осколками цветного стекла. Не лучшее укрытие — там даже не выпрямишься в полный рост, — зато не железное. Я отшвырнула разбитую бутылку в сторону, осторожно уселась и скинула с плеч рюкзак. Ясень снял ножны с пояса и опустился рядом со мной, еле сдержав стон. Я полезла в рюкзак за едой и бутылкой с водой; пальцы наткнулись па пульсирующее древко стрелы.

Я вскрыла пакетик с вяленой говядиной и предложила Ясеню. Он покачал головой; глаза смотрели тускло и тупо.

— Нужно поесть, — уговаривала я, вгрызаясь в жесткое мясо. Я и сама была не особенно голодна, аппетита не было — слишком устала, запарилась и все время волновалась. Просто хотелось чего-нибудь пожевать. — Если хочешь, есть орехи. Вот.

Я кинула ему пакетик арахиса с сухофруктами. Принц недоверчиво рассматривал угощение, и я насупилась.

— Извини, но на заправках едой для фейри не торгуют. Ешь.

Он как во сне взял пакетик и высыпал горсть орехов и изюма на ладонь.

Я вгляделась в даль, туда, где подпирала тучи грозная крепость.

— Как думаешь, долго еще? — спросила я, просто чтобы его разговорить.

Ясень закинул в рот всю пригоршню орехов и равнодушно проглотил.

— День, не больше, — ответил он, отбрасывая пустой пакетик. Глаза его потемнели, и он добавил со вздохом: — Потом... я вряд ли на что-нибудь пригожусь.

Мне стало нехорошо от ужаса — неужели я потеряю Ясеня?! Я столько всего потеряла... Неужели Ясень не дотянет до конца нашего пути?! Я нуждалась в нем так, как ни в ком и никогда прежде.

«Я защищу тебя, — неожиданно решила я. — Ты выдержишь, обещаю! Только не умирай, Ясень!»

Он смотрел на меня в сумраке трубы очень серьезно, как будто читал мои мысли. Наверное, мысли можно определить по сопутствующим им эмоциям, а Ясень способен читать мою ауру...

Принц задумался, как будто борясь сам с собой. Затем улыбнулся и со вздохом протянул мне руку. Я взяла его ладонь, а он усадил меня перед собой и обнял за талию. Я прижалась к нему и стала прислушиваться к биению его сердца. С каждым ударом убеждалась: все по-настоящему, Ясень здесь, живой, со мной.

Налетел порыв ветра, запахло озоном и еще чем-то странным, химическим. Крупные капли дождя ударились о край трубы, лужица влаги чуть задымилась. Ясень сидел совершенно недвижно и даже дышал очень медленно, как будто боялся спугнуть меня резким движением. Я протянула руку и стала водить пальцами по его предплечью, любуясь кожей, прохладной и гладкой, как оживший лед. Он вздрагивал и прерывисто дышал.

— Ясень?

— Хм?

Я облизнула губы.

— Почему ты поклялся убить Пака?

Он дернулся. Я затылком почувствовала его взгляд и прикусила губу, жалея, что вообще заговорила. Не знаю, что на меня нашло.

— Неважно! — Я замахала руками. — Забудь! Совсем не обязательно рассказывать! Мне просто любопытно...

«Кто ты на самом деле? За что ты так ненавидишь Пака? Мне хочется понять. Я вас обоих, кажется, совсем не знаю».

Еще несколько капель дождя плюхнулись на землю и зашипели, испаряясь в тишине. Я жевала полоски вяленого мяса и следила за дождевыми струями, остро чувствуя рядом тело Ясеня, обнявшие меня мужские руки... Он вздохнул, сел поудобнее и прошептал:

— Это было давно... — Голос его почти терялся в порывах ветра. — Еще до твоего рождения... Зима и Лето какое-то время жили в мире. При дворах случались небольшие стычки, но впервые за долгие годы мы оставили друг друга в покое. Ближе к концу лета, — продолжал он голосом, вдруг зазвеневшим болью, — все стало меняться. Волшебный народ плохо выносит скуку, и некоторые особенно нетерпеливые создания снова принялись задирать Летний двор. Мне следовало бы предвидеть неприятности... Но в то лето я не думал о политике. Весь двор скучал и маялся, я же... — Он на секунду осекся. — У меня была любимая, Ариэлла Туларин.

У меня перехватило горло. Любимая... У Ясеня раньше была девушка, которую он очень любил, судя по плохо скрываемой боли в голосе. Я напряглась, вдруг смутившись, что слишком громко дышу, что он обнимает меня за талию. Ясень как будто ничего не замечал.

— Мы отправились в Дикий лес, — продолжал он, оперевшись подбородком о мою макушку, — проверить, правдивы ли слухи о золотой лисе, которую якобы видели в тех краях. В тот день мы охотились вместе: Ариэлла, я и... и Плутишка Робин.

— Пак?!

Ясень неловко пошевелился. Где-то вдалеке грянул гром, небо озарилось зелеными молниями.

— Да, — через силу выдавил принц. — Пак. Когда-то мы дружили. Я этого не стыдился. В те дни мы часто встречались в Диком лесу, подальше от дворцовых пересудов. Правила нас не заботили. В те годы Пак и Ариэлла были моими самыми близкими друзьями. Я абсолютно доверял им.

— Что случилось?

Голос Ясеня потеплел от воспоминаний.

— Мы охотились на незнакомых землях. Дикий лес огромен, некоторые его части постоянно меняются, там опасно даже для фейри. Три дня мы выслеживали золотую лису среди неведомых рощ и лесов и держали пари о том, чья стрела поразит ее. Пак похвалялся, что Зима, конечно, проиграет Лету, а мы с Ариэллой, разумеется, с ним спорили. Чаща вокруг нас стала темной и дикой. Мы ехали на волшебных скакунах, чьи копыта не касались земли, но даже эти лошади нервничали все больше. Надо было к ним прислушаться, но мы не обратили внимания, повинуясь нашей упрямой, глупой гордыне. Наконец на четвертый день мы въехали на холм, спускающийся в широкое ущелье. На той стороне, по краю пропасти бежала золотая лиса. Разделяющий нас овраг был неглубок, но широк и укрыт неверными тенями и подлеском... что внизу — не разглядеть.

Принц вздохнул.

— Ариэлла хотела поехать в объезд, хоть это и дольше. Пак не соглашался, твердил, что мы упустим добычу, если не поедем напрямую. Мы поспорили. Я принял сторону Ариэллы — хоть и не понимал, чего она испугалась, но если ей не хотелось спускаться вниз, я бы не стал ее заставлять. Однако Пак решил иначе. Я поворотил лошадь в сторону, а он с диким воплем подстегнул коня Ариэллы и пришпорил собственного скакуна. Лошади рванули вниз по склону, а Пак кричал мне: «Догоняй, коль сможешь!» Мне ничего не оставалось, как последовать за ними.

Ясень замолчал, глаза у него сделались темные и измученные. Он все смотрел и смотрел куда-то вдаль, пока я не выдержала.

— Что случилось? — прошептала я.

Он горько усмехнулся.

— Конечно, Ариэлла оказалась права. Пак завел нас прямо в логово виверны.

— Что еще за виверна? — глупо переспросила я.

— Родственница драконам, — объяснил мне Ясень. — Глупее, но очень опасная. И не терпит чужаков. Тварь возникла из ниоткуда, сплошь крылья, когти и зубы. Огромная разъяренная зверюга набросилась на нас, размахивая ядовитым хвостом, стараясь поразить отравленным жалом. Мы сражались плечом к плечу. Мы столько времени проводили вместе, что хорошо понимали боевые приемы друг друга, и общими усилиями одолели врага. Именно Ариэлла нанесла решающий удар. Однако, умирая, виверна уколола ядовитым хвостом грудь моей любимой. У виверны чрезвычайно сильный яд, а мы заехали так далеко, что на много миль вокруг не было ни единого целителя. Мы... мы пытались спасти Ариэллу, но...

Он замолчал и тяжело вздохнул. Я сочувственно стиснула ему руку.

— Она умерла у меня на руках, — закончил он, с трудом овладев эмоциями. — Умерла с моим именем на устах, умоляя спасти ее. А я ее держал, смотрел, как жизнь гаснет в ее глазах, и думал только об одном: во всем виноват Пак! Если бы не он, она бы не погибла.

Он коротко кивнул и добавил со сталью в голосе: