– Прелестная подушечка, моя дорогая, – сказал он с обычной очаровательной улыбкой.

Печаль еще туманила его глаза, и у него был прекрасно нерешительный взгляд, но в нем чувствовалось волнение.

Беатрис решила быть дерзкой, иначе ее взорвет сильная эмоциональная встряска. Она остро чувствовала сострадание к нему, его попытку принять с благодарностью любовь, и этот сюрприз, и радость, и перевешивающая все ее долго сдерживаемая сексуальность охватили ее.

Она сохранила свои чувства к нему, но решила не обременять его словами любви.

– Конечно, если королевские руки не торчат над изголовьем, – сказал он.

– Пойди и посмотри сам.

Она была такая же проворная, как девочка, стоявшая когда-то на лестнице этого дома. Даже Дези не была так проворна.

Но в спальне, в сумерках, он сказал:

– Я так одинок, Беа.

И она поняла, что предстоит пройти еще долгий путь к нему.

Нельзя сказать, что это невозможная дистанция. Он снова в ее объятиях, и физически она приятна ему. У нее сохранилось достаточно чувств, чтобы распознать это.

– Мой папа не очень здоровый, – рассказывала Флоренс своей подруге Синсии Филдинг. – Он всегда проводит время где-нибудь в мягком климате. Но он делает большое дело за границей, изучает музеи, картинные галереи и пишет книгу о средневековом искусстве. Папа над ней работает годами и скоро собирается закончить, как он сказал. Книга для него становится как ребенок, но это, правда, хорошо для него, потому что, пока моя мать в магазине, у него есть любимое занятие.

– Счастливые вы, все получаете даром – шерстяные одеяла, столовое белье и другие вещи.

– Мы? Может быть, и так. Жалкая коммерция! – хихикнула Флоренс. – Сейчас я говорю, как Эдвин, который большой сноб. Синсия, ты придешь на мой бал, не правда ли?

– Конечно, приду, если ты пригласишь.

– Я иногда думаю… Некоторые люди считают, что мы только торговцы. Но это не так. Овертон принадлежал целым поколениям папиной семьи, и большинство Овертонов были страшно почтенные люди – все адмиралы и генералы со всеми регалиями. Они перекрывают небольшую частицу крови со стороны торговцев. Мама сказала, что в Овертон Хаузе не было балов с тех пор, как умерла моя тетя Каролина. Ей было только семнадцать лет. Говорят, она была очень красива. Наверное, Дези будет похожа на нее, а я нет.

– Ты очень веселая, дорогая Флоренс, – сказала Синсия.

– Только с людьми, которых я хорошо знаю, – заметила Флоренс. – Я совсем теряюсь в компаниях, поскольку знаю, что всегда произвожу неблагоприятное впечатление по сравнению с Дези.

– Можно я приведу Десмонда?

– Это твой брат? Он придет, в самом деле? Это будет очень хорошо, мама всегда сокрушается, что у меня мало знакомых юношей.

– Десмонд не очень хорош собой. Он не похож на нас, Филдингов. У нас большие носы. (Синсия дружила с Флоренс по той простой причине, что она не скрывала своего очарования.) Но он выглядит гораздо лучше, когда на нем полная военная форма. Его полк отправляется в Индию, вот что печально.

– Наверно, он безумный Дон Жуан?

– Десмонд?! О нет, что касается женщин, у него идеалы. И он не убийца! Но ему только девятнадцать, и армейская жизнь удерживает от глупостей, как сказал папа.

– Я не думаю, что все это глупости. Наоборот, это скорее прекрасно.

– Иметь идеалы? Исключительно для женщин, которые живут согласно идеалам. Как твоя мать, например. Потому что твой отец выглядит ужасно романтичным и к тому же идеалист.

Флоренс нахмурилась. Она старалась быть абсолютно честной.

– Не думаю, что папа поставил бы маму на пьедестал. По-моему, она такая практичная, и ее нельзя назвать красавицей. Папа должен был жениться на ней, потому что у нее много хороших качеств, ну и, конечно, из-за денег.

Флоренс слышала однажды, как покупатель в «Боннингтоне» сказал об этом своему приятелю: «Если бы не ее деньги… А так она кухарка кухаркой». Флоренс возмутилась, зная, что это ее маму они обсуждали. Ладно, все это правда, папа любил транжирить деньги, но он был нежен с мамой. Как бы то ни было, ему сейчас сорок, и столько же маме. Кто способен на романтизм в таком возрасте?

– Все говорят, что Дези выйдет замуж благодаря своей красоте. – Флоренс стала задумчивой. – Может, и я, так же как мама, выйду замуж, если у меня будут деньги и если мама даст мне приличное приданое.

Она надеялась, что Синсия возразит ей, но Синсия сказала:

– А что твой брат?

– О, он, пожалуй, хорошенький маленький мальчик, но вынужден носить очки и его личность, кажется, изменилась. У него меняется настроение каждую минуту, и он всегда взволнован. А еще у него страшно экстравагантные вкусы. Мама говорит, что деньги у него текут, как вода сквозь пальцы. Он любит хорошо одеваться, любит охотиться. Охота – страшно дорогое удовольствие. У него есть друг по школе, родители которого владеют охотничьими угодьями в Шотландии, и там охотничий домик. Эдвин постоянно туда ездит. Он сказал, что Бисмарк и новый кайзер хотят сделать Германию милитаристской нацией, и естественно, она