В первую четверку, призванных в «Подразделение-101», входил Шломо Баум, ставший заместителем Шарона, Михаэль Аксио, которому была поручена физическая подготовка бойцов, Шмуэль Нисин и Меир Барбут, назначенные командирами отделений. Все они были ветеранами Войны за Независимость.

К Шарону стягивались все те, кому постыла скучная, однообразная, без риска и опасностей регулярная служба, в ком гуляли молодая удаль и страсть к яркой, пусть и рискованной, жизни. К нему тянулись в первую очередь люди беспокойного, нетерпеливого, бурного душевного склада, склонные к смелому риску и лихим, граничащим с опасностью поступкам.

Именно эти люди составляли самый «цвет» еврейской молодежи нового типа, сложившегося в особых условиях Палестины. Они ощущали себя «гордыми евреями», ни в чем не уступающими, а то и превосходящими европейцев и арабов. Не говоря уже о забитых, робких соплеменниках из стран рассеяния.

Эти люди выросли в ощущении хозяев необычной, наполненной древней геройской славой страны, где каждый камень напоминал о подвигах Маккавеев, Давида, Самсона и других легендарных еврейских богатырей. Они с юности участвовали в далеких походах, учились самостоятельности, предприимчивости и преодолению трудностей. В их сердцах закипали досада и нетерпение, когда они видели, что «их» армия не дает им развернуться и проявить свои способности.

«Подразделение-101» объединило всех этих ищущих нового людей…

Подготовка подразделения проходила весьма специфично. Деревня, где был оборудован лагерь, использовалась для изучения устройства типичных арабских деревень, где бойцам предстояло проводить операции. Дни за днями бойцы проводили в тренировках в ползании по колючкам, подъеме на стены, швырянии гранат и стрельбе по подброшенным бутылкам.

Когда таких натренированных набралось восемь человек, Шарон решил, что для первой «пробы сил» этого достаточно. Он решил, что нужно предпринять учебный разведывательный поход…

В группу были назначены Хар-Цион, Барбут, Нисин и Шломо Баум. «Арик, — вспоминает Баум, — поставил перед нами самую общую задачу: пробраться к арабской деревне и „выяснить обстановку“. Деталями он не интересовался — главным для него был сам факт разведки „на той стороне“. Но мне он сказал: „Если наткнетесь там на какого-нибудь часового и обстоятельства позволят — прихлопни его. Пусть ребята почувствуют, что война — это не занятие для вегетарианцев“…

Наступила ночь похода. Его цель — разведывательный поход в Абу-Лахия. На этот раз шли сравнительно легко — привалов уже не требовалось. На подходе к деревне взошла полная луна и высветила фигуры двух арабских часовых, стоявших на околице. Баум едва успел подумать: «Может, мне удастся „снять“ одного…», как раздался оклик по-арабски:

«Мин гада?!» («Кто идет?!») Почти не размышляя, он крикнул: «Огонь!» Трое остальных дали короткие автоматные очереди по деревне и тут же бросились назад. Вдогонку им засвистели пули, заработали арабские пулеметы. Но группа была уже далеко…

На этом «разведка» завершилась. Впрочем, на обратном пути был еще резкий спор: Нисин и Барбут обвинили Баума в чересчур поспешных действиях. Хар-Цион тоже упрекнул командира, напомнив, что целью похода был сбор разведывательных данных, а не хаотическая стрельба по арабам. Баум ответил:

— Если бы арабский часовой открыл огонь первым, вся четверка сейчас продолжала бы свой спор в лучшем из миров…

К концу августа численность «Подразделения-101» достигла 23 человек. Перед Шароном была поставлена первая настоящая боевая задача: проникнуть в лагерь палестинских беженцев Эль-Бурейдж в секторе Газа, который служил опорным пунктом палестинских террористов. Две группы, под командованием Шарона и Баума, должны были уничтожить звенья террористов, третьей, под началом Мерхава, было поручено взорвать дом Мустафы Хафеза, главы египетской разведки во всем секторе.

Субботней ночью 30-го августа группы Шарона и Баума (в каждой по пять человек, не считая командира) достигли окраин Эль-Бурейджа. Баум со своими людьми пересек шоссе, продвигаясь к восточной части лагеря, ведущее в Газу. Шарон, шедший со своей группой прямо на лагерь, наткнулся на заброшенную надстройку над колодцем и решил проверить, нет ли там часовых. «В надстройке оказались двое арабов, — рассказывает Барбут. — Арик приказал прикончить их ножами. Никто не решался. Тогда он набросился на одного из арабов и начал бить его прикладом автомата. Приклад разлетелся на куски, а оба араба, охваченные паническим страхом, бросились наутек, оглашая окрестности дикими воплями. Наше отделение перебежками ворвалось в пределы лагеря…»

В Эль-Бурейдже насчитывалось свыше 6 тысяч беженцев. Среди них были хорошо вооруженные террористы. Кроме того, можно было ожидать прибытия на помощь египетских частей. В задачу группы Баума как раз и входило не допустить такого развития событий.

В жаркую августовскую ночь многие жители лагеря спали прямо на улицах, и крики двух арабов, преследуемых группой Шарона, мгновенно их разбудили. В лагере воцарилась паника. Началась шумная, беспорядочная стрельба, никто не знал, откуда грозит опасность.

Тем временем Шарон обнаружил место, откуда арабы вели наиболее интенсивный огонь, и бросился туда. Увы, его автомат с разбитым прикладом был уже ни на что не годен, а автомат Хар-Циона, как назло, дал осечку. Тогда, действуя в прежнем, испытанном духе, Шарон сокрушительным ударом по черепу свалил одного из арабов. Остальные в панике бросились врассыпную. В этот момент группа понесла первые потери: шальная пуля ранила одного из бойцов…

Между тем, люди Баума, продвигавшиеся вдоль шоссе, услышали звуки выстрелов из лагеря и поняли, что нужно срочно поворачивать на помощь Шарону. Торопливо связавшись с командиром по рации, Баум узнал, что тот со своими бойцами захватил укрепленную огневую точку, но окружен десятками арабов и не может прикрыть отступление своих людей. На этом связь оборвалась…

Баум и его отделение в считанные минуты одолели проволочные заграждения, окружавшие лагерь с их стороны, и ворвались на одну из улиц, ведущих к центру. Здесь происходило нечто невообразимое. Сотни мужчин, женщин и детей бежали в разные стороны, все кричали, кто-то стрелял в воздух, отовсюду слышно было: «Яхуд, яхуд! Этбах эль яхуд!» («Евреи, евреи! Смерть евреям!»).

Находчивый Баум тут же завопил по-арабски «Яхуд, яхуд», его люди подхватили этот крик и с разгона втесались в толпу бегущих. Их нехитрый прием позволил им беспрепятственно добраться почти до самого центра лагеря, но тут чудовищная людская «пробка» зажала их в одном из переулков.

Еврейские «коммандос» стояли в самой гуще почти неподвижной, испуганной и разъяренной арабской толпы, над которой висел непрерывный вопль: «Смерть евреям!» А издали, словно в ответ на этот призыв, стучали короткие, размеренные автоматные очереди. Это отбивались от арабов люди из отделения Шарона.