проходе своей весьма упитанной пятой точкой. Даже не напрягаясь, слонопотамчик вынес обугленный простенок, и кусок стены с оглушительным грохотом вывалился на брусчатую мостовую.
– Это были третьи ворота в этом мире, пострадавшие от твоего вандализма!- горестно вздохнула совесть, на которую я не обратила никакого внимания. Не до душевных терзаний сейчас. На встречу к нам спешил отвратительного вида мужик, подозрительно смахивающий на гиену.
– Явно распорядитель торгов, трудящийся по совместительству или начальником тюрьмы, или командиром сброда, именующего себя солдатами, – просемафорила догадливость.
И я с ней согласилась. Уж больно у субъекта рожа была жуликовато-наглая, а, как известно, у почувствовавших безнаказанность начальничков как раз такие хари и бывают.
Подскочив к нам, гнойный прыщ долго не мог задвинуть свою щербатую пасть на место (еще бы, сама всю дорогу опасалась смотреть на друзей, боясь закатиться в истерике). Наконец, ему удалось справиться с удивлением, и с угодливой улыбочкой онО начало лебезить и интересоваться, что такие неприлично богатые экзоты делают на вверенной ему территории. (Что ни говори, а пара килограммов золота и камений сразу показывают твой социальный статус). Я сидела с непробиваемым выражением лица, поигрывая стеком, зажатом в руке, и не думала отвечать. Пауза затягивалась, и тут падальщика практически разбил паралич, ибо на арену вышел единственный и неповторимый сэр Сосискин.
Пес лениво зевнул, потянулся и капризным тоном соизволил просветить любопытствующего:
– Мы прибывать из такой далекой страны, что ты о ней не слышать. Мой любимый жена хотеть купить в наш дворец рабов. У твоей есть, что предлагать благородным олигархам?
Уж не знаю, как погани удалось так быстро взять себя в руки, но выражение подобострастия на лице гаденыша сменилось на 'Кто вам сказал такую глупость, что тут торгуют людьми? Мы тут так просто, плюшками побаловаться решили'. Но Сосискин презрительно хмыкнул, тряхнул ушами в сторону Владыки, и тот оперативно распахнул переносной сейф.
Первый раз в жизни я видела, как без вмешательства пластических хирургов, всего за пару мгновений можно так увеличить глаза. Оказывается, достаточно показать россыпь изумрудов, рубинов, бриллиантов и прочих минералов, а потом небрежно, со словами 'Ну, если вас не интересуют наши деньги' кинуть в морду 'честного гражданина' достойного размера камушек.
И тут перед нами начала разыгрываться большая человеческая драма. Жадность отчаянно боролось с осторожностью. Сражение было недолгим, всего пару минут, и клиент упал к нашим ногам. Все-таки не даром Сваровски дерет такие бабки за свои стразы. А вы что подумали, мой скупердяй брюлик крысе метнул? Да сейчас, это не его вариант, он вообще по началу хотел мои детские заколочки со стекляшками раздербанить. Но, здраво рассудив, что бижутерию явно проверят на чистоту, согласился не палиться и выдать из личных запасов несколько захудалых камней, неизвестно как затесавшихся в нашу коллекцию. Ну а я, со свой стороны, пожертвовала подвеской, презентованной мне позабытым хмырем к неведомому празднику. Остальное добрище было искусной иллюзией, наложенной Драконом на обычную гальку. Как бы мне не хотелось вытащить своих орлят из кабалы, рисковать кровно нажитым я не собиралась, ибо связываться с жабой Сосискина – чистое самоубийство.
Но остатки здравого смысла все же окончательно не покинули смердюка. Он фальшиво осклабился, извинился и куда-то убежал.
Мы с псом обменялись понимающими взглядами. Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понять – наш новый 'друг' посайгачил проверять, не втюхали ли мы ему туфту. Через непродолжительное время он вернулся, сияя как тульский самовар.
– Видать, изделие трудолюбивых австрийцев прошло на ура, – мерзко хохотнула моя изворотливость, глядя на его источающий патоку фейс.
Но мы немножко не рассчитали с размером 'взятки'. Виновато разведя руками, хапуга нагло заявил, что для участия в торгах требуется внести взнос. Сосискин даже усом не дернул. Тряхнув ушами в сторону Дракона, мой 'супруг' распорядился:
– Аристарх, договорись с таможней (с).
Владыка с невозмутимым лицом подал мздоимцу топаз размером с перепелиное яйцо, а пес предупреждающе оскалился и кинул взгляд на застывших драконов. Торговец людьми дураком не был и быстро сообразил, что зарываться не стоит. Тут в игру вступила я, капризным тоном уточнив:
– Слышь, баклан, когда этот фраер уже начнет банковать, а то я *вырезано цензурой* пусть цырлит в темпе уже.
(По предварительной договоренности мы решили изъясняться по фене и на великом, могучем русском матерном)
Пес великодушно перевел:
– Моя жена говорить, когда нам покажут товар.
И от себя добавил:
– Мы с моей драгоценный супруг ждем ребенка, а беременный женщина очень нервный. А когда она нервный, ее нукеры тоже начинают немножко нервничать, твоя меня понимает?
Верные слуги, в лице майорши и наемного убийцы, многозначительно погладили рукоятки мечей, и процесс пошел.
Чего мне стоило сдержаться, и не потребовать дать мне в руки станковый пулемет, знаю только я. Уговаривая себе потерпеть, равнодушно смотрела на женщин, мужчин, стариков, детей… У всех было такое выражение обреченности в глазах, что я чувствовала себя последней сволочью. Но ради их же спасения мы с Сосискиным играли свои роли. Я исправно кривилась как при виде тараканов, а он всем своим видом выказывал недовольство.
Когда с площади увели девчонку лет двенадцати, я построила многоэтажную матерную конструкцию, которая тут же была переведена на общедоступный:
– Мы не понимать, твоя смеется над нами? Зачем показываешь эту падаль? Если твоей нечего нам продать, мы уезжать и всем друзьям говорить, тут нечего ловить!
В подтверждении этих слов Дракон с лязгом захлопнул наш волшебный сундучок. Если наш расчет окажется верным, то сейчас выродок должен сломаться и предложить нам действительно что-то стоящее.
