Так. Четверо за стеной. Еще один пост?

Работай, Мастиф, командир особого подразделения...

С юга и запада Сегед окружал Серый лес, отделенный от города все той же бесконечной стеной. С севера бежала река. Отсюда, с крепостной стены, Артур видел блеск воды, растянутые для просушки рыбачьи сети, черные лодки на берегу и серые языки каменных причалов. Сейчас, в сезон орошения, вода ушла далеко от набережной, открыв илистое, уже подсохшее и растрескавшееся дно.

И ни единой горки вокруг – равнина, не отличить от Пустошей, если бы не зеленые пятна полей вдоль берегов. Серая, потрескавшаяся земля, серая взвесь серой пыли, серые камни и серые скалки, в щелях которых живут серые ящерицы. А вот в Пустошах водились черные змеи. И разнообразная разноцветная нечисть. Все веселее. Сэр Герман сказал, что в Развалинах неладно. Но когда в них было ладно, в этих Развалинах? До Дня Гнева? Что же такое там случилось, если сам командор считает нужным отдельно об этом упомянуть?

Далеко справа над лесом, там, куда село солнце, расплывалась алая полоса. Размазанные по светлому небу облака просвечивали розовым. Облака были над равниной, облака были над Пустошами, облака были над горами на севере. Облакам не мешал накрывший Долину стеклянный купол. Что они видели оттуда, сверху? Каким стал Большой мир снаружи? И что там с развалинами крепости на Ледяном перевале? Жива ли еще деревня, жители которой обязались следить за маленьким кладбищем, где похоронены все рыцари монастыря Приснодевы?

– А вот когда по Пустошам едешь, – просвещал Артура брат Теодорих, средних лет рыцарь, приставленный к юноше не то в качестве проводника, не то как наставник, – там от Развалин дышать тяжело. Громада – три дня нужно, чтобы объехать. Давит так, что душа к земле жмется. Стыдно, конечно, но не любят наши в Пустоши ходить. Приходится – куда ж денешься? Вот и монастырь там стоит. Если нечисть не стращать, она ведь к самым стенам придет, как эльфы приходили. Но не любят. Страшно там. И ладно бы твари какие, от которых не крестом, так мечом оборонишься, а то ведь не пойми что. Зло в Развалинах завелось. Да что я вам рассказываю, сами еще все увидите, на своей шкуре испытаете. Хотя, – он ободряюще улыбнулся, продемонстрировав сколотый правый клык, – новобранцев у нас на Пустоши не посылают.

Артур молча кивнул, разглядывая унылые пейзажи. Он не знал, был ли брат Теодорих очередной шуточкой в духе командора или сэр Герман просто забыл отменить для блудного рыцаря обязательное правило: первые несколько недель новичка почти не оставляли одного. Объясняли что да как, вдумчиво, с подробностями. Чтобы потом, когда придется ему действовать самостоятельно, не погиб человек по дурости или по незнанию.

– Лес же, что город окружает, Серым называется. Сейчас он уже и через реку перевалил, дальше на запад разросся. А когда-то вдоль берега по обе стороны люди жили. Места там хорошие: воды много и земля щедрая. Если бы успели мы в свое время эльфов на корню придавить, так и по сей день Серый лес в прежних границах оставался бы. Но, увы, ввиду досаднейшей ошибки священного трибунала сто тридцать третьего года орден долго оставался в опале, не мог действовать так, как должно, да и потом, когда ошибка прояснилась, не скоро оправился от печального своего положения. – Брат Теодорих жестом пригласил Артура следовать за собой. Юноша оторвался от созерцания равнины и побрел за рыцарем по гребню стены к западной ее части. Серый лес смотреть, надо полагать. Ну а как же на него не полюбоваться? Там эльфы живут...

– Тебе хвостик отгрызут, – пробормотал Артур.

– Что? – переспросил брат Теодорих.

– Ничего, – Артур выжат улыбку и покачан головой, – так, мысли вслух.

Его провожатый понимающе кивнул, а Артур молча попенял себе за непочтительность и глупость. В конце концов брат Теодорих делает то, что должно. И делает, надо сказать, правильно. Сказок лишних не рассказывает, зря не запугивает, но и легкомыслия пагубного не допускает. Невеселое, конечно, занятие: выслушивать то, что давно знаешь наизусть, да не с чужих слов, а на собственной шкуре попробовав, однако лучше уж это, чем расспросы любопытствующих рыцарей о том, кто да откуда новичок, присвоивший себе слишком громкое имя.

Когда Артур, выйдя от командора, вернулся к посту на воротах, чтобы забрать Миротворец и свой нож, охрана отнеслась к нему уже совсем не так, как при встрече. Рыцарь, тот самый, что прекратил едва не начавшуюся драку, представился братом Августом. А возвращая оружие, спросил вежливо, но со странными огоньками в глазах:

– Артур Северный, тот, настоящий, не ваш ли предок, брат?

– Мой, – отрезал Артур.

Следовало бы вести себя более почтительно, но врать рыцарям было тяжело.

– А... – брат Август прокашлялся, – а топор, простите за, может быть, неуместное любопытство, но не Миротворец ли это, брат Артур?

– Миротворец.

Сержанты присвистнули. Все одновременно. Брат Август строго глянул на них, и парни притихли, начали молча таращиться то на Артура, то на Миротворца, которого юный рыцарь повесил обратно на седло.

– Я думаю, многим будет интересно узнать историю вашего рода, – задумчиво произнес брат Август, – и, полагаю, раз уж вы владеете этим топором, вам найдется что рассказать. Ибо всем известно, что Миротворец не стал бы служить человеку, неправедно на него посягнувшему.

Артур молча кивнул, не зная, что сказать, и благодаря небеса за то, что уже завтра сможет уехать из Сегеда. По возвращении, конечно, придется что-то придумывать, но об этом пусть болит голова у сэра Германа. Командор – мастер сочинять сказки, от правды неотличимые. Сто лет назад он этим занимался и, надо полагать, по сей день не разучился.

А на конюшне, едва успел Артур расседлать Серко, появился служка. Сунулся, было, к коню, увял под выжидательными взглядами что скакуна, что рыцаря, но уж в казармах разошелся – не удержать. Чувствовал себя хозяином. А Артура, соответственно, гостем или новобранцем, неизвестно еще, что хуже.

Вот ваша келья; вот это душевая комната; что такое душ, знаете? Да? Ну ладно; а включается так, а выключается вот эдак; а трапезная по коридору и через галерею; а в оружейную залу вдоль левой стены; а в молельню можно попасть прямо из казарм, если пройти через Залы Легенд и дальше...

Условия были самые походящие для закалки смирения и терпимости, без которых, как известно, христианину не жизнь. Но закалиться не получилось. Сам того не желая, Артур рявкнул:

– Молчать!

И служку вынесло из кельи.

Правда, почти сразу принесло брата Теодориха. Но брат Теодорих – это все-таки совсем другое дело.

Голос достойного рыцаря прервал унылые размышления:

– Итак, в основных чертах я вам все объяснил. Думаю, что на сегодня достаточно. Вы, брат Артур, проделали длинный путь, надо и отдохнуть с дороги. Служки уже показали вам, где трапезная?

– Да. Спасибо, брат Теодорих.

– Не за что. Мне приятно было побеседовать с вами, брат Артур. Если появятся вопросы, вы всегда найдете меня либо в оружейной зале, либо на плацу. Обращайтесь. Буду рад помочь.

– Спасибо, – повторил Артур. Нырнул в низенькую дверь башни и