– И кто же это?
– Вроде бы она говорила, что ее вырастила бабушка.
– А еще Анфиса говорила, что бабушка у нее лежачая, она ведь для нее сустав у Кешки в офисе покупать собиралась.
– Лучше лежачая бабушка рядом, чем совсем никого.
– Тоже верно.
– Адрес Анфисы мы знаем. До этой Тарасовки сможем добраться часа за два-три.
– Скорее за четыре.
– Все равно – это не то расстояние, чтобы опустить руки. Ну что? Едем за бабушкой?
Кира не сомневалась в том, что ответит ей Леся. И подруга не подвела ее.
– Да! – порывисто воскликнула она. – Прямо сейчас!
И ни одна из подруг не заметила угрюмого взгляда, которым одарил их мужчина, сидящий в своем «Мерседесе» напротив входа в больницу. Машина была новехонькая, последней модели, владелец по справедливости гордился ею. Ему нравились восхищенные взгляды женщин и завистливые взгляды мужчин, которым не так повезло в этой жизни. Во всяком случае, не настолько повезло, чтобы оказаться за рулем такой дорогой и красивой машины.
Да, машину свою мужчина обожал. Вот только настроение ему портила мысль, что деньги, которые плачены за эту машину, еще предстоит либо вернуть, либо отработать. Возвращать было не с чего, значит, надо было отрабатывать. А дело свое мужчина сделал лишь наполовину. Девица каким-то чудом не умерла от полученного удара, который отправил бы на тот свет и куда более крепкого человека. Не утонула она и в холодных водах северной Невы. Выплыла, выжила, а теперь вот находилась в больнице и даже, оказывается, могла прийти в себя!
– Ведьма, одно слово, ведьма! Недаром меня предупреждали на ее счет.
Но к полученному заранее предупреждению мужчина тогда отнесся презрительно. Чтобы он и не справился с соплячкой? И не таких обламывал, не уходили ни от его мужского обаяния, ни от пудового кулака. А вот эта вывернулась, выжила.
– Что же теперь делать? Как подобраться к стерве? Вокруг врачи, светиться в больнице совсем не хочется.
Впрочем, оставался еще вариант, что девица и сама помрет. По телефону мужчине объяснили, что состояние у пациентки крайне тяжелое. Если он ей родственник, может поторопиться, потому что хоть больная никого и не узнает и в сознание не приходит, но попрощаться с ней можно. По такому случаю врач пропустит близких родственников в реанимацию. Правда, ненадолго. Да ведь и больная ничего не осознает.
– Ежели вы муж или другой близкий родственник, то приезжайте и документы привозите. Полис, паспорт, без этого, сами понимаете, нынче никак.
Но документов противной живучей девицы у мужчины не было. Ему и сама девица досталась практически в чем мать родила. Спортивный костюмчик и спортивные же тапочки, в которых она выскочила за продуктами. Ну и еще ключи от квартиры. Кстати, последние до сих пор оставались у преступника. И сейчас он задумчиво посмотрел на них.
Родных у девицы в городе не было, это он знал точно. Человек, который сделал ему этот заказ, выразился на этот счет однозначно. Ну а это могло быть мужчине на руку.
– Чем я не муж? – произнес он и даже повеселел. – Или брат? Думаю, сгодится даже кузен, если прибудет с документами. Полис – вот что интересует врачей. Не дай бог, свалится какая-нибудь бомжиха, хлопот потом с ее трупом не оберешься.
И окончательно повеселев, мужчина завел двигатель своего «Мерседеса». Те две пройдохи, которых он засек на крыльце больницы, больше его не смущали. Да, они вертелись возле живучей девицы какое-то время и в больницу к ней даже приперлись. Но она была им чужой. И один визит – это было все, что они могли для нее сделать.
– А вот я очень даже могу. Не получилось ночью, доделаю работу завтра. А может, девка и сама загнется. Тогда вообще все шоколадно получится. Но документами разживусь, это даст мне пропуск к телу.
И заржав над собственной шуткой, мужчина нажал на газ и отъехал от больницы. Настроение у него снова улучшилось. Он не сомневался, что обожаемый «Мерседес» будет отработан им в самое ближайшее время.
Путь до Тарасовки был неблизким. И подругам нашлось, о чем поговорить.
– Странно как жизнь устроена, да?
– О чем ты?
– Ну, еще вчера Анфиса была для нас кровным врагом, а сегодня мы мчимся к ее бабушке, чтобы привезти ее в Питер, попрощаться с умирающей внучкой.
– Типун тебе на язык! Анфиса не умрет! Ты же помнишь, что сказал ее врач! Надо надеяться на лучшее.
– Вот-вот! И я о том же! Вчера мы с тобой ненавидели Анфису, а сегодня мечтаем, чтобы она осталась жива и чтобы с ее ребенком ничего не случилось.
– Так ведь мы же не звери, – вздохнула Кира. – Жалко девку. Молодая она, да и, судя по всему, не такая уж счастливая.
– Но путаная какая-то у нее история.
– Что да, то да, – согласилась Кира. – Путаная очень. И ребенок этот… Странно мне все это. Почему это у меня с Кешей ничего не получалось в плане детей, а с Анфисой прямо за один раз прокатило?
– Знаешь, врачи по этому поводу говорят, что у некоторых людей бывает генетическая несовместимость.
– Что это еще за ерунда?
– Ну, живут муж с женой, детей у них нет. Лечатся, по врачам ходят, все без толку. Врачи в один голос утверждают, что оба совершенно здоровы. Потом разводятся, находят себе новых партнеров, не проходит и года, как в двух новых семьях появляются новорожденные малыши.
– Наверное, врачи не очень хорошие им попались.
– Врачи были отличные! – с уверенностью произнесла Леся. – Просто не судьба была этим людям завести общих детей. Вот и не получалось у них. Бог этого не хотел.
– Наверняка дело было в каком-нибудь гормональном сбое у обоих, – сказала Кира.
– А с новым партнером этот сбой перестал о себе давать?
– Ну, наверное.
Леся не стала спорить, но осталась при своем мнении. Все, что ни делается, оно делается к лучшему. Если у Киры с ее Кешкой ничего не получалось в плане детей, значит, и не нужно им было.
Тарасовка оказалась вполне себе симпатичным поселком. Тут имелась красивая площадь с бессмертным Владимиром Ильичом, чей бюст до сих пор горделиво взирал на бывшую усадьбу помещиков Тарасовых, по фамилии которых поселок и получил свое название.
Господский дом был выстроен в стиле русского классицизма, то есть с неизменными колоннами, портиком и широкими ступенями, ведущими к крыльцу. Почти за два столетия дом видел множество хозяев. После бегства семьи Тарасовых глава рода оказался дальновиден и не стал цепляться за родовую землю, благодаря чему сохранил жизнь себе и своим потомкам, а в усадьбе разместился районный отдел ЧК.
Потом тут был дом колхозника, склад, зернохранилище, затем сделан был ремонт, и в усадьбе расположился дом культуры с неплохим театром. Потом одно крыло отвоевал себе краеведческий музей. И Тарасовы вновь поселились в своем прежнем доме, правда, теперь лишь в виде старых фотографий и немногочисленной мебели, которую удалось по крупицам собрать по чердакам и сараям селян.
Глядя на это здание, когда-то служившее обителью целому клану, Кира задумалась. Кто же был прав в семнадцатом году? Те, кто бежал? Или те, кто остались? Иные дворяне предпочли остаться в стране и погибнуть. Они не представляли себе жизни на чужбине.
Но Тарасовы были несгибаемыми жизнелюбами. И пусть какое-то время семье в эмиграции пришлось несладко, а некоторые даже бедствовали, но зато они все остались живы. И теперь потомки помещика Тарасова вполне процветали в далекой Франции, забыв язык своих предков, но при этом занимая более или
