уха.

— Разрешите все же сходить за матросами.

— Если вы не знаете, что такое кулак Ганса, то, пожалуйста, идите! Если вдобавок вы можете ходить по этой вертящейся адской чашке…

— Н-нет… тогда уж лучше я посижу.

— Приятно, не правда ли, сидеть в аду гостем и знать, что ты еще не умер и сюда еще не попал! Скажите, герр проф, откуда взялся этот проклятый остров?

— Видите ли, уважаемый герр Шютте, это относится к области гипотез. Есть основания предполагать, что остров космического происхождения.

— О! Герр проф, у меня сейчас плохо варит голова, я неважно вас понял… Вот у меня есть сын, прекрасный сын! Он почти доктор физических наук. Он бы вас сразу понял!

— Я имею честь быть знакомым с доктором Ланге и его ассистентом Карлом Шютте.

— Прекрасный сын, уверяю вас, герр проф, прекрасный сын!

Язык Ганса основательно заплетался, и он сам сильно напоминал пьяного.

— Наука знает несколько случаев падения на землю крупных космических тел. Например, гигантский метеорит упал где-то в Сибири в 1908 году. Возможно, что остров Аренида представляет собой подобное же космическое тело.

— Ах, значит этим чертовым камешком господь бог запустил в землю из рая!.. Очень понятно. А скажите, что это за газ, который должны мы собирать здесь для нашего босса — обожаемого мистера Вельта, для Фредерика, для Фреда? Я знаком с ним, наверное, уже полвека… Но что это за дым такой, ничего не знаю. Ничего. Вы тоже возитесь с этим газом с мальчишеских лет. О! Я знаю, проф, — Ганс погрозил пальцем, — вы когда-то мыли колбы у Ирландца!

Профессор опустил голову, как бы задумавшись.

— Единственно, что я об этом газе узнал, герр проф, это что в некоторой дозе его вполне можно применять вместо пива. Газообразное пиво! Право, недурно! Я мог бы взять на это патент и начать конкурировать с хозяином по сбыту этого газа. Скажем, открыть газовый кабак.

— Газ этот существует в единственном месте на земле, — задумчиво начал профессор Бернштейн. — Он принадлежит к числу веществ самораспадающихся, или, как их в науке принято называть, радиоактивных. Вещества эти на нашей планете встречаются лишь в твердом виде, и то исключительно редко и в малых количествах. Теперь их получают искусственно.

— Ну, этого я, герр проф, не донял! У меня сейчас неподходящая для этого голова. Она у меня легка, как пух, и тяжела, как свинец. Уверяю вас, проф, я не знаю, чего в ней сейчас больше — пуха или свинца!

— Вам не лучше, герр Шютте?

— Нет, мы еще посидим и… поболтаем.

Стемнело. Газ стал невидимым. В небе появились звезды. Особенно ярким было созвездие Южного Креста.

В темной воде бухты отразились зажженные на яхте огни. Самой яхты не было видно, и два ряда огней казались висящими в воздухе. Издалека донеслись крики. Эхо повторило их, и нельзя было догадаться, откуда кричат.

Ганс поднялся и рявкнул:

— Эй, не дерите глотки! Мы здесь заняты!

Десятки голосов захохотали и заквакали со всех сторон. Странное эхо делало их нечеловеческими.

Ганс тяжело опустился на скалу и, запинаясь, путая слова, обратился к профессору:

— Скаж… жите, герр проф… ведь вы ученый?

Бернштейн удивился.

— Я вот этими руками передавил бы всех ученых! Эх-хе!

Профессор испуганно отодвинулся:

— Почему же, уважаемый герр Шютте?

— Потому что все вы… под-ле-цы, герр проф!

— Простите, герр Шютте… Почему вы… почему столь необычайная манера разговора? — заволновался профессор.

— Подлецы! — упрямо твердил Ганс. — Я бы вас сжег вашим же огненным облаком. Эх, и попахло бы гарью!..

Профессор вскочил, но Ганс схватил его за хобот противогаза и усадил обратно.

— Сколько я ни знал ученых, все они… работали над тем, как лучше отправлять нашего брата на тот свет.

— Что вы! Что вы, герр Шютте!

— Конечно. Вот Кленов был… Подлейший человек! Придумал такую штуку, чтобы целые острова со всем на… на… со всем населением… взрывать… Да такого человека надо… — Ганс сделал выразительный жест. — Жаль, что он тогда вырвался! Пожалел я его, герр проф, все-таки это был слабоумный. Не люблю вспоминать… Я тогда еще не понимал, что это за птица. И еще этот японец… Ох, шельма… Я бы с ним посчитался! Я боссу-то не рассказывал…

— Простите, герр Шютте. Мы, ученые, работаем над разрешением научных проблем. Мы далеки от мысли причинять вред людям.

— Эге, что он поет! А ты… А что ты всю жизнь придумывал? Что?..

— Я работал над известной вам химической реакцией, полученной впервые в 1914 году.

— О-хо-хо-хо!.. — пьяно засмеялся Ганс. — Химическая реакция! Да этой огненной реакцией хотят выжечь все коммунистические страны, герр проф!

— Что-о? — попытался вскочить профессор, но Ганс снова потянул его обратно.

— Не прикидывайтесь… дур-рачком. Мы приехали сюда, чтобы запасти побольше фиолетового газа. Ведь он нужен для вашей там… реакции. Босс уговаривает все государства пойти войной на коммунистическую заразу, выжечь дотла их земли вашим огненным облаком, проклятый вы проф!..

— Оставьте… Откуда у вас такие чудовищные фантазии? Я работал над проблемой «вездесущего топлива», а вовсе не над идеей сожжения людей или городов! Я достиг цели, теперь меня ждет слава… и независимость, наконец… Мне нет никакого дела до коммунистических стран!

— Бросьте, проф! Не мелите ерунды… Какая там независимость? Вы на службе у босса. Вы — раб! Вы работаете на бос-са. А он продает ваше открытие. Вы здесь ни при чем. Вашей реакцией будут жечь красные страны, и только. Вы, ученые, все убийцы. А с виду тихонькие, мухи не обидите. А миллионы людей уничтожить — это им… тьфу!..

Ганс забыл, что он в противогазе, и плюнул.

Бернштейн, пораженный словами Ганса, испуганно смотрел на него:

— Но если так, то что мне помешает прекратить работу?

— Дур-рак, а еще профессор! Вы раб. Я имею инструкцию размозжить вам голову, как только вы заартачитесь!

— Я… я — раб? Если правда то, что вы говорите о цели мистера Вельта, то никто не сможет заставить меня работать!

— Подумаешь! Очень это кому-то надо! Босс уже знает вашу реакцию. И без вас обойдутся, проф. Не надо было выдумывать. Теперь все равно миллионам людей — крышка. Я вам скажу откровенно, проф. Я и сам не стал бы участником этого дела. Не люблю я людей убивать. Так ведь вместо меня он пошлет другого. Ничего я не остановлю. А жена моя будет сидеть голодная. То-то! Вы не думайте, что я пьян… что язык у меня заплетается…

Профессор встал:

— Какой ужас! — схватился он за голову. — Смерть… Действительно, это ужасное смертоносное средство, а вовсе не вездесущее топливо.

— Ха-ха-ха! — пьяно захохотал Гаис.

Снова дико захохотали скалы, камни, звезды.

С яхты со свистом взвилась ракета и рассыпалась в небе огненным узором.