– Нет!

– Я и не ожидал услышать иного, – не стал спорить Граис.

Своим резким однозначным ответом Сирх выдал себя с головой. Оставалось только выяснить, для чего ему понадобилось сначала сдавать своего бывшего учителя кахимским властям, а затем освобождать его, используя для этого вольных?

– Меня сейчас меньше всего интересует, что за игру ты ведешь, Сирх, – спокойно продолжил Граис. – Меня волнует судьба Йера. Надеюсь, что и тебе она так же небезразлична.

– В Йере все было спокойно до тех пор, пока ты здесь не появился, – с вызовом произнес Сирх.

– Это было кажущееся спокойствие, готовое в любой миг взорваться. Я пришел только для того, чтобы попытаться предотвратить то, что, возможно, уже стало неизбежностью.

– Наверное, я поглупел, – с иронией произнес Сирх. – Но я не понимаю, о чем ты говоришь.

– Я говорю о неизбежном столкновении отрядов вольных с кахимскими войсками, – ответил Граис. – Вольным известно о готовящемся нападении на их лагеря, так что встретят они шалеев во всеоружии.

– У них нет ни малейшего шанса на победу.

– Естественно. Но кто сможет остановить смуту, которая всколыхнет после этого весь Йер?.. Ответь мне, преподобный, сможет ли наместник в такой ситуации удержаться от вызова регулярных войск из Кахима?.. А в случае введения на территории Йера военной диктатуры, подумай, Сирх, нужен ли будет новым властям проповедник, вещающий слово Поднебесного?..

– Знаешь, Граис, что смущает меня больше всего во всей этой истории? – произнес после некоторого молчания Сирх. – То, каким образом ты начал воплощать в жизнь свои планы. Прежде, насколько я тебя знал, тебе и в голову не пришло бы брать заложников.

– Твой сын не заложник, – отрицательно покачал головой Граис. – В настоящее время он действительно находится в лагере вольных, но жизнь Килоса вне опасности. Его отпустят на свободу вне зависимости от того, какое решение ты примешь. Только на этом условии я согласился возглавить посольство вольных. А написанное им письмо было нужно мне только для того, чтобы получить уверенность в том, что ты согласишься встретиться со мной.

– Как я могу убедиться в истинности твоих слов?

– Прежде ты не сомневался в том, что я говорил.

– Я верю тебе, но не доверяю сброду, называющему себя вольными. Быть может, уже сейчас Килос мертв, а тебе даже неизвестно об этом.

– Ты можешь написать сыну письмо. Завтра утром оно будет ему передано. Через день ты получишь ответ. Для того, чтобы быть уверенным, что с Килосом все в порядке, ты можешь писать ему ежедневно.

– Когда я получу своего сына назад?

– Как только я смогу переговорить с наместником, – сказал Граис и для полной ясности добавил: – Это не мое условие.

– Понятно, – кивнул Сирх. – Но устроить встречу с наместником, как ты понимаешь, будет непросто.

– Скажи ему, кто я такой.

– Ты хочешь, чтобы я сказал наместнику, что с ним хочет встретиться тот самый Граис из Сиптима, который дважды бежал из-под стражи? – удивленно переспросил Сирх. – И ты не боишься, что, узнав об этом, он сразу же прикажет схватить тебя и предать казни?

– Я надеюсь, что в душе наместника любопытство победит негодование, – улыбнулся Граис. – К тому же, по правилу, утвержденному им же самим, наместник должен хотя бы выслушать приговоренного к казни, прежде чем утвердить приговор. Я думаю, что при личной встрече мне удастся убедить наместника в том, что все произошедшее было всего лишь досадным недоразумением.

– Недоразумением… – Сирх хмыкнул и качнул головой. – Хорошо, допустим, я сумею устроить тебе встречу с наместником. Какие вопросы ты собираешься с ним обсуждать?

– Я буду говорить с ним о будущем Йера. В первую очередь необходимо предотвратить конфликт, результатом которого станет ввод регулярных кахимских войск на территорию страны и репрессии в отношении мирных жителей. Я думаю, что наместник вовсе не заинтересован в подобном развитии событий… – Граис сделал паузу, после чего спросил: – Или я ошибаюсь?

– Ты считаешь, что уже сделал меня своим сторонником? – усмехнулся Сирх.

– Я считаю, что ты отнюдь не глупый человек и умеешь верно соотносить свои намерения и возможности. То, что я сейчас пытаюсь сделать, соответствует и твоим интересам.

– В какой-то степени, – соглашаясь с этим утверждением, наклонил голову Сирх. – Но, с другой стороны, в результате твоей встречи с наместником я рискую потерять все, что имею в настоящее время.

– Я не собираюсь тебя обманывать, Сирх. Твоя трактовка учения о Пути к Поднебесному вносит раскол в среду йеритов, и я обязательно скажу об этом наместнику. Если между наместником и представителями вольных будет заключен мирный договор, то одним из пунктов в нем будет устранение тебя с поста официального идеолога Йера. Лучшее, что ты можешь сделать, – это уйти сам, сохранив то, что имеешь.

– И кто же в таком случае займет мое место?

– Я на него не претендую. Я покину Йер сразу же, как только вопрос о мире будет решен. Вопрос о твоем преемнике придется решать наместнику. Но лично я мог бы порекомендовать ему на это место твоего сына Килоса. Я думаю, что после всего случившегося между тобой и Килосом установятся более прочные доверительные отношения. И ты мог бы помочь сыну избежать тех ошибок, которые совершил сам.

Какое-то время Сирх задумчиво молчал. Затем он оперся руками о подлокотники и резко вытолкнул свое тело из кресла. Выпрямившись, он обошел кресло и медленно подошел к окну. Сложив руки на груди, Сирх глянул на буйствующую за стеклом зелень.

Граис тоже поднялся со своего места.

Сирх даже не обернулся, когда, подойдя сзади, Граис остановился у его правого плеча.

– В последние несколько лет я думал о смерти чаще, чем о чем бы то ни было, – негромко произнес Сирх, обращаясь словно бы не к стоящему у него за спиной Граису, а к своему тусклому, едва различимому отражению на стекле. – Как философ я понимал, что смерть это неизбежный и закономерный процесс. Как сказано в священной книге Поднебесного: «Человек, не познавший смерти, не может сказать, что он жил». Но именно как просто человек я не мог смириться с тем, что Поднебесный уже выслал за мной своего вестника смерти. Во всем Йере я ближе всех находился к Поднебесному, но даже я не мог сказать ему: «Повремени!» От сознания собственного бессилия я то приходил в неистовую ярость, то, глуша боль вином, впадал в полнейшую апатию, то в отчаянной решимости кричал вестнику смерти, который, как мне казалось, уже стоял на пороге моего дома: «Вот он я! Возьми меня! Что же ты медлишь!» Я нарушил одну из основных заповедей учения о Пути, сосредоточив все свое внимание не на конечной точке намеченного для прохождения отрезка, а исключительно в том месте, где я находился сейчас… Ты единственный, кому я в этом признаюсь, потому что только ты можешь это понять.

– И что же помогло тебе наконец осознать, что ты был не прав? – спросил после небольшой паузы Граис.

– Что… – Сирх со скрипом провел пальцем по стеклу и неожиданно повернулся к Граису лицом. – То, что я уже не провожу свои дни в ожидании вестника смерти.

Впервые за все время разговора Граис смог отчетливо рассмотреть лицо Сирха. И то, что он увидел, повергло его сначала в крайнее удивление, а затем едва ли не в панику.

Лицо Сирха по-прежнему было землистого цвета, с резко выступающими скулами. От углов глаз и рта разбегались густые сетки морщин. Это было лицо преждевременно состарившегося человека. Но на нем уже не было того отчетливого клейма близкой смерти, которое видел Граис, когда разговаривал с Сирхом в его доме в Меллении.

Нет, он не мог ошибиться! Признаки смертельной болезни, разъедающей тело Сирха, проявились тогда настолько явно, что обмануться было попросту невозможно! Да и сейчас некоторые из них еще присутствовали, но в стертой, приглушенной форме. Исходя из внешнего наблюдения, можно было сделать вывод, что Сирх выздоравливает… Но такого просто не могло быть! Не было отмечено ни единого случая