. Но прежде мы прекратили войны, обеспечили людей всем, чего им раньше так не хватало. Мы уничтожили формальные границы между странами, мы стали единым народом. Добрым, справедливым, умным и могущественным. Люди снова потянулись к науке, к искусству. Многие даже отправились с миссией в ваш мир, понесли вам наши технологии, и картины, и стихи… и это тоже еще был не весь план. Пока шла проверка, мы очищали Пустыри.

– В смысле, очищали? От мусора? – уточнил Коля.

– В том числе. От мусора, от разных отходов. От грязных заводов, которые стояли там с незапамятных времен. Людей стало гораздо меньше, и всем теперь хватало продукции «чистых» предприятий… м-да. Ну и от охотников, конечно, надо было это все очистить тоже. От дикарей, которые продолжали жить, как раньше. Которые не поверили в Обрушение и продолжали плодить больных детей, выродков, идиотов от рождения… впрочем, я не об этом.

Последним этапом плана «Мегиддо» было переселение самых достойных людей на Пустыри, на очищенные территории.

– Но взрослые могли этого не понять. Обычные люди, я имею в виду, – покачал головой Вэ-А. – Поэтому мы решили сначала дождаться момента, когда умрут все люди, присутствовавшие при Обрушении. И это буквально недавно случилось, представь себе! Последний древний старик умер, и мы скоро приступим к переселению!.. И мы смогли вырастить множество достойных людей. Детей… Детей, которые не знают, что такое быть избиваемым своим сверстником. Которые вряд ли захотят курить и никогда не взбунтуются по пустякам. Это разрешенные дети, во всех отношениях. Их на Пустырях уже ждут готовые дома, уютные парки, больницы, школы. Скоро мы уберем заборы, снимем колючую проволоку, и в нашем распоряжении будет снова весь мир! И в нем будут жить только достойные, разрешенные люди, которые будут воспитывать таких же разрешенных детей!..

Министр мечтательно глядел в потолок. Коля готов был поклясться, что в глазах Вэ-А блестят слезы умиления. Мальчик встал и начал ходить по комнате. Его что-то смущало в словах министра, хотя они, кажется, были такие правильные.

Неужели он, Коля Карпенко, сам не хотел бы жить в мире, где каждому всего хватает? Где ты ходишь в школу с нормальными детьми, а не с дебильными Диманами, которые только и знают, что бить по туалетам младшеклассников и покупать клей? В мире, где все дети думают одинаково и стремятся к одинаково прекрасным вещам?

«Хотел бы, конечно», – ответил он самому себе, но тут же заставил себя вспомнить убитого Олега, и Димку, и Ингу, которая плакала посреди магазина. Вспомнить Стаса, наконец. Крысоеда…

Неужели такой мир нельзя построить без того, чтобы убить и замучить половину всего населения? А если нельзя – то нужен ли он, такой мир? Да и кто вообще сказал, что можно на сто процентов быть уверенным, что ребенок вырастет нормальным человеком, если родители у него хорошие?

– Подождите, – начал Коля разгоряченно, чувствуя, что сейчас он сформулирует нечто очень важное, – я, может, глупость скажу, но… Разве ребенка вообще можно запретить? Это же не телевизор! Не мороженое! Можно запретить ребенку есть мороженое, пока он не сделает уроки. Или, там, на порносайты какие-нибудь ходить. Но… нельзя же запретить самого ребенка! Дети – это же цветы жизни, и все такое, и… ну, я не знаю! Можно запретить ребенку завести собаку, но нельзя же запретить самих собак!.. Они же от этого никуда не денутся, правда?

Министр улыбался и усиленно тер лоб пальцами.

– Я с самого начала говорил, что ты очень сообразительный мальчик. Да, ты прав, мы не смогли полностью взять под контроль процесс рождаемости. Там вмешиваются слишком серьезные силы… не выношу это слово, но – любовь, м-да. И, как ты говоришь, все такое. Но был придуман отличный сдерживающий элемент, уже в мое время. Когда я начинал. Мы придумали Запрещенных Детей.