группой, которая, помимо Совета национальной безопасности, теперь руководила политикой в отношении Ирана. Гарри спросил о том, как директор намерен использовать оперативников, прикомандированных к отделу по операциям в Иране, но шеф не дал внятного ответа. Он просто хотел подстраховаться на тот случай, если впоследствии его спросят, достаточно ли было сотрудников для выполнения заданий. У Фокса на этот счет тоже не оказалось никаких предложений. Гарри сказал, что займется составлением плана, пробормотав под нос, что лучше было бы сначала разобраться, а потом отправлять людей.
Основной темой разговора было ведение тактической разведки в интересах операции по установлению морской и воздушной блокады, а также возможной последующей военной кампании. В Белом доме хотели, чтобы Управление привело в действие все имеющиеся источники в иранской армии и Корпусе стражей исламской революции. К сожалению, их было очень мало, и дискуссия на эту тему не заняла много времени. Когда они окончили обсуждение запросов и текущих задач, Гарри поинтересовался, нельзя ли ему поговорить с директором наедине. Фокс запротестовал, но адмирал проявил твердость и попросил начальника Комитета по нераспространению выйти.
Они сидели рядом на диване. До глупости интимная обстановка, но сейчас было не до условностей.
— Вы должны хоть как-то затормозить это, — сказал Паппас. — Нам нужно время. Спешка тут совершенно ни к чему. Конечно, нашего парня убьют, но это я как-нибудь переживу. Дело в том, что может погибнуть куда больше людей, и совершенно бессмысленно.
— Понимаю, — тихо ответил директор. — Сколько тебе нужно времени?
— Месяц. А лучше — два.
— Даже не думай. Не выйдет. Ты слышал, что сказал Фокс. Эти люди готовы действовать.
— Три недели, — попросил Гарри, лихорадочно думая, насколько быстро получится у Эдриана и его ребят проникнуть в страну, найти Карима Молави и вывезти его куда-нибудь, где с ним можно будет поговорить без помех.
— Две недели — максимум, что я могу обеспечить, Гарри. Я точно знаю, что президент не настроен нестись во весь опор, как Фокс и его друзья. Но процесс пошел. Надеюсь, если я скажу ему, что нам надо еще поработать с нашими информаторами, он даст нам две полные недели.
— Хорошо, пусть две недели, если это все, что у нас есть.
Гарри поглядел в окно, на шевелящуюся на ветру листву деревьев. После первых октябрьских заморозков она пожелтела и начала опадать. Листья японских кленов позади автостоянки окрасились в огненно-красный цвет. «Интересно, что будет, если признаться директору, чем мы занимаемся с Эдрианом Уинклером? — подумал Гарри. — Возникнет слишком много вопросов, на которые будет трудно ответить. Ситуация такая, что лучше всего не говорить ничего». Гарри сам выбрал этот путь, надо идти по нему до конца.
— Скажите президенту, что я в лепешку расшибусь, чтобы достать то, что ему нужно. Сделаю все, чтобы выйти на контакт с нашим агентом в иранской ядерной программе и получить от него максимум данных.
— Хорошо, но как ты планируешь сделать это? — тихо спросил директор, так осторожно, будто от громкого голоса могло что-то разбиться.
— Не знаю. Просто скажите президенту, что я стараюсь найти информацию, которая поможет ему принять правильное решение. И попросите не спускать курок, пока я не предоставлю ее.
— А если ты не уложишься в отведенный срок?
Гарри промолчал. Хотел сказать, что будет умолять дать ему еще немного времени, солгать, задержать начало операции на пару недель. Но, честно говоря, он не знал, что станет делать в такой ситуации.
Глава 25
Привлекательная иностранка в свободно повязанном поверх светлых волос платке от Херме подошла к столику администратора отеля «Азиз» на улице Исфандиар в северном Тегеране. Она что-то бормотала себе под нос по-немецки, но, заговорив с портье, перешла на английский с еле заметным акцентом. «Вполне приемлемый номер на восьмом этаже, — сказала она. — Очень красиво и чисто. Коридорные отнесли багаж, все четыре чемодана 'Луи Вуитон' и огромную косметичку, спасибо им. Но есть небольшая проблема. Мне потребуется два ключа, поскольку один посетитель будет приходить, уходить… ему тоже нужен ключ». Слегка откинув голову, она улыбнулась администратору. Ведь больше ничего не надо объяснять?
Женщина была действительно прекрасна. Загорелая до бронзового цвета кожа, шелковистые светлые волосы, выбивающиеся из-под роскошной косынки, которую гостья попыталась повязать на манер хиджаба. Она говорила так громко, что ее было слышно на весь вестибюль. Когда администратор протянул ей второй ключ, она заговорщически улыбнулась ему, достала из бумажника купюру в десять евро, положила ее на столик и решительно пошла обратно к лифту.
Ни у одного из иранцев, в том числе у нескольких информаторов Министерства разведки, не возникло ни малейшего сомнения в смысле увиденного. Немка, очевидно, любовница какого-нибудь влиятельного человека. Типичная куртизанка с хорошими манерами, каких хватает в эскорт-сервисах бизнесменов, ведущих дела на международном уровне. Даже в таком городе, как Тегеран. С точки зрения ислама существо совершенно аморальное, но ведь почти все западные женщины такие. Ее статус получил подтверждение спустя пару часов, когда к ней пришел посетитель, мужчина, богатый иранский бизнесмен, большую часть времени проживающий в Лондоне и Франкфурте. Установленные в спальне ее номера микрофоны передали характерные звуки занятий любовью. Вполне эротичные и достаточно грубые.
Джеки провела в номере несколько часов, читая книгу. Пришедший в гости джентльмен, так и не снявший одежды, сидел в кресле. Когда стемнело, они пошли наверх, в ресторан, расположенный на крыше отеля «Азиз». Вокруг сверкали огни Тегерана, ночной воздух был наполнен ароматами городских садов. Пара заказала роскошный ужин и, в ожидании подачи блюд, занялась звонками с мобильных. Обычное дело для людей путешествующих.
В первую очередь Джеки позвонила молодому йеменцу, который тоже приехал в Иран сегодня. Его звали Марван, но Джеки обращалась к нему по кодовому имени Салех. Она говорила недолго, по-английски с немецким акцентом, и лишь подтвердила место и время завтрашней встречи. Затем она достала из сумочки другой телефон и набрала номер парикмахера, работающего в отеле «Симург», самой современной и роскошной гостинице в городе, чтобы записаться к нему на стрижку.
Когда принесли еду, она принялась флиртовать с иранцем, разговаривая на смеси немецкого и английского. Поздним вечером, перед тем как уйти, они подошли к декоративным кустам, которыми был окаймлен край веранды. Глядя на мириады огней ночного Тегерана, Джеки наклонилась к одному из деревянных лотков, куда были высажены кусты. Никто не заметил, как она достала из сумочки маленький тонкий предмет и воткнула его в почву так, что сверху остался лишь его кончик. Она ушла, оставив антенну-ретранслятор на самом видном месте, но незаметную никому.
Рейс, на котором Марван отправился из Дохи, задержали из-за песчаной бури. Когда самолет «Катар эйруэйз» приземлился в аэропорту имени имама Хомейни, Марван сначала не мог поймать такси. Аэропорт находился очень далеко от центра города, и водители не хотели брать пассажиров, которых не удастся обсчитать, взяв двойную или тройную цену. А в дешевом костюме и ярком галстуке Марван был похож на обычного арабского дельца, человека, который скорее сам обманет таксиста, чем поддастся на его уловки. Наконец перед ним остановилась машина, и водитель согласился отвезти Марвана в отель «Нью-Надери» на улице Джомхури-е-Ислами.
Это было огромное ветхое здание посреди делового района города. В паре кварталов к северу
