жизни.

– Ты прекрасен, – заметила Элла. Он потянулся за панталонами.

– Закрой глаза.

– Не закрою.

– Делайте, что вам говорят, мисс. Сегодня и так уже случилось много такого, чему не следовало иметь места.

Она издала протестующий возглас и заявила:

– То, что произошло, особенного удовольствия мне не доставило, сэр.

При других обстоятельствах он бы рассмеялся, но сейчас ему было не до смеха. Он начал одеваться.

– Я не хочу, чтобы ты одевался, Сейбер.

– А я хочу, чтобы ты попридержала язычок, Элла. Ты либо расчетливая интриганка, либо глупышка. Имей в виду, потерять репутацию в глазах света – это тебе не шуточки. Как мы тогда найдем тебе жениха?

– А никто и не возьмет меня замуж после этого. Он замер, наполовину застегнув сорочку.

– Прости, не понял.

– Я сказала, никто меня не возьмет. Он так и пообещал. Сейбер подхватил шелковый халат и укутал в него Эллу. Потом зажег лампу рядом с кроватью.

Желтый свет лампы выхватил то, что скрывала тьма. Лицо Эллы было бледно, волосы ее рассыпались по плечам черными волнами. Темные глаза напряженно следили за каждым его движением. Едва он сделал шаг в сторону, она ухватила его за руку.

– Да в чем дело? – спросил он. – Я не могу помочь тебе, пока ты не объяснишь, что случилось.

Все еще цепляясь за него, она встала с кровати и повела его за собой туда, где на стуле висело ее платье. Она вытащила из кармана конверт и протянула ему.

Сейбер видел, что она еле держится на ногах. Он вынул письмо из конверта.

– Он хочет опозорить меня, – сказала она ему. – Понимаешь? Если он увидит меня с джентльменом, то всем расскажет мою тайну. Про мое детство. И никто не захочет взять меня в жены. Все будут думать…

– Подожди, – спокойно промолвил он, в то время как внутри него все клокотало от ярости. – Дай мне сначала прочитать, Элла.

– Да, конечно. – Она покачнулась, откинула волосы со лба и впилась тревожным взглядом в его лицо. – Он сделает это, ведь так? Если я приму приглашения и появлюсь в свете, он публично унизит меня. И тех, кто будет в этот момент рядом со мной.

– Я думаю, Элла. – Как ему сохранить спокойствие, когда его трясет от гнева? Строки сливались у него перед глазами.

– Ты тоже возненавидишь меня.

– Да помолчи же!

Она отшатнулась и закрыла лицо руками.

– Я должен подумать, Элла, не мешай мне.

– Ты думаешь, как избавиться от меня. – Она выпустила его руку. – Не утруждай себя, я все улажу.

– Элла…

– Я не перенесу, если эта история затронет Макса. Ему и так пришлось столько выстрадать.

– И тебе самой тоже. – Сейбера охватил страх. Она сейчас совсем не похожа на ту храбрую Эллу, которую он знал. – Кто бы ни был этот негодяй, я заставлю его замолчать.

– Мама с папой и так уже много сделали для меня. Я не достойна их жертв.

– Они любят тебя. И ты достойна их любви. Они не переменятся к тебе.

– Но они узнают, кто я. – Трясущимися руками она подхватила нижние юбки. – Я должна идти. Надо проводить Макса на Пэл-Мэл.

– Струан тоже захочет разобраться с этим мерзавцем. Она гневно стрельнула в него черными глазами.

– Даже если бы ты ненавидел меня, то не мог бы унизить больше.

Он тряхнул головой.

– Элла, пожалуйста…

– Не смей рассказывать папе про письмо. – Она вырвала у него конверт и повернулась к нему спиной, влезая в коричневое платье строгого покроя. – Я ухожу. Ложись спать. И прости за вторжение. Нет, ты меня не простишь, конечно. То, что я сделала, простить нельзя.

– Ты не в себе. Позволь мне…

– Тебе остается сделать вид, что ты со мной не знаком.

Ее горькие слова привели его в ужас.

– Но я вовсе не отвергаю тебя. Элла, успокойся, прошу тебя.

– Не проси меня об этом. – Одевшись, она обернулась к нему, глядя на него холодно и отчужденно. – Спокойной ночи. – Она снова сунула письмо в карман и двинулась к выходу.

Сейбер встал у нее на пути.

– Ты права, – сказал он, пытаясь остановить ее. – Ты совершенно права.

Элла увернулась от его объятий.

– Ты возвращаешься на Пэл-Мэл? – Смутная тревога охватила его. – Отвечай, на Пэл-Мэл?

– Это тебя не касается. Ты был добр ко мне. Вспоминай меня иногда.

Сейбер поймал ее за руку. Она яростно вырывалась, так что ей почти удалось освободиться, но он держал ее крепко и приперев к стене.

– Ты не слушаешь, что я говорю. И не отвечаешь на вопрос.

– Не забудь положить кинжал в ящик. Вдруг на тебя снова нападут злодеи – он тебе понадобится.

Ее слова больно ранили его.

– Что ж, я заслужил этот жестокий укор.

– Ты заслуживаешь гораздо лучшего. Никто не посмеет усомниться в твоем здравом рассудке.

Этого он и боялся. Он понял, что кроется за ее горькими словами. Она пришла к нему, потому что любит его. Элла любит его и верит ему – верит, что он сможет ее защитить. А он отверг ее. И теперь ей не к кому больше обратиться – она осталась один на один со своей бедой.

Сейбер заглянул ей в лицо, приподняв ее голову за подбородок.

– Струан и Джастина ничего не должны знать о письме.

Она устремила на него взгляд темных глаз.

– Надо проследить, чтобы Макс не проговорился.

– Он не проговорится, – сказала она. – Я пойду к нему и предупрежу.

– Всему свое время. А пока нам надо кое-что обсудить.

Элла внезапно обмякла в его руках, глаза ее затуманились, и она потеряла сознание.

Сейбер подхватил ее на руки и уложил на постель. В комнате было холодно. Ему был необходим холод, чтобы прийти в себя, но Эллу потрясло и разочаровало его поведение. Ей в отличие от него требуется сейчас тепло. Он укрыл ее одеялом и сел возле, растирая ей руки и целуя в лоб.

– Элла, – пробормотал он. – Ты никогда не падала в обморок. Ты не из тех изнеженных девиц, что теряют сознание по каждому пустяку.

Она открыла глаза. Он улыбнулся.

– С возвращением, Элла. А теперь мы закончим наш разговор.

Тень смущения пробежала по ее лицу.

Громкий стук в дверь заставил его вздрогнуть. Элла испуганно распахнула глаза.

– Я знаю, что она здесь! – Голос за дверью принадлежал Максу – ошибиться было невозможно. – Открой, Сейбер, иначе я взломаю дверь.

Элла вспыхнула и отвернулась.

– Все в порядке, моя дорогая, – промолвил Сейбер. То, что следует сделать, должно быть сделано. – Теперь я понял.

– Я ломаю дверь!

Тяжелая дверь скрипнула, распахнулась, и на пороге появился Макс. Высокий паренек стоял, широко