В конце года Плеханов прочел несколько лекций по искусству в Брюсселе, Льеже и Париже. Тема — о развитии искусства с точки зрения исторического материализма, которую он разрабатывал еще с конца 90-х годов прошлого века в «Письмах без адреса».

А с редакцией новой «Искры» отношения делались все более натянутыми. Еще в 1903 году меньшевики создали свое бюро, в которое входили П. Аксельрод, Мартов, Потресов и Троцкий.

В марте 1904 года в «Искре» была напечатана вопреки протесту Плеханова статья Троцкого, писания которого, как он сам не раз утверждал, портили «Искру». Плеханов поставил вопрос так: или «Искра» перестает печатать Троцкого, или он выходит из редколлегии.

Мартов не желал соглашаться с требованием Плеханова, он писал Аксельроду 2 апреля: «если… узаконим для Плеханова метод устрашения нас невыгодами его ухода, вытекающими из того, что он, во- первых, Плеханов, а во-вторых, единственный еще «законный» редактор. Знаю я все невыгоды, с которыми его уход связан для нас, но лучше «ужасный конец», чем ужас без конца».

Сам Плеханов чувствовал себя в лагере меньшевиков все хуже. Он писал Аксельроду по поводу этого конфликта: «Эти господа (то есть остальные члены редколлегии — Засулич, Потресов, Мартов. — Авт.) систематически майоризируют меня (подавляют большинством. — Авт.), и я должен сознаться, что мое положение становится очень затруднительным. Я давно подал бы в отставку, если бы мой выход не грозил стать новым скандалом».

Разногласия между Плехановым и остальной частью редакции «Искры» росли с каждым месяцем. В январе 1905 года Засулич, хорошо знавшая его характер, писала Аксельроду: «Жорж последнее время ничего себе — хороший, но это, конечно, очень не прочно».

В это время из России стали приходить вести о волнениях среди рабочих и крестьян, о недовольстве солдат царской армии, о росте рядов социал-демократических организаций. Плеханов все чаще повторял слова, сказанные им на Амстердамском конгрессе Интернационала: «Теперь, наконец, кажется, наступает час, когда деспотизм стоит перед своим заслуженным концом» (1—XIII, 372).

23 января 1905 года (по новому стилю) во всех швейцарских газетах появились сообщения о расстреле рабочей демонстрации в Петербурге. Под заглавием «Революция в России» печатались корреспонденции о бесчинствах, творимых полицией и царскими войсками, о рабочих демонстрациях, о священнике Гапоне и т. д.

Вся русская политическая эмиграция, взволнованная этими сообщениями, ожидала новых сведений. Большевики намеревались устроить по этому поводу совместный митинг социал-демократов. Но меньшевики нарушили условия соглашения, и большевики во главе с Лениным ушли из зала Гандверк, где было назначено собрание.

Плеханов был, как никогда, воодушевлен. Он занялся сбором средств на нужды революции.

В первые же дни после Кровавого воскресенья он написал статью, в которой изложил свои мысли о тактике партии в новых условиях. Эта статья называлась «Врозь идти, вместе бить!». Плеханов писал, что идея о революционной борьбе была еще в программе группы «Освобождение труда» и что в России нельзя добиться победы мирными средствами, как это считают некоторые западные социал-демократы. Он утверждал, что после 9 января не может быть вопроса — неизбежно ли восстание — его надо готовить, чтобы пролетариат победил в этой борьбе. Что для этого нужно? Плеханов отвечает таким образом:

Во-первых, необходимо, чтобы «народ был вооружен не церковными хоругвями и не крестами, а чем-нибудь более серьезным и действенным» (1—XIII, 191).

Во-вторых, считал Плеханов, пролетариату необходимо обрести себе союзника в оппозиционных слоях населения. Он пишет: «Кто борется, тот хочет победить. Кто хочет победить, тот должен соблюдать те условия, от которых зависит победа. Удача вооруженного восстания зависит от сближения революционеров с «обществом». Поэтому сторонники вооруженного восстания должны сближаться с ним. Повторяем, это вовсе не значит, что мы должны прятать в кармане свое знамя или сливаться с какими- нибудь другими партиями. Врозь идти, вместе бить — только это и нужно» (1—XIII, 194).

Речь шла о либеральной буржуазии, которую Плеханов ошибочно считал союзником пролетариата в демократической революции, забывая вместе с тем о таком подлинном союзнике рабочего класса, как крестьянство.

В-третьих, Плеханов пишет о необходимости дезорганизовать силы неприятеля, например, «изъять из обращения» гражданское, полицейское и военное начальство. Для этого придется применить террор. И Плеханов считал, что террор в период революции — это целесообразный прием борьбы.

Плеханов призывал развернуть агитацию в массах народа: «От нас зависит ускорить политическое воспитание нашего пролетариата, который… стряхивает теперь с себя политическую дремоту и который не может пошевелиться без того, чтобы не задрожал абсолютизм; от нас зависит сделать так, чтобы ненависть к самодержавию все шире и шире разливалась в народной массе и тем более и более подготовляла ее для вооруженного восстания против него» (1—XIII, 197).

Плеханов говорил о возможности победы революции, хотя и предупреждает о предстоящей борьбе и трудностях. «Нам надо развязать революцию, — сказали мы, — и подготовить победу, — прибавим мы теперь. Трудна эта задача… Но нам надо разрешить ее. Поэтому мы должны с удесятеренной энергией работать над ее разрешением. И мы разрешим ее, потому что обязаны ее разрешить. История не ждет…» (1—XIII, 197).

Плеханов писал это в первые дни после событий в Петербурге, в начале февраля 1905 года. И вместе с тем он поддерживал меньшевистскую тактику «выжидания» в процессе революции, которую проповедовали лидеры меньшевиков, в частности Мартов.

По поводу этой статьи Плеханова В. И. Ленин замечал: «Расшаркиваясь перед автором передовицы № 85 (Мартовым. — Авт.), Плеханов по существу дела целиком опровергает его и проводит именно те взгляды, на которых настаивал всегда «Вперед» (газета большевистской партии. — Авт.). В добрый час! Только посчитайтесь еще родством с Мартыновым (ярый оппортунист, против которого Плеханов выступал на II съезде РСДРП. — Авт.), почтеннейший диалектик… Бедный Плеханов, долго еще придется ему выпутываться из того хлама, который припасен одобренными всей (?) редакцией брошюрами Троцкого, Мартынова, Рабочего и Аксельрода!»[60]

В. И. Ленин, говоря о редакции новой «Искры», не случайно поставил в скобках вопрос, ибо и до него дошли слухи о разногласиях Плеханова с остальными членами редакции. Как раз в это время эти разногласия дошли до степени разрыва. В марте 1905 года вышел первый номер журнала, который Плеханов начал издавать на свои деньги и в котором печатались только его статьи. Журнал так и назывался «Дневник социал-демократа Г. В. Плеханова». Печатался он в Женеве, но первые номера были переизданы в Петербурге уже в конце 1905 — начале 1906 года издательницей революционной литературы Марией Александровной Малых.

С 25 апреля по 10 мая 1905 года в Лондоне проходил III съезд РСДРП, созванный большевиками. Плеханов яростно выступал против его созыва. По его настоянию Совет партии принял решение о том, что делегаты, прибывающие из России, под угрозой исключения из партия должны отказываться от участия в съезде, который созывает часть партии — большевистские комитеты. Плеханов написал «Открытое письмо ко всем членам РСДРП», где он вопреки истине утверждал, что предстоящий съезд — незаконный (1—XIII, 212–213). Он отказался принять участие в работе III съезда, на котором были выработаны стратегический план и тактическая линия партии российского рабочего класса в условиях первой народной революции в России.

Меньшевики, в свою очередь, созвали в Женеве так называемую первую общерусскую конференцию партийных работников и пересмотрели в оппортунистическом духе решения 11 съезда партии. На приглашение принять участие в конференции Плеханов сначала ответил отказом, но потом все же участвовал в ней.

После окончания работы Женевской конференции меньшевиков ее решения были присланы Плеханову, как председателю Совета партии. Ознакомившись с ними, Плеханов вызвал к себе Любовь