Кажется, она действительно удивилась...
Они танцевали, довольно долго, потом, заглянув ненадолго в шатер, просто прогуливались по лужайке. Поболтали с Вильямсом, Нэнси выразила восхищение вечеринкой и фейерверком.
У пруда Ник не мог не заметить в очередной раз звезду сегодняшнего вечера и любимца публики Стивена Корма — его облепила целая толпа, и он подписывал какие-то проспектики, трепал девиц по щечкам, смеясь, говорил что-то...
Нэнси лишь скользнула по актеру взглядом, чуть улыбнулась и пошла дальше. Наверное, ее подписанный проспектик уже в сумочке!
К себе они вернулись глубоко за полночь. Веселье на лужайке все еще продолжалось, даже до бунгало порой долетали отдаленные возгласы, но Ник счел, что на сегодня с него достаточно.
Вообще-то он хотел уйти раньше, но именно в тот момент Нэнси спросила:
— У тебя ноги болят? — Очевидно, он слишком сильно на нее оперся при неловком шаге.
— Ничего у меня не болит! — буркнул Ник, исключительно из чувства противоречия, сам понимая, что ведет себя глупо, и от этого злясь еще сильнее. — Я выпить хочу!
Взял в баре двойной скотч, заодно представил Нэнси Скотту, поболтал с ним несколько минут — и лишь потом снисходительно заявил:
— Ну, раз ты уже устала, пойдем, пожалуй...
Ноги действительно сводило так, что на глаза чуть ли не слезы наворачивались, и в голове было только одно: добраться до бунгало и сунуть их в теплую воду. И пожалуй, принять пару таблеток обезболивающего, которые он позволял себе лишь в исключительных случаях!
Нэнси наверняка заметила это — под конец он не мог не опираться на нее, хотя делал вид, что просто обнимает за плечи.
— Посиди. Я тебе ванночку принесу, — сказала она, едва войдя в бунгало.
У Ника не оставалось сил ни возразить ей, ни просто разуться — только сидеть, чувствуя, как правую ступню словно сжимает в тисках. Ну за что эта напасть, черт бы ее побрал?! А врач еще говорит, что все идет нормально и через несколько лет он про нее и думать забудет! Когда — в могиле, что ли?!
Он почувствовал, что Нэнси рядом, и открыл глаза. Ванночка стояла у его ног, а она, нахмурившись, смотрела на него.
— Принеси мне таблетки. В чемодане, зеленая коробочка, — попросил Ник.
— Сейчас. Сначала ноги.
С этими словами она опустилась на колени и начала расшнуровывать ему ботинки. Он хотел сказать: «Не надо, я сам!» — ну что она из него калеку делает?! — но представил, как нужно будет наклониться вперед и опереться на эти самые злосчастные ступни... и только вздохнул.
— Спасибо.
Снова закрыл глаза, почувствовал, как ногам стало свободно. Правую ступню, сведенную судорогой, Нэнси перед тем, как поставить в ванночку, зажала ненадолго между теплыми ладонями — и стало легче. Настолько легче, что он готов был в этот миг попросить: «Подержи так еще... пожалуйста», но промолчал.
— Сейчас я принесу тебе таблетки и сделаю ванну. Мне обычно помогает, когда ноги устают, — выпрямившись, сказала она.
Он хотел отказаться, подумал: «Что это — попытка 'навести мосты'?», но боль постепенно уходила, и ни возражать, ни спорить не было сил. Поэтому он просто взял ее руку, поцеловал, прижал к щеке.
— Спасибо...
В ванне, да еще после таблеток, Ника разморило окончательно. Он с трудом добрался до постели и рухнул в нее. Почувствовал, как Нэнси накидывает на него одеяло, хотел сказать: «Не надо, жарко!» — и отключился, не успев вымолвить ни слова.
Ник очнулся, не зная, сколько прошло времени и что так внезапно разбудило его. Лишь одно он понял сразу, не успев даже открыть глаза, — что Нэнси рядом нет...
Он вскинул голову и прислушался. Ни звука, ни шороха... но что-то же разбудило его?! Нэнси?..
Подумал: «Наверное, она к себе спать пошла», — и тут, в тускло-сером свете, пробивавшемся из окна, увидел вмятинку на соседней подушке...
Быстро пошарил рукой под одеялом — простыня была еще теплой. Значит, она спала здесь — а потом ушла... Куда? К себе в спальню? Почему?
Ник вскочил с постели и снова прислушался. Тишина...
Он сделал пару шагов к двери, но, еще не войдя в соседнюю комнату, уже каким-то непостижимым образом понял, что Нэнси нет и там. Нетронутое покрывало... открытый шкаф...
«Стивен Корм... — пронеслось в голове. — Стивен Корм!» Почему именно это имя сразу пришло в голову? Ну а куда она могла еще пойти?!
Наверное, они договорились, что стоит ему заснуть, и Нэнси...
Да нет, ну... она же обещала!
Ник и сам понимал, как глупо и по-детски это звучит. Руки тем временем выхватывали из шкафа первую попавшуюся одежду и лихорадочно натягивали ее прямо на голое тело. Кое-как зашнуровав ботинки, он выскочил в холл, открыл дверь — и замер на пороге.
Вокруг простирался тускло-серый, лишенный красок и звуков мир.
Небо лишь начало светлеть. Уже в пяти ярдах едва ли можно было что-то различить, противоположный же край бассейна полностью терялся в тумане.
Ник спустился с крыльца и медленно пошел — сам не зная куда.
«Я не хочу оказаться в роли обманутой жены», — сказала Нэнси когда-то. А теперь он сам оказался в роли обманутого мужа...
Он дошел до бассейна и остановился у края, вглядываясь в затянутую дымкой темную воду.
...Порой, особенно в молодости, случалось, что он ухитрялся перепихнуться с чужой женой чуть ли не за спиной у ее мужа. И не задумывался о чувствах этого самого мужа — пусть проигравший плачет!..
Звук долетел неведомо откуда — еле слышный, почти призрачный. Смех? Стон?
Ник вскинул голову и замер, не дыша. Сердце неистово колотилось; гулкие ритмичные удары отдавались в голове, мешая прислушаться. Но звук раздался снова...
До сих пор в нем еще тлела робкая, почти безумная надежда, что причина отсутствия Нэнси другая: может, где-то залаяла собака... или близко к бунгало подошли олени, она увидела их в окно и вышла посмотреть. Но теперь надежды не осталось — до ушей его донесся ясно различимый мужской смех.
А может, она таким образом решила «отплатить» ему за Алисию?!
Он пошел вдоль бассейна, ведомый скорее инстинктом, чем слухом. Звуки постепенно становились отчетливее — Ник еще не в силах был разобрать слова, но голос Нэнси узнал безошибочно. И второй голос — тоже...
Значит, то, как она перед сном хлопотала вокруг него, разула, наполнила ванну, — все это было притворством! Она просто заранее... замаливала грехи!
Ну что ж, он пройдет через это унижение, но увидит все своими глазами! Увидит — а потом скажет ей, что видел. И все равно отдаст деньги, которые ей причитаются, — бросит их ей в лицо.
Внутри все сжималось в тугой узел, так, что даже дышать было больно, но Ник упорно продвигался вперед.
Громада дома выросла впереди неожиданно — темным силуэтом в тумане. Гостевое бунгало — такое же, как их.
Он сделал еще несколько шагов...
Похоже, голоса доносились с террасы. Они что, прямо там устроились, на каменном полу? Глупо: ведь в лесу, на траве или на хвое, и то удобнее было бы!
Стараясь ступать бесшумно, Ник подошел вплотную к углу дома, присел на корточки, а потом сполз наземь, прислонившись спиной к стене. Теперь он мог различить каждое слово...
