— Металлические деревья... — задумчиво протянул он, достал из кармана платок и перевязал мне палец. — Это что-то новенькое. Если заметишь стальных дриад, обязательно скажи мне — заору и убегу со всех ног.

Я хмуро покосилась на дерево. Капля крови сверкнула на уколовшем меня шипе и сорвалась на растрескавшуюся землю. Колючки блестели, как остро наточенные кинжалы.

— Оберону нужно знать об этом... — Пак опустился на корточки, рассматривая клочок иссохшей травы. — Лешик сказал, что оно расползается, но откуда взялось?

Он быстро выпрямился, но покачнулся и чуть не упал, неловко взмахнув рукой. Я его поддержала.

— Ты что?

— Все в порядке, принцесса. — Он выдавил болезненную улыбку. — Вот с домом моим что-то неладное, но что же делать? — Пак закашлялся и помахал рукой перед носом, словно разгоняя противный запах. — Тошнит меня от этого воздуха. Уходим отсюда.

Я принюхалась, но ничего не почувствовала, только запах земли с острым привкусом железа, вроде ржавчины. Пак пятился и кривился — то ли от злости, то ли от боли. Я поспешила за ним.

Вой раздался несколько часов спустя.

Пак застыл, и я едва не врезалась ему в спину. Он жестом приказал мне молчать.

Ветер донес до нас леденящее эхо жуткого лая и воя Меня передернуло, и я подалась поближе к своему спутнику.

— Что это?

— Охота, — отозвался Пак, вглядываясь вдаль, и скорчил рожу. — Знаешь, я как раз подумал: вот бы нас сейчас загнали, точно кроликов, и порвали на части. А то весь день насмарку, если никто не пытается меня прикончить!

Я похолодела.

— Кто-то за нами охотится?

— Ты никогда не видела дикой охоты? — Пак застонал и схватился за волосы. — Проклятье! Что же, это осложняет дело. Я собирался устроить тебе экскурсию по Небывалому, принцесса, но, видимо, придется отложить!

Вой надвигался, хриплое и низкое рычание звучало все ближе. Приближалось нечто... огромное.

— Нам надо бежать? — прошептала я.

— Ты их не обгонишь. — Пак попятился. — Они учуяли наш запах; никто из смертных не выживет во время дикой охоты. — Он вздохнул и картинно прикрыл глаза рукой. — Ах, нас спасет лишь одно! Пожертвую собственным достоинством! Все снесу ради любви! О, жестокий рок!

— О чем ты?

Пак непонятно зачем подмигнул мне и стал меняться. Лицо его вытянулось, сузилось, шея стала удлиняться. Руки скрючились, пальцы почернели и склеились в копыта. Он выгнул спину, дрыгнул мускулистыми ногами. Кожа обросла шерстью, существо опустилось на все четыре конечности — уже не человек, а серый в яблоках конь с развевающейся гривой и пышным хвостом. Все превращение заняло меньше десяти секунд.

Я попятилась, живо вспомнив нападение в пруду. Скакун ударил копытом и нетерпеливо хлестнул хвостом. Из-под ниспадающей гривы сверкнули изумрудные глаза, и мой страх слегка унялся.

Вой звучал все яростней, все ближе. Я бросилась к Паку в обличье коня, схватилась за гриву и полезла ему на спину: Живя на ферме, я всего лишь раз или два в жизни каталась верхом, так что вскарабкалась отнюдь не с первой попытки. Пак фыркнул и сердито дернул головой, злясь на меня за отсутствие навыков верховой езды.

Я попыталась выпрямиться и вцепилась в конскую гриву. Пак раздраженно скосил зеленый глаз, отпрыгнул в кусты, и мы поскакали.

Ездить верхом — это ужасно, особенно если нельзя контролировать ни лошадь, ни направление. Скажу честно, такого страха я никогда в жизни не испытывала. Деревья неслись нам навстречу, сливаясь в одно пятно, ветви хлестали меня по голым рукам, ноги горели — так сильно я сжимала лошадиные бока коленями. Я вцепилась в гриву мертвой хваткой, но все равно едва не падала с коня всякий раз, как Пак менял направление. Ветер свистел в ушах, не заглушая дикие вопли и лай преследователей, гнавшихся за нами по пятам. Я не смела оглянуться.

Гонка продолжалась бесконечно. Пак не снижал скорости и как будто даже не запыхался, но конская шерсть намокла от пота, и сидеть сделалось скользко и еще страшнее. Ноги у меня онемели, руки казались чужими.

Из зарослей справа от нас вывалилось огромное черное создание и набросилось на лошадь. Щелкнули челюсти. Гончая, я таких огромных никогда в жизни не видела! А глаза — синий огонь. Пак отскочил, увернулся и попятился, едва не сбросив меня на землю. Я заорала, а он лягнул задней ногой, в прыжке ударил гончую в живот, и пес с визгом отлетел в кусты.

Ветви и листья брызнули во все стороны. Еще пять чудовищных собак выскочили из чащи на дорогу. Окружив нас, псы с воем и рычанием хватали коня за ноги и отскакивали от ударов копыт. Я замерла, прижавшись к спине Пака, а громадные челюсти лязгали в дюймах от моих пяток.

И тут за деревьями показался стройный силуэт на гигантском вороном коне — тот самый юноша, который мне приснился; тот самый, которого я заметила в окно автобуса. Жестокое ангельское лицо озарилось улыбкой; он натянул тетиву огромного лука, сверкнула стрела...

— Пак! — взвизгнула я, понимая, что слишком поздно. — Берегись!

Листва над охотником зашелестела, большущая ветка качнулась и хлестнула юношу по руке. Стрела, прогудев у меня над головой, вонзилась в сосну, и по стволу расползлась морозная паутинка.

Охотник прилаживал новую стрелу к тетиве. Пак обернулся, пронзительно заржал, попятился и, непонятным образом увернувшись от клацающих зубов, перескочил через собачью свору. Копыта ударили оземь, и он помчался, а гончие с лаем бросились за ним по пятам.

Стрела прозвенела над головой; таинственный всадник снова прицелился и помчался следом за нами. Пак с фырканьем метнулся в сторону, едва не сбросив меня со спины, и устремился в густую чащу.

Гигантские деревья росли так близко друг к другу, что Паку приходилось продираться между стволами. Гончие отстали, но вой по-прежнему доносился со всех сторон; поджарые черные тела мелькали в подлеске. Всадник пропал из виду — наверняка где-то затаился, выжидая случай пронзить наши сердца смертельными стрелами.

Мы въехали под своды гигантского дуба, и Пак встал как вкопанный, а потом вдруг резко дернулся вперед. Я разжала пальцы и сорвалась с его спины. Я кувыркнулась в воздухе — сердце чуть не выскочило! — и грузно шмякнулась о сплетенные ветки. Дыхание перехватило, а ребра пронзила такая острая боль, что слезы брызнули из глаз. Пак заржал и умчался прочь, уводя собак за собой в темноту.

Через миг под деревом проехал всадник на вороном коне.

На леденящую долю секунды он помедлил под веткой, а я затаила дыхание, уверенная, что наездник вот-вот поднимет голову и заметит меня. Тишина взорвалась возбужденным собачьим тявканьем, и охотник пришпорил лошадь, устремляясь в погоню. Вскоре звуки стихли вдалеке, и я оказалась в одиночестве.

— Так-так, — послышалось совсем близко. — Интересненнько.