в наступившем столетии.

На нашу Родину по-прежнему приходится шестая часть суши и неба планеты. Одна шестая часть Космоса Людей – русская часть, и негоже нам ее уступать! Именно поэтому ключевую роль в жизни русских всегда играл транспорт – от долбленого челна и лошади до космического корабля и экранолета. Пространства не только разъединяли русских, но и соединяли. Пространства сегодня стали одним из главных богатств России. Они – наследство, полученное от предков, которое мы, к счастью, еще не успели промотать.

Сегодня, однако, русский транспорт, как и все прочие отрасли старой индустрии, загибается. Бескрайние просторы страны восточнее Урала и севернее Байкала практически непроходимы. Здесь и при Союзе с транспортом было напряженно – а с тех пор стало только хуже. Раньше хоть существовала авиация местного назначения с сетью аэродромов. Но «реформы» ее прикончили. Взамен не родилось ничего: ведь в этих землях суровых холодов и вечной мерзлоты невозможно строить железные дороги или прокладывать автомобильные шоссе. Иногда потому, что технически невозможно, иногда – из-за непомерных затрат. Непроходимость огромных пространств и разрыв прежних коммуникаций раздирают страну, час за часом превращая ее в бесхозную территорию, на которую зарятся многолюдные и богатые соседи, все больше глядя на русских как на нацию недотеп. Их, де, мы могли бы использовать с куда большей пользой!

Транспортная немощь и непроницаемость наших просторов тормозят развитие страны. Скажем, губернатор Томской области Виктор Кресс, давая интервью радио «Маяк» в октябре 2003-го, сказал об этом весьма откровенно. В его регионе, например, на непроходимом севере стоят густые леса, лесорубов отродясь не видавшие – а на юге, где транспорт есть, уже изводят даже заказники. И область, потенциально способная поставлять на мировой рынок 30 миллионов кубометров леса в год (ресурса возобновляемого, в отличие от нефти!), едва-едва дает три миллиона. Четверть всех населенных пунктов в области не имеет регулярного сообщения с Большой Землей, тамошние жители отрезаны от цивилизации, от жизни. А тарифы на перевозки так велики, что душат производство на корню.

И это ведь не одних томичей касается – речь о всей стране идет. Стало быть, вопрос стоит так: либо мы сможем правильно воспользоваться своими громадными пространствами, либо станем добычей более сильных народов. Но чтобы правильно воспользоваться бескрайними просторами, нужно соединить части России плотными, быстрыми и дешевыми коммуникациями, проложив прямое сообщение между Югом и Севером, Западом и Востоком. А для этого транспорт должен преобразиться, отряхнув прах сегодняшней безысходности. Он должен стать живым воплощением русских чудесных технологий.

Мы уверены: это получится! Залогом тому – и наше прошлое, и те наработки, которыми русские располагают уже сегодня. И те перспективы, которые перед нами распахиваются так широко в грядущем Нейромире.

Лучшим символом русских транспортных технологий стала судьба воздушно-космического корабля «Буран». Он совершил триумфальный полет за три года до гибели Империи. Его автоматической миссии с посадкой без пилотов на борту до сих пор нет аналогов. Нет аналогов его сверхмощной ракете-носителю, «Энергии». Да, этот полет стал беспримерным – но и никому не нужным. Он закончился крахом отечественной космонавтики.

Система «Энергия-Буран» олицетворила весь русский транспорт. Способный к великим свершениям, по своему потенциалу, он не имеет себе равных в мире, но используется как помесь ресторана и кинозала. И, тем не менее, все не так безнадежно. Среди предательства, нищеты и равнодушия продолжают трудиться продолжатели дела великих ученых, изобретателей и инженеров. Живет творческая техническая мысль. Доводятся до ума старые разработки и рождаются новые. Нам есть с чем идти в Нейромир, и найдутся у русских технологии, которые способны буквально в пять-семь лет изменить до неузнаваемости все отрасли транспорта и возродить Россию как великую транспортную державу. Мы имеем возможности сделать русские транспортные компании конкурентоспособными не только у себя дома, но и на суровом мировом рынке! Нужно только набраться решимости, умения и расчетливости. И действовать, действовать, не покладая рук!

В этой главе мы не сможем дать полный свод всех чудесных транспортных технологий нашей страны. Тут ведь придется писать отдельную книгу. Мы же, читатель, приведем лишь некоторые примеры для того, чтобы доказать: у нас все есть. И если мы сосредоточимся, то сможем свернуть горы. Россия способна стать мировой транспортной державой не только благодаря своим пространствам и замечательному географическому положению, отчего она становится перекрестьем сухопутных, водных, небесных трасс и телекоммуникаций. Она способна выйти в лидеры еще и потому, что на этих путях может работать русская техника, равной которой в мире не сыщется. И пускай сегодняшнее положение на транспорте ужасающе, пусть русский космос почти уничтожен, пусть виной тому глупость россиянских «вождей» и коварная политика наших соперников за границей – все равно у нас есть все для того, чтобы переломить тенденцию в русскую пользу.

Символом возрождения русского космоса и пришествия чудесных технологий в мир транспорта должна стать МАКС – многоразовая авиакосмическая система. Ее буквально под сердцем выносил выдающийся русский конструктор и прекрасный менеджер, Глеб Евгеньевич Лозино-Лозинский (1909–2002 гг.). Он прожил долгую и славную жизнь. Именно он стал горячим поборником авиационной космонавтики. Его первым крупным проектом стала «Спираль» (1966 г.) – орбитальный самолет с разгонной ступенью, который мыслилось запускать с тяжелого разгонщика, сверхзвукового самолета. Именно он создал пилотируемый аналог орбитального самолета, испытанный в 1977–1984 годах, побывавший даже в космосе. Горько писать, но из-за интриг и политических склок работа над «Спиралью» были прекращены в конце семидесятых, когда успех был уже виден. Кстати, произошло это в связи с началом разработки системы «Энергия-Буран». Систему создавали в НПО «Энергия», взяв за базовую модель не «Спираль», а американский «Спейс-шаттл». Тем не менее, сам «Буран» доверили разрабатывать Лозино-Лозинскому в НПО «Молния», где его опыт при работе над «Спиралью» позволил добиться успеха в рекордные сроки. Он координировал все работы по воздушно-космическому кораблю. В итоге получился русский «челнок», который по возможностям существенно превосходил американский аналог. Дело не только в возможности беспилотной посадки, но и в том, что «Буран» при полной заправке топливом можно было поднимать на 450-километровую орбиту.

Работая над «Бураном», Лозино-Лозинский расчетливо создавал задел под систему, намного опережавшую американцев – под МАКС. Под легкий аэрокосмолет, который, неся на себе одноразовый топливный бак, взлетает с тяжелой авиаматки «Мрия». Лозино-Лозинский предложил свой проект в 1988-м, буквально за считанные месяцы до того, как начались процессы развала Советского Союза. Государство во главе с предателем Русской цивилизации, Горбачевым, начало вполне сознательно «резать» ассигнования на космические программы. МАКС в этих условиях разрабатывали едва ли не в частном порядке, максимально используя то, что уже было сделано при работе над «Бураном».

Этот проект отличается от тяжелых, неповоротливых и дорогих «челноков» самым коренным образом. Он был продолжением «Спирали» – ему не нужен космодром, и оттого система необычайно мобильна, а