Еще одна корректировка из-за погодных условий — и пилоты увидели внизу берег, освещенный выходившей из-за горизонта луной.

В первом «Геркулесе» Нетаниягу и его команда забрались в перекрашенный «мерседес», который должен был первым выехать из самолета. Их лица, руки и пистолеты угандийского образца, снабженные глушителями, были черными. «Мерседес» тоже был черным.

Транспортные самолеты разделились на пары. Одна должна была приземлиться на новой, главной посадочной полосе, другая — на старой, которая отделялась от нового аэродрома невысокой насыпью.

Внезапно впереди появились огни посадочной полосы. «Давид» согнал навалившуюся усталость и проверил приборы. Они сообщали ему, что он продолжает лететь по прямой.

По неизвестной причине Энтеббе был ярко освещен. Первый «Геркулес» уже плыл над самой кромкой озера Виктория.

Экипаж и солдаты пристегнулись ремнями к своим местам из-за чудовищной качки, возникающей при быстром приземлении. Тем, кто находился внутри «Геркулеса», казалось, что самолет рухнет вниз под протестующий рев турбин. Снаружи наблюдатель увидел бы огромную машину, которая почти беззвучно скользнула на посадочную полосу, слегка поскрипывая колесами.

В грузовом трюме десантники стояли наготове. Их все же немного укачало при посадке.

Позади первого самолета, заключив, что у флагмана все благополучно, буквально «вися» на его хвосте летел второй. Но второй самолет был готов взлететь немедленно, если посадочная полоса окажется заблокированной или флагман будет остановлен.

«Давид» продолжал идти на скорости, рассчитанной еще во время репетиции так, чтобы она позволила ему без лишнего шума остановиться в нескольких ярдах от здания с заложниками. Он легко остановил «Гиппо» перед огромными окнами старого здания, так близко, что казалось, высунувшись, он мог коснуться их рукой.

Замершие в трюме десантники вздрогнули, когда трап со скрипом откинулся и в самолет хлынул сырой воздух и бледный неожиданный свет. Удар трапа о бетон показался чудовищно громким.

Генерал Дан Шомрон сбежал по трапу с такой скоростью, что сопровождавший его офицер связи потом сказал:

— Он двигался так быстро, что я потерял его из виду. Я не мог поверить, что это тот самый человек, который всю неделю не вылезает из-за стола.

Солдаты рассыпались в поисках террористов. «Мерседес» съехал по трапу и ринулся в направлении угандийских солдат, охранявших контрольно-диспетчерский пункт. Дверцы автомобиля были распахнуты, угандийцы отдали ему честь. Из черных пистолетов, оснащенных глушителями, появились короткие вспышки, и охрана была уничтожена. Хитрость сработала. Нетаниягу и его товарищи вытерли краску с лиц и сбросили черные угандийские блузы, чтобы их товарищи не совершили в темноте той же фатальной ошибки, что и угандийская охрана.

Следующий «Геркулес» приземлился почти рядом с новым зданием аэропорта, когда кто-то в диспетчерском пункте с перепугу выключил освещение. Внезапно весь аэропорт погрузился в темноту.

— Это случилось очень кстати, — сказал командир последнего «Геркулеса». — Я летел прямо в перестрелку, которая вдруг возникла по всему полю. Я был рад, когда погас свет. Мое задание было сидеть на земле и ждать, пока все не улетят, а затем подобрать последнюю группу. В течение 90 минут я был подсадной уткой. Это были самые длинные минуты в моей жизни, потому что как только мой «Геркулес» остановился, на аэродроме начался форменный ад.

Бенни Пелед не требовал никаких донесений от пилотов «Геркулеса». Было договорено, что пока не случится чего-нибудь непредвиденного, воздушный штаб будет сам делать выводы из тех звуков, которые слышались в микрофонах.

Генерал Шомрон устроил свой КП рядом со зданием, где были заложники. Теперь управление операцией было сосредоточено в его руках. Тут-то его, наконец, и нашел офицер связи.

«Илан», один из людей Нетаниягу, бежал вперед: его целью была немка, отождествленная как Габриэль Крош-Тидеманн, которую сам он называл «эта нацистская сука». Ее соотечественник, Вильфрид Бёзе, стоял снаружи около окна спиной к гигантскому «Гиппо», который буквально дышал ему в затылок, не подозревая о людях, обутых в башмаки на каучуковых подошвах, которые бесшумно бежали к нему.

И вдруг по лицу немца расползлось выражение недоумения. Он откачнулся назад и поднял свой автомат. Затрещала длинная очередь. Немец повернулся и упал ничком. Заместитель Нетаниягу перепрыгнул через немца, спеша к следующей цели, а бегущий за ним солдат остановился, чтобы повернуть тело лицом вверх.

«Илан» затаил дыхание. Прямо перед ним у самого входа с пистолетом в одной руке и гранатой в другой стояла немка. Какую-то долю секунды он видел ее застывшее, отупевшее лицо. Он направил на нее автомат и нажал на спусковой крючок, разрядив всю обойму. Он переступил через ее тело, распростертое поперек выхода, и ворвался в здание.

Десантники из третьего «Геркулеса» добежали до старого здания в тот момент, когда солдаты Нетаниягу ворвались в холл. Они кричали на иврите:

— Ложитесь! Вниз! На пол!

Два террориста начали стрелять. Один из автомата, другой — из револьвера. Десантники обнаружили источник огня и обрушили в том направлении целый град пуль.

Зал наполнился дымом. Кое-кто из заложников забрался под матрасы. Новые десантники ворвались через окна в здание с криками «Тишкеву!» («Ложитесь!»)

Перестрелка в зале продолжалась 1 минуту и 45 секунд.

Нетаниягу со своими солдатами прочесывал второй этаж, преследуя оставшихся террористов. В одном из туалетов они обнаружили двух террористов с пистолетами. Как сообщили позже, они были убиты. Другой отряд, действовавший в северной части здания, искал седьмого террориста.

Доктора и санитары, привычные к боевым условиям, быстро вынесли из огня раненных — пятерых гражданских и четырех солдат — и доставили их на операционные столы во второй «Геркулес». Битва на аэродроме вступила во вторую фазу. С расположенной поблизости наблюдательной башни по израильтянам