смешок и дернулся вперед, чтобы идти дальше.
Вальтер Миетус поднял руку, и Марч замер как вкопанный — он увидел нож и понял, что дело плохо.
— Ну ладно, ладно. Что еще за выходки?! — Гневом он старался заглушить закравшийся в душу страх.
— Минутку, — как бы извиняясь, сказал Миетус по-английски и, не сводя глаз с Марча, обратился к своим спутникам.
Выставив вперед нож и не давая Марчу двинуться с места, он произнес по-немецки:
— Он из форта и может рассказать, что встретил нас.
— Если он не вернется, этим самым он тоже кое-что расскажет, — возразил Роупер, стоявший справа от Марча. Он тоже говорил по-немецки.
— Расскажет, но не так внятно и отчетливо, — заметил Сифаль, стоявший спиною к морю в нескольких ярдах от обрыва.
— Сифаль прав, — подтвердил Миетус.
— Тогда кончай с ним. Мы теряем время. Опасно оставаться долго на тропе. Мертвый солдат он и есть мертвый солдат. Это где хочешь.
— Я нападу для отвода глаз, а ты бей сзади, Роупер.
Терпение Марча лопнуло. Да кто они, черт их побрал, такие?
И какого дьявола треплются тут по-голландски?
— Убери нож и дай пройти. Какого…
Больше он ничего не успел сказать. С молниеносной быстротой Миетус выставил вперед ногу и ударил Марча в пах. Тот, задыхаясь, вскрикнул и, скорчившись, начал оседать на землю.
Шагнув вперед, Роупер одной рукой обхватил его за шею, а ребром другой с силой ударил Марча пониже затылка. Раздался хруст, словно где-то сломалась толстая ветка.
Роупер отпустил шею Марча, и тот упал на тропинку.
— Обыщи его, Сифаль. Возьми все, что взял бы грабитель, — приказал Миетус.
Сифаль опустился на землю и начал шарить в карманах и рюкзаке Марча. Когда он закончил, Миетус и Роупер подняли тело и подтащили его к краю обрыва. Держа мертвого Марча за руки и ноги, они раскачали тело и бросили в темную бездну.
Повар Дженкинс поливал из шланга лужайку. Все уже позавтракали, и он хотел, как всегда, закончить эту работу, пока солнце не поднялось высоко. Придавив пальцем конец шланга, чтобы усилить напор воды, он обходил лужайку по кругу, направляя на растения мощную струю. Ему доставлял удовольствие шум воды, попадавшей на листья, нравилось смотреть, как пересохшая земля, жадно впитывая влагу, приобретает шоколадный оттенок. Время от времени он направлял струю на ветви драконова дерева и ждал, когда вода каскадом начнет ниспадать на землю. Через несколько часов палящее солнце снова начнет выжигать все вокруг, но пока еще двор напоен прохладой, исходящей от влажной зелени. Мысли его были заняты предстоящим обедом. Тушеная говядина и смородиновый пирог…, вот что он приготовит сегодня. Быстро и не хлопотно.
Только посмотрите на эту камелию. За одну ночь распустилась.
Он вдруг нахмурился и наклонился, чтобы поднять с земли пустую коробку от сигарет. Вот неряшливые ублюдки…
Через двор к нему подошел рядовой Хардкасл:
— Эй, повар, не видел Марча?
— Нет.
— Ночью он отлучался из крепости, и его все еще нет. А ему заступать в караул через несколько минут.
— Ну и дурак ты, парень, что выпустил его, вот что я тебе скажу.
— Ну ты же знаешь, какой он, этот Марчи.
— Такой же, как и все вы.
— Ну и что мне теперь делать?
— Если ему заступать в караул прямо сейчас, ты не сможешь прикрывать его долго. Лучше доложить сержанту. Если старина Марчи лишится своих нашивок, так ему и надо. Ну-ка отойди с дороги. — Он потянул за шланг и двинулся дальше по кругу.
Расстроенный, Хардкасл отправился в комнату сержанта.
Бенсон причесывался перед крохотным зеркальцем, висевшим на стене, аккуратно разделяя расческой еще влажные каштановые волосы на прямой пробор, такой же ровный, как и отутюженные складки его форменных брюк.
Хардкасл доложил о случившемся. Сержант прикурил сигарету и нахмурился:
— Как он вышел? Ты дал ему ключ?
— Нет, сержант. У него был свой. Вы же знаете.
— Официально я не знаю ни о чем таком вообще. — Бенсон говорил резко и отрывисто, он был зол на Марча за то, что тот так по-дурацки прокололся. — Не сомневаюсь, что он опять завалился к своей девчонке и не может от нее оторваться.
— Теперь посадите его в карцер, да, сержант?
— Не твое дело. Подождем до десяти, а там видно будет.
А пока поставлю вместо него кого-нибудь. Во сколько он ушел?
— Около часа. Я слышал, как он уходил. Только вы же знаете, какой он… В общем, побоялся я ему перечить.
— Ну ладно, пусть только появится. Я ему устрою.
Но и к десяти часам Марч не вернулся, и сержант Бенсон, решивший прикрывать парня в пределах разумного, понял, что больше не может скрывать его отсутствие. Он пошел к майору Ричмонду и доложил о происшествии.
Джон стоял и смотрел в окно, из которого открывался вид на Мору и ее маленькую гавань. Он дал сержанту закончить.
Рассказ Бенсона его не удивил. В армии народ часто бегает в самоволки, так чего же ждать от здешних солдат, которым в последнее время и продохнуть-то некогда? Он не стал расспрашивать Бенсона, почему тот не сразу доложил об отсутствии капрала, а выжидал несколько часов. Сержант имеет право действовать на свое усмотрение.
— Как он вышел? — спросил он, дав Бенсону договорить.
— Через дверцу в воротах, сэр.
— Так она же запирается на ночь.
— — Так точно, сэр, запирается.
Джон помолчал, потом повернулся к Бенсону. Он видел, что сержант не на шутку расстроен.
— Где он взял ключ? У Хардкасла?
— Никак нет, сэр, Хардкасл, согласно уставу, спал в одежде.
Ключ был у него в кармане.
— Хардкасл слышал, как он уходил?
— Нет, сэр.
— Так, ясно. Похоже, у него был собственный ключ. Как вы думаете?
— Очень может быть, сэр.
— Черт меня побери, если у него не было своего ключа.
Я в этом просто уверен. Ведь он приписан к службе снабжения. Ладно, заводите джип и поезжайте в Ардино. Очень может быть, что он провел бурную ночку и теперь отсыпается где-нибудь в кустах.
— — Хорошо, сэр.
— Возьмите с собой еще кого-нибудь, если боитесь, что один не справитесь.
— Я справлюсь с ним, сэр, будь он пьяный или трезвый.
Приехав в Ардино, сержант Бенсон первым делом направился в бар «Филис». Он знал Марча как облупленного. Уж если тот выбрался ночью покутить, то тут уж как пить дать не обошлось без бутылки, равно как и без женщины. А теперь этот безмозглый ублюдок наверняка где-нибудь дрыхнет.
