дрянь становится источником силы.

— Открой сейф, — велел Тир.

— Я не могу. — Раимин искренне сожалел об этом. — Только у Мудрейших есть ключи от этой двери.

— Суслик, — сказал Шаграт, — ты демон или портач позорный? Давай вскрой сам. Одну ножку выбить — вся табуретка упадет. Заберем этот ихний символ, остальные стихии сами развяжутся.

— Серьезно?

— Ну ты зашибись спросил! — Шаграт аж обиделся. — Буду я тебе врать, что ли?

Вопрос однозначно не требовал честного ответа.

Мозаика на полу была красиво и богато выполненным планом «бункера» и походила на детский рисунок, изображающий солнце. Восемь коридоров-лучей, заканчивающихся в общем кольцевом коридоре, из которого восемь гигантских дверей вели в центральный зал. Настоящей, из всех восьми, была только одна, остальные просто украшали глухую стену. Второй кольцевой коридор опоясывал зал на уровне галереи, и все восемь входов на галерею были настоящими. Радиальные коридоры были трехэтажными. Второй этаж начинался лестницей, а заканчивался тупиком — стеной вот этого самого зала.

Система запутанная, но для магов она имела смысл. Здесь все имело смысл, даже отделка на стенах: разные породы камня, драгоценные металлы, узоры мозаик — все было не просто так. Весь «бункер» целиком сам себе был и генератором энергии, и трансформатором, и ретранслятором.

Неужели все это выйдет из строя, если вынести за пределы «бункера» одну-единственную намоленную икону или что там спрятано в сейфе? Даже как-то обидно. Сложные системы всегда нестабильны, но хотя бы защитить-то свое гнездо раимины могли как-нибудь понадежнее?

— Мал, Риттер, и ты, Казимир, пройдитесь с этим. — Тир кивнул на мага. — Пусть покажет вам, где… черт. Ученики, говоришь? А лет им сколько?

— От двенадцати до шестнадцати, — ответил пленник.

— Отбой, — скомандовал Тир. — Мал, Падре, охраняйте коридор. Казимир и Риттер — присматривайте, чтобы сверху снова не набежали. Шаграт, давай займемся сейфом.

Он не собирался оставлять здесь никого живым. Дети или нет — без разницы. Убивать всех, значит, убивать всех. Но доверять такое убийство кому-то, кроме него самого или Шаграта, нельзя. Не сделают ведь, а наврут, что сделали. Или вообще откажутся выполнять приказ. И так плохо и этак негодно.

Поэтому он начал разбираться с замками, сначала с магическим — тут прошло быстро и без осложнений. Потом — с механическим, здесь пришлось потратить время и подключить все свое обаяние. Потом сейф наконец открылся.

В сейфе был ларец. Деревянный, ароматный, изузоренный и в красивых накладках. Запертый. Тир, начиная терять терпение, просто ударил по крышке прикладом «Перкунаса».

Ларец раскололся.

— «Ларчик просто открывался», — сердито процитировал Тир и выругался, увидев в деревянных обломках, как в ореховой скорлупе, нечто завернутое в зеленую пелену.

Он уже начал подозревать, что раиминская «чужая святыня» окажется чем-то вроде подарка с сюрпризом, где в сотне слоев упаковки не обнаруживается в итоге ничего.

Но под зеленым шелком, который Тир содрал одним рывком, обнаружилась книга. И эта книга закричала так, что кусок галереи пошел трещинами и рухнул, угробив красивую мозаику на еще не изгаженном куске пола.

Обложку и руки Тира по локоть залило кровью, и он брезгливо отбросил книгу. А она продолжала кричать. В алой жидкой пленке одно за другим стали проступать лица. Знакомые лица… все до одного. Он знал их. Этих людей. Он убил их. Голос книги сверлил мозг, выкрикивая имена. Имена, имена, имена. Бесконечный список…

Нет, не бесконечный. Около трехсот человек.

Тир помнил каждого.

Но перечислить всех книга не успела. Шаграт схватил ее, бросил в руки вбежавшему в зал Риттеру. Голос смолк.

— Ну ты… Суслик, — сказал Шаграт с восхищением, — ни хрена себе, на тебе кровищи! На мне и то меньше.

— Книга называет только имена невинных жертв, — подал голос раимин, — только тех, кто погиб ни за что.

— Спасибо за уточнение, — сказал Тир.

И свернул раимину шею.

Он терпеть не мог неуместные комментарии.

Наступившая тишина не давила, она была естественной. Всем здесь — Стае, Казимиру, даже Шаграту, нужно было время, чтобы осознать.

— Ты был в аду, — сказал Риттер, — и вышел оттуда по воле Господа. Значит, заплатил за все, что сделал.

— А почему тогда… — Мал взглядом указал на книгу, — кровь? И почему орет так громко?

— Так она же мусульманская. — Риттер продемонстрировал обложку, на которой уже не было и следа крови, зато была надпись на измитском. — В мусульманском аду Суслик не был. Он в нашем был, в правильном.

— На мне больше крови, — мрачно заметил Казимир.

— Вот и не трогай книжку. — Риттер подобрал с пола зеленый платок. — Эрику отдадим. Святыня все-таки, хоть и чужая. Эрик язычник, пусть сам решает, что с ней делать.

— Дурак ты, Цыпа, — сказал Шаграт, — нашел чем гордиться.

— Возвращайтесь к машинам. — Тир начал уставать от нелепости ситуации. — Шаграт, пойдем, мы тут еще не закончили.