После того, что произошло, серый маленький судебный зал показался не таким ужасным. Судья был старый человек с веснушчатым добрым лицом. И, как это ни странно, бабушка сделала больше, чем говорила. Она была одета в серое рабочее платье, которое носила в магазине, и выглядела особенно суровой, ее маленький круглый подбородок выдавал упрямство, а глаза казались усталыми и сердитыми.

Но ей позволили сесть рядом с Анной, и на половине ее объяснения, как Анна попала в Англию и осталась тут жить и о ее раннем неустроенном детстве, она внезапно взяла Аннину руку и крепко держала в своей, на которой была надета перчатка. Казалось, бабушка сама не знала, что сделает так.

Затем судья наклонился вперед и спросил Анну, хочется ли ей вернуться к матери в Америку.

– О нет! – задыхаясь сказала Анна.

– Почему нет?

– Она послала мне дурацкие платья, – это все, что придумала Анна сказать судье.

– А если она даст тебе прочный и любимый дом?

– Что вы сказали?

– Я могу ответить на этот вопрос, – вмешалась бабушка, – она не обеспечит ей этого.

– Вы понимаете вашу дочь, миссис Овертон?

– Да.

– Тогда вы готовы быть ответственной за этого ребенка и смотреть, чтобы она докладывала инспектору за условно осужденными подростками раз в неделю весь следующий год?

– А какая может быть альтернатива?

– Послать ее в исправительный дом.

– Конечно, нет.

– Тогда можете вы держать ее под постоянным контролем, миссис Овертон?

– Если бы я знала, почему она должна быть под контролем, то могла бы не допустить этого.

– Эти преступные действия обычно совершаются из-за того, чтобы удовлетворить сильное желание привлечь к себе внимание. Такое возможно. Начиная с этой основы, можете вы чего-нибудь добиться, миссис Овертон?

– Нахальный старый дурак! – сказала бабушка, когда они покинули судебный зал. – Рассказывает мне, как воспитывать ребенка! Вот что я скажу тебе, моя девочка, если ты подведешь меня, то я пойду назад и унижусь перед этим маленьким божком, чего, конечно, никогда тебе не прощу.

– Я больше никогда не возьму бусы, бабушка.

– Надеюсь, что не возьмешь.

– Я сама не знаю, почему совершаю плохие поступки.

– Потому что ты хочешь, чтобы я замечала тебя. Это сказал тот старый болван. Хорошо, я постараюсь чаще обращать на тебя внимание. Мы должны как можно лучше выбраться из этого положения.

– Почему вы не хотите отправить меня обратно? – отважилась спросить Анна.

– Потому что не желаю, чтобы кто-нибудь говорил мне, что надо делать с внучкой Уильяма. Вот почему. Даже твоя всезнающая тетя Флоренс. Здесь пока командую я, и если я сказала, что ты останешься, то ты останешься. Прикрой пледом ноги и перестань делать такой обиженный вид, не будь ледышкой, как восточный ветер. Я полагаю, что должна теперь уделять тебе больше времени. Мы можем начать ходить на русский балет, когда он снова приедет в Лондон. Твой отец любил балет.

– Он любил?

– Разве мать не говорила тебе? Она там и встретилась с ним. Он не был человеком балетной труппы, но Дези говорила, что был. Он восхищался Анной Павловой. Тебя назвали в ее честь.

– Правда?

– Это не такая уж редкость. Многих людей называют в честь кого-нибудь. Она была знаменитостью, но это не значит, что ты будешь, как она. Твои ноги в ссадинах и не выглядят очень артистичными, понимаешь? Возможно, у тебя есть музыкальные способности. Уроки музыки могут быть подходящим занятием для тебя.

– Почему?

– Потому что все женщины из рода Овертонов учились играть на рояле. Твоя двоюродная бабушка Каролина и пела хорошо. Этот семейный талант может передаваться по наследству. Почему ты косишься на меня?

Анна поспешно смягчила свой дикий свирепый взгляд.

– Я… я не думала даже, что я часть семьи.

– Конечно, ты часть нашей семьи, – сердито сказала бабушка, – не думаешь же ты, что появилась на свет и не принадлежишь никому? Ты одна из Овертонов и будешь себя вести, как они. Ты не должна позорить фамилию. Хватит с нас Эдвина.

– Да, бабушка, – сказала Анна кротко, возможно, первый раз в жизни.