отношении Бориса. И на Рину, которая демонстрировала свою преданность брату, тоже поглядывала без всякого одобрения.

Едва гости съели по блину за поминальным столом, накрытым в ресторане, как разговор сразу же зашел об убийстве Виктора Алексеевича. Гостей интересовало, найден ли злодей. И что следственные органы предприняли в связи с этим?

– Об этом вам лучше спросить вот у него!

Анастасия Владимировна мрачно кивнула куда-то в сторону. Кира с интересом взглянула туда и увидела Слепокурова, который материализовался словно из воздуха. Она готова была поклясться, что его не было ни на кладбище, ни потом. Или все-таки был?

– Да, – тут же поддержал мать ее младший сынок. – Расскажите нам, гражданин следователь, нашли вы убийцу моего отца?

И, поднеся ко рту кружку с киселем, повторил следом за матерью еще раз:

– Расскажите, что сделано для того, чтобы задержать убийцу моего отца?

Голосом он особо подчеркнул слово «моего». Но и следователь повел себя в высшей степени странно. Он даже не потрудился отделаться ничего не значащим объяснением Вовику. Следователь вообще отвечать ничего не стал! Вместо этого он сделал рывок через зал и буквально вырвал из рук Владимира стакан с киселем.

– В чем дело? – опешил тот.

– Что происходит? Что вы себе позволяете?! – взвизгнула Анастасия Владимировна, которую Слепокуров случайно оттолкнул.

Не выпуская стакан с киселем из своих рук, он кивнул кому-то, взглядом показывая на Бориса. И за спиной Бориса возникли два незаметных в толпе, но крепких молодых человека. Лишь после этого Слепокуров повернулся к Анастасии Владимировне.

– Вы спрашивали, кто убийца? Он перед вами.

И свободная рука следователя, описав полукруг, ткнула в направлении замершего и бледного, словно полотно, Бориса.

– Вот он, перед вами! Можете познакомиться – убийца Виктора Алексеевича. – Гости ахнули. Рина побледнела так, что единственным цветным пятном на ее лице стали огромные глаза. Нина стояла под руку с Сенечкой. Но даже его обычная безмятежность была нарушена. Он беспокойно завертел головой и наконец тоже уставился на следователя.

– Я ничего не понимаю! – пробормотал Борис. – При чем тут я? Я никогда... Я не убивал отца. Как вы можете обвинять меня в подобном? Чтобы я убил собственного отца?

– Верно! Своего собственного отца вы действительно не убивали, – кивнул Слепокуров. – Его вы вообще никогда не знали. А человека, принявшего вас маленьким мальчиком в свою семью и воспитавшего вас как собственного сына, вы отцом не считали!

– О чем вы говорите?!

– Вам отлично известно, что Виктор Алексеевич не был вашим отцом! Вы – приемыш! Неблагодарный и подлый зверек, надо сказать! Вы застрелили его!

В наступившей тишине было слышно, как тихонько ойкнула Рина, ни на шаг не отступая от человека, которого считала своим братом и которого имела неосторожность полюбить. Борис продолжал пребывать в растерянности. Но постепенно ей на смену приходил гнев.

– Я не понимаю! Что за чушь? Я никого не убивал!

– Не возражайте! У нас есть доказательства того, что выстрелы были произведены из оружия, которое вам помогла приобрести ваша знакомая.

Борис кинул затравленный взгляд в сторону Насти, возле которой уже тоже материализовались два оперативника.

– Да, но... не знаю, – забормотал он, – возможно, что я и купил пистолет. Но я не убивал!

Слепокуров не стал слушать бессвязных оправданий Бориса.

– Уведите его!

Однако два оперативника с трудом сумели справиться с ним. Он отчаянно сопротивлялся и громко кричал:

– Не убивал! Я не убивал!

Когда его крики затихли, Слепокуров повернулся к Анастасии Владимировне.

– Простите, что пришлось подвергнуть вас этому испытанию и нарушить торжественность церемонии прощания с близким человеком. Этот молодой человек был недостоин вашей доброты и доброты вашего мужа.

Эк загибает! Но Анастасии Владимировне речь следователя пришлась по душе. Она страдальчески закатила глазки и заявила:

– Нам с мужем следовало подумать о последствиях своей доброты. Все верно, мы усыновили приемыша. Но он оказался неблагодарным волчонком! Только и ждал, как бы укусить ласкавшую его руку. Дурная наследственность, что поделаешь! Ее не вытравишь никаким воспитанием!

И она опустилась на стул, словно не в силах была вынести предательства своего приемного сына.

– Но я еще не договорил, – произнес следователь, и внимание собравшихся снова переключилось на него. – Вот в этой емкости находятся доказательства вины подозреваемого еще в одном преступлении!

И он торжественно поднял над головой стакан, из которого Владимир так и не сделал ни единого глотка. Все гости с интересом посмотрели на плывущий над их головами стакан.

– А что с ним не так? – невольно вырвалось у Леси.

– Уверен, что к содержимому этого стакана подмешан яд, – произнес следователь. – Один из официантов видел, как перед началом поминальной трапезы в этот стакан был всыпан какой-то порошок.

Владимир побледнел. И вопросительно взглянул на мать. Та молчала, подавленная и напуганная заявлением следователя.

– И кто же это сделал? – спросил Владимир охрипшим от волнения голосом. – Кто хотел убить меня?

Парень со страхом косился на стакан в руке Слепокурова, словно кисель из него мог сам запрыгнуть ему в рот.

– Официант видел, кто это был? – повторил он.

– Вова, – попыталась что-то сказать ему мать, тот грубо перебил ее.

– Мама, помолчи! Я хочу знать, кто пытался отравить меня? Допросите официанта! Делайте же что- нибудь!

В голосе Владимира прорезались истеричные нотки.

– Увы, официант видел только лишь фигуру, – произнес следователь. – Но... Но мы предвидели нечто подобное. И поэтому в зале ресторана с согласия администрации и санкции нашего управления на время поминок по Виктору Алексеевичу были установлены скрытые камеры – по ним велась съемка.

– Нас всех снимали? – разинула рот Анастасия Владимировна. – Но... но...

– Пройдемте, – кивнул следователь, не обращая внимания на женщину. – В кабинете директора есть необходимая для просмотра записи аппаратура. Мы вместе с вами посмотрим, что за человек покушался на вашу жизнь.

Эти слова относились уже к Владимиру. И тот, словно зачарованный, двинулся за Слепокуровым. Анастасия Владимировна попыталась последовать за сыном. Но ее остановил один из оперативников.

– В кабинет директора может пройти только потерпевший, – суровым голосом напомнил он ей.

– Но я тоже потерпевшая! – взвизгнула женщина. – Вова! Вовик! Подожди меня! Не ходи с ними. Не ходи один!

Но Вова даже не обернулся на голос матери. То ли сам был в шоке, то ли считал, что таким образом убережет ее от нового потрясения. Но если так, то он сильно ошибался. Стоило сыну покинуть зал, как с Анастасией Владимировной случился настоящий припадок. Пришлось вызвать врача, который сделал женщине укол. И лишь после этого она перестала проситься к сыну и громко рыдать.

Гости, встревоженно перешептываясь, потихоньку стали расходиться. Вскоре в ресторанном зале остались лишь участники этой истории. В том числе и подруги. Ну да, и они тоже. А как же без них?

Ждать пришлось долго. За это время сестры и Кира с Лесей успели выстроить около десятка версий