Джеки поглядела на него и улыбнулась.
— Закрой дверь на замок, — сказала она.
Эдриан запер дверь и подошел к дивану. Джеки встала, и спортивные брюки опустились ниже пупка, едва прикрывая лобок. Она сделала шаг в его сторону, и ее грудь под голубым свитером колыхнулась, словно морская волна. Встряхнула головой, и с волос полетели мелкие капли воды.
— Боже мой, как ты прекрасна.
— Я ждала тебя, милый. И боялась, что ты будешь слишком занят, чтобы повидаться со мной.
— Я слишком занят, чтобы повидаться с тобой, — прошептал он, обнимая ее. — Но не слишком, чтобы взять тебя.
Он сдвинул вниз ворсистую ткань штанов, и они упали на пол. Ее бедра были такими же упругими, как у того породистого жеребца, на котором она каталась в Гайд-парке вокруг Серпентина. Он сильно шлепнул ее по ягодицам ладонью. В ответ она улыбнулась, обнажив ровные белые зубы.
— Ты так хочешь?
— Как? — дрожащим от предвкушения голосом спросил Эдриан.
— Снимай брюки, милый, и узнаешь. И не разочаруй Джеки, а то она очень разозлится.
Все утро Паппас терпеливо беседовал с Молави. Досье росло. Он узнал о проводимых опытах, поставленных задачах, потом о других исследовательских проектах, о которых мог слышать Молави. Гарри все записывал в старомодный блокнот на пружинке, подробно расспрашивал о том, насколько успешно проходят эксперименты на каждом из этапов. Все ли функционирует в штатном режиме? Не возникло ли у кого-то подозрений? Припомнив вопросы, сформулированные Камалем Атваном, он постарался ничего не забыть.
Когда основной список был охвачен, Гарри спросил Молави о других местах в Иране, где ведутся работы по созданию ядерного оружия. Все те, где он хоть раз был, и другие, о которых, возможно, только слышал. Это была самая ценная информация, и Гарри хотел получить ее в первые же часы допроса, на случай, если им придется по какой-либо причине прерваться. Молодой ученый упомянул шесть мест, пять из которых Гарри знал. Шестое оказалось новостью. Мешхед, у восточной границы с Туркменистаном.
— А почему именно там? — спросил Гарри.
— Не знаю. Может, как можно дальше от Израиля?
Гарри сказал, что они поговорят о Мешхеде позднее. Сейчас он хотел узнать, когда Карим пришел в «Тохид» и что происходило в лаборатории с две тысячи третьего года, когда работы по ядерному оружию были официально приостановлены.
— Эксперименты не прекращались. Закрыли одну из программ, но в целом исследования продолжались. После официального заявления о моратории на разработку оружия я занимался тем же самым, что и до него.
— Зачем ты послал нам первое письмо?
— Хотел разбудить вас, сэр. Мне показалось, что вы уснули.
— Извини, но это не слишком хорошее объяснение.
— Я был зол. Правящий режим расправлялся со всем, что мне дорого. Уничтожил моего отца, взялся за моего двоюродного брата, за меня самого. Надо было что-то делать. Иначе, мистер Гарри, я бы просто умер.
— Да, но все равно непонятно. Месть может быть мотивом, но в тебе есть что-то еще кроме этого.
Карим задумался. Он никогда до конца не анализировал мотивы своих поступков, вплоть до сегодняшнего дня действовал инстинктивно, не в состоянии перебороть себя, а не по заранее обдуманному плану. Но что же заставило его пойти на это, не прося ничего взамен?
— Я чувствовал себя униженным, — ответил иранец. — Не мог бы жить дальше, если бы не предпринял хоть что-то. Поэтому я начал действовать, как бы безумно это ни звучало.
— Нет, вот это-то звучит вполне правдиво, — ответил Паппас.
Наступило время ланча. У Гарри бурчало в животе, да и Молави было бы неплохо отдохнуть. Выйдя наружу, в прихожую, Паппас поискал взглядом Уинклера, но там был лишь Джереми. Молодой британский оперативник, который этой ночью был на судне, ходившем в воды Ирана, сидел в наушниках за компьютером и следил за беседой, которая происходила в соседней комнате.
— Где Эдриан? — спросил Гарри.
— Отошел. Думаю, занят чем-то.
Гарри догадывался, чем мог заняться Эдриан, но решил не обсуждать это с младшим по званию, у которого на шее висели наушники. Вероятно, он не станет говорить об этом и с самим Эдрианом.
— Нам надо поесть чего-нибудь горяченького.
— Все готово, — ответил Джереми.
— Что-нибудь прохладительное. Никакого алкоголя, только кока-колу и кофе. И мороженое, если оно здесь имеется, конечно.
Они поели стейков с картошкой фри, а на десерт у них оказалось шоколадное мороженое «Хааген даз», которое дежурный офицер немыслимым образом ухитрился найти посреди Ашхабада. Молави расслабился. Он начал рассказывать о своей учебе в Германии. Гарри спросил, не хочет ли он прогуляться, прежде чем они снова примутся за дело, но молодой ученый отказался. Спросил, где туалет, и через некоторое время вернулся, посвежевший и аккуратно причесанный. В этом плане он оказался удивительно утонченным человеком. Гарри беспокоило лишь то, что он слишком быстро привыкал к свободе, и уговорить его отправиться назад, если это понадобится, будет очень трудно.
Они снова приступили к работе. Какие приборы использовались в «Тохид»? Где они были приобретены? Кто их обслуживает? Вызывают ли для этого иностранцев или этим занимаются иранцы? Не попадались ли на глаза Молави протоколы поверок, есть ли у него доступ к ним? Не сомневаются ли иранцы в надежности оборудования? Не возникает ли у них подозрений? Сравнивают ли они результаты исследований, полученных в разных центрах?
Кариму оставалось лишь извиняться. По этому поводу ему почти нечего было ответить, и он сомневался, что смог бы узнать больше, по крайней мере в «Тохид». Он и так под подозрением, похоже, ему ограничили доступ к информации. Или ему так показалось.
— А откуда те результаты испытания генератора нейтронов, которые ты прислал нам? — спросил Гарри.
— Из главной лаборатории. Я там бывал, когда потребовалось провести порученные мне исследования. Это совершенно закрытое учреждение, нас там повсюду сопровождали.
— Так как же тебе удалось достать оттуда эти документы?
— Я послал их сам себе по компьютерной сети, с одного замаскированного аккаунта на другой. Если знать, как делать, это несложно. Вот мое главное преимущество. Среди офицеров службы безопасности из Корпуса нет ни одного достаточно умного, чтобы следить за учеными во всем. Приходится доверять нам. У них просто нет выбора. До тех пор, пока там не решат, что на кого-то из нас нельзя положиться.
— Описанные в этих документах испытания нейтронного детонатора были признаны удачными или неудачными?
— Неудачными, — ответил иранец.
— И какова была реакция твоих коллег?
— Пытаться, снова и снова. Сами знаете, терпение и труд…
— …все перетрут, — закончил поговорку Гарри. — Но провалы продолжаются? До того, как ты прислал письмо, и потом тоже?
Молави кивнул. Он расслабился и слегка ссутулился, сидя в кресле.
— Эти повторяющиеся неудачи ни у кого не вызвали подозрений?
Молави помолчал, понимая, насколько важный вопрос они затронули.
— Да. Власти встревожены, — ответил он.
