подойдя ближе, я услышал ее слова:

– Да, правда. Практически все уже готово. Осталось только подогреть кое-что: мясной пирог, например.

Реплики Бориса я не разобрал, а Софи отозвалась:

– Конечно. Поиграем в любую игру, какую захочешь. Выберешь, когда поедим.

Борис взглянул на мать вопросительно, и я заметил в его лице настороженность, мешавшую ему радоваться так безоглядно, как, наверное, хотелось Софи. Когда Борис отошел в другой конец комнаты, Софи шагнула ко мне и печально покачала головой.

– Мне очень жаль, – быстро проговорила она. – Он никуда не годится. Можно сказать, даже хуже, чем тот, что я смотрела в прошлом месяце. Вид потрясающий, дом стоит на самом краю утеса, но он, того и гляди, развалится. Мистер Майер под конец со мной согласился. Он думает, крыша вряд ли продержится долго: ее сорвет первым же ураганом. Я сразу вернулась – уже к одиннадцати была дома. Прости. Вижу, ты разочарован. – Она бросила взгляд на Бориса, который изучал плейер, лежавший на полке.

– Не надо отчаиваться, – произнес я со вздохом. – Уверен, в скором времени нам что-нибудь подвернется.

– Но на обратном пути, в поезде, я подумала вот чем. Почему бы нам, купили мы дом или нет, не проводить время вместе? И вот, едва вернувшись, сразу взялась за стряпню. Подумала, что неплохо будет сегодня устроить пиршество – только для троих. Я вспомнила, как поступала моя мать перед болезнью, – я была тогда еще маленькой. Она готовила огромное количество всяких мелких штучек и выкладывала их перед нами на выбор. Это были замечательные вечера, и мне подумалось, хорошо бы сегодня изобразить что-нибудь подобное только для троих. Прежде я всерьез об этом не размышляла, с такой-то кухней, но сегодня осмотрела ее хорошенько и убедилась, что была дурочкой. Кухня, конечно, далека от идеала, но вполне пригодна. И я начала готовить. Весь день с утра занималась стряпней. И все успела. Любимые блюда Бориса. Ждут нас не дождутся: чуть подогреешь – и можно есть. Сегодня у нас будет большой пир.

– Отлично. Я уже облизываюсь.

– Почему бы и нет, даже в этой квартире. И ты показал себя таким отзывчивым… во всем. Я обдумала наши обстоятельства. Когда возвращалась. Нам нужно забыть о прошлом. Нужно собираться вместе. И делать что-нибудь хорошее.

– Да. Ты совершенно права.

Софи выглянула в окно, потом добавила:

– А, чуть не забыла. Несколько раз звонила та женщина. Все время, пока я готовила. Мисс Штратман. Спрашивала, не знаю ли я, где тебя найти. Ты с ней разговаривал?

– С мисс Штратман? Нет. Чего она хотела?

Она, кажется, решила, что в твоем расписании на сегодня произошла путаница. Она была очень вежлива и все извинялась за беспокойство. По ее словам, она уверена, что ты владеешь ситуацией, и она нисколько не встревожена, просто хочет проверить. Но через четверть часа телефон звонил снова и разговор повторялся.

– Ну, тревожиться, в самом деле, не о чем. Э-э… ты говоришь, ей кажется, что я должен быть где-то в другом месте?

– Не знаю точно, вполне ли ее поняла. Она была очень любезна, но все время названивала. Из-за нее я передержала в духовке пирожки с курятиной. В последний раз она спрашивала, готовлюсь ли я к приему, который состоится вечером в галерее Карвинского. Ты мне о нем не говорил, но из ее слов стало ясно, что меня, похоже, там ожидают. И я сказала – да, готовлюсь и рада приглашению. Тогда она спросила, что думает Борис. Я сказала: да, Борис тоже рад, как и ты – ты просто горишь нетерпением. Это, кажется, ее успокоило. Она повторила, что нисколько не беспокоится – всего лишь пришлось к слову, и только. Я положила трубку и вначале пригорюнилась. Я подумала, что этот прием помешает нашему пиру. Но потом мне пришло в голову, что я успею подготовиться заранее, потом мы съездим на прием; задерживаться там допоздна совершенно не обязательно, мы уйдем пораньше и проведем вечер вместе. И еще я подумала, что это даже совсем неплохо. Побывать на таком приеме будет полезно и мне, и Борису. – Она внезапно потянулась к Борису, который переместился к нам ближе, и сгребла его за плечи. – Борис, ты произведешь там фурор, правда? Эти люди тебе понравятся. Будь самим собой и прекрасно проведешь время. Тебя на части будут рвать. Не успеешь оглянуться, как мы вернемся домой и устроим грандиозную пирушку, только для троих. У меня все готово – все, что ты любишь.

Борис утомленно высвободился из ее объятий и снова отошел. Софи с улыбкой проводила его взглядом, потом повернулась ко мне и сказала:

– Нам, наверное, уже пора? Галерея Карвинского отсюда неблизко.

– Да, – кивнул я и взглянул на часы. – Да, ты права. – Я обернулся к плотной даме, которая тем временем успела вернуться в комнату. – Не дадите ли совет? Я не знаю точно, на каком автобусе можно доехать до галереи. Когда придет этот автобус?

– До галереи Карвинского? – переспросила дама, смерив меня презрительным взглядом. Казалось, только присутствие Бориса удержало ее от саркастического замечания. – Отсюда не ходят автобусы в галерею Карвинского. Садиться нужно в центре города. Придется подождать трамвая у библиотеки. Но вам не успеть, это точно.

– Ах, какая жалость. Я рассчитывал, что доберусь на автобусе.

Плотная дама одарила меня еще одним пренебрежительным взглядом и произнесла:

– Возьмите мою машину. Она мне сегодня не понадобится.

– Вы очень любезны. Но мы вас точно не…

– Хватит чушь молоть, Райдер. Вам позарез нужна машина. Иначе вы ни за что не успеете в галерею Карвинского. Даже и с машиной времени в обрез, если не отправиться прямо сейчас.

– Да, я как раз об этом думал. Но нам бы не хотелось доставлять вам неудобства.

– Можете взять с собой несколько коробок с книгами. Я не смогу их довезти, если завтра придется ехать на автобусе.

– Конечно. Мы сделаем все, что только можем.

– Тогда завезите их утром в лавку Германа Рота, в любое время до десяти.

– Не беспокойся, Ким, – опередив меня, вставила Софи. – Я присмотрю за книгами. Ты очень добра.

– Ну ладно, ребята, вам пора двигаться. Эй, дружок, – дама сделала Борису знак рукой, – не поможешь ли мне погрузить книги?

Следующие несколько минут я провел в одиночестве, глядя в окно. Все остальные скрылись в спальне, и до меня доносились обрывки разговора и смех. Мне подумалось, что нужно бы пойти и помочь им, но я решил воспользоваться моментом и собраться с мыслями перед предстоящим приемом. Я продолжал стоять и рассматривать искусственное озеро. У дальнего его конца несколько ребятишек принялись кидать мяч в ограду, в остальном берега были пусты.

Тут я услышал оклик плотной дамы: оказалось, все уже готовы. В прихожей я обнаружил Софи и Бориса, с коробками в руках: они уже пересекали порог и на ходу о чем-то заспорили.

Плотная дама придерживала для меня дверь.

– Софи настроилась хорошо провести вечер, – понизив голос, проговорила она. – Так что не подведите ее снова, Райдер.

– Не беспокойтесь, – отозвался я. – Я позабочусь, чтобы все прошло хорошо.

Она смерила меня суровым взглядом и направилась вниз, позвякивая ключами.

Я последовал за ней. Одолев второй пролет, мы встретили женщину, которая медленно поднималась вверх. Пробормотав «простите», она стала протискиваться мимо полной дамы. Уже миновав ее, я сообразил, что это Фиона Робертс, все еще в кондукторской униформе. Она тоже, казалось, узнала меня лишь в последний миг (на лестнице было довольно темно), однако устало обернулась, опираясь на металлические перила, и сказала:

– А, вот и ты. Спасибо, ты очень пунктуален. А я немного задержалась, ты уж меня прости. Маршрут изменили, трамвай пустили по восточному кольцу, так что моя смена затянулась. Надеюсь, ты не очень долго ждал.