поддерживал ее существование, а она, эта идиотка, чуть не погибла. Точнее, она погибла — технически, — но связь с Волком сохранила ей жизнь и вернула мальчика на Землю. Его чуть не убили!
— Да его хрен убьешь, — сказал я, чтоб хоть как-то утешить.
Заработал в ответ испепеляющий взгляд:
— Ты что, пробовал?
— Нет.
— И правильно. А то кто тебя знает, — Змей изобразил улыбку, но получилось так себе, — у тебя, может, хобби такое: поодиночке нас уничтожать.
Он давно не держал на меня зла за убийство его деда, этот вопрос мы решили и закрыли раз и навсегда. Так что сейчас это был просто ответный укол.
— Я закрыл Землю сразу, как только Волк там появился, — сообщил Змей, — как выяснилось, правильно сделал. Он почти сразу попытался уйти. Улететь. Захватил пассажирский самолет — вместе с пассажирами, замечу, — и сбежал бы, я даже не сомневаюсь.
Я кивнул.
Возможности потренироваться в выходе на Дорогу у Волка не было. Книгу, присланную мной, он наверняка прочел, но теории недостаточно. Он так ни разу и не попробовал выйти на Дорогу или выехать — умел только вылетать туда. А пассажирский самолет — это запас жизней. Волк предусмотрительный парень.
— Он научился выходить на Дорогу, да?
Вопрос задан таким тоном, что я почувствовал себя конунгом, которому другой конунг отдал сына на воспитание. У нас так принято…
Зеш! В следующий раз, когда я решу, что у меня слишком трудная судьба, я буду вспоминать этот вопрос и этот взгляд.
Я сказал:
— Он много чему научился. Я тебе расскажу, если хочешь.
ГЛАВА 3
Мы возвращаемся из странствий,
Но возвращаемся не мы.
Хильда фон Сегель была Эльрику симпатична. Он не назвал бы ее красавицей, но Хильда была умна, любознательна и наделена редким талантом: она умела быть женой императора и матерью наследного принца. Редчайший дар — это Эльрик знал по своему опыту. С императорами и принцами обычно невозможно ужиться, тем более сложно держать их в руках, не злоупотребляя при этом своим влиянием.
Будучи расположен к госпоже фон Сегель, Эльрик обычно не отказывал ей в просьбах высказать мнение очевидца о той или иной исторической ситуации. Другое дело, что времени на это у него обычно не было. Но уж если время находилось — вот как сегодня, — они с Хильдой могли надолго уединиться в ее кабинете, листая исторические книги, вспоминая, споря. Хильда защищала книги, которые читала. Эльрик относился к ним со сдержанным пренебрежением. Официальная история — все версии официальной истории — отличалась от реальности так же, как отличались от реальности волшебные сказки, сложенные по мотивам исторических событий.
Этим вечером на улице было прохладно — конец лета, ночи все холоднее, дни все пасмурней. Хильда приказала разжечь камин, но Эльрик решил вдруг, что камин — это лишнее. В конце концов, с ним всегда был Пожар — огненный дух, которому не составило бы труда прогреть весь замок целиком, не то что один- единственный кабинет.
Пожару не составило бы труда за несколько минут превратить замок в груду оплавленного камня, и, признаться, это было его излюбленным занятием, но Эльрик редко обращался к нему с подобными просьбами.
— Не понимаю, как это работает, — призналась Хильда. — Не могу поверить, что оно — живое.
— Он, — поправил Эльрик. — Пожар считает себя мужчиной. Хотя в действительности он — пацан лет шести. Причем это человеческие шесть лет, равные всего-то шести навигациям. И я не изменю своего мнения, — добавил он чуть громче, — до тех пор, пока Пожар не перестанет требовать у меня сказок на ночь.
Хильда улыбнулась:
— Я помню, что такое шестилетний ребенок. Пожалуй, из моих мальчишек… то есть из моего мальчика, и из Гуго… из них в том возрасте получились бы огненные духи невероятной разрушительной мощи.
Она относилась к Гуго как к сыну. Это Эльрику тоже нравилось.
Между тучами каким-то чудом умудрилась проглянуть звезда. И в это мгновение в замкнутое тепло кабинета, в камень, шелк, бархат и пергамент ворвалось ледяное и ясное пространство Дороги.
Эльрик одним движением отодвинул Хильду к стене, закрыл собой. Клинки блеснули в руках, чтоб тут же стать невидимыми.
С Дороги… могло прийти что угодно.
Как доброе, так и бесконечно злое.
Оно, это бесконечно злое — залитое кровью, страшное, — огляделось по-волчьи, сверкнув желтыми глазами из-под отросшей челки. Хмыкнуло, оскалившись:
— Князь… об этом в твоей книжке не написано.
В правой руке — нож, по лезвию которого еще расплывается красное, резко пахнущее. И эта рука поднимается — бурые пленочки крови отслаиваются с хирургических перчаток.
В жесте нет угрозы. Только неслышная даже для самого Волка просьба о помощи.
— Дай сюда. — Эльрик шагнул вперед. Забрал нож.
Хильда метнулась из-за его спины. Не обращая внимания на кровь, на запах, вгоняющий в дрожь, молча, отчаянно обняла явившееся перед ними чудовище. Волка. Вальденского демона. Черного…
— Я тебя лучше сама убью, — она зарылась пальцами в серые волосы, целовала, не разбирая, лоб, щеки, изумленные глаза, безответные губы, — в следующий раз… лучше сама! Попробуй только исчезнуть…
Эльрик подбросил нож на ладони, пожал плечами и вышел из кабинета. Третий там был явно лишним. Любой третий, кроме Эрика фон Геллета.
Право, есть что-то ненормальное в отношениях этой троицы. Женщина вносит сумятицу даже тогда, когда, казалось бы, все решено, разграничено и поделено. Но о чем он говорил? О чем не написано в книжке? И в какой именно?
Зверь не ожидал такой встречи. Но он и прямиком в личный кабинет Хильды попасть никак не рассчитывал. Большая удача, что там оказался Князь — кто бы мог подумать, что неожиданную встречу с Князем придется считать удачей? — большая удача, что он не стал задавать вопросов, забрал нож и ушел.
Вместе с ножом.
Что избавляет от необходимости объяснять, каким образом блудному демону, недо-Кощею, удалось покинуть Землю.
Удалось вернуться в Саэти.
Нет, насчет последнего Зверь и сам ничего понять не мог. Он собирался выйти на Дорогу — тем единственным способом, действенность которого ему гарантировали на Земле, — и вроде бы он как раз на
