когда отец с сыном закончили разминку. Он не верил чужакам. Стоя и почесываясь, он наблюдал, как двое его воинов подошли и заговорили с Арсланом, явно любопытствуя по поводу того, что сейчас видели. Илак подумал, не соглядатаи ли эти двое, а то еще и наемные убийцы. Старший был особенно похож на убийцу, и Илак понимал, что придется заставить Арслана повиноваться, иначе его власть в собственном улусе пошатнется.
Несмотря на дурные предчувствия, появление кузнецов для Илака было благословением Отца-неба, так как хан задумал набег на олхунутов. Волки умножились числом, а у него весна и кровь бурлили в груди, призывая к войне. Ему понадобятся мечи, чтобы вооружить молодых воинов. Возможно, Арслан их и выкует. Кузнец Волков был старым пьянчугой, и только его мастерство не позволяло бросить его зимой замерзать в снегу. Илак усмехнулся при мысли, что Арслан сделает ему кольчугу и клинок. И Волки станут еще сильнее.
Когда Илак предавался мечтам, то в них всегда присутствовала смерть. Самая старая женщина, бросив кости в его юрте, предрекла великое кровопролитие под его властью. А вдруг Арслан послан духами, как говорится в легендах. Илак потянулся, чувствуя, как сильно его тело. Кости захрустели, мышцы сладко заныли. После смерти Есугэя он дал волю своим честолюбивым устремлениям. Кто скажет, к чему это его приведет?
Спустя четыре дня после приезда Арслана с сыном вернулись Толуй и Басан, волоча за собой избитого человека. Илак вместе с воинами выехал им навстречу. Он воскликнул хриплым от волнения голосом, когда увидел, что его люди вернулись с живым пленником. Ему хотелось, чтобы это был Бектер, но почему-то приятнее оказалось увидеть Тэмучжина, который смотрел на него распухшими глазами.
Дорога далась пленнику тяжело, но он стоял, выпрямившись, насколько мог, когда Илак спешился и подошел к нему. Тэмучжин боялся этой встречи с той самой минуты, как его схватили, но теперь от усталости и боли ничего не почувствовал.
— Гость ли я в твоем улусе? — спросил он.
Илак хрюкнул и ударил его по лицу так, что тот рухнул на землю.
— Добро пожаловать домой, Тэмучжин, — произнес Илак, обнажая крепкие белые зубы. — Долго же я ждал того дня, когда увижу тебя на брюхе.
С этими словами он поставил ногу Тэмучжину на голову, вдавил лицо его в пыль. И надавливал все сильнее, а в глазах появился блеск, который заставлял его воинов молчать.
Но Басан нарушил молчание.
— Господин, Унэген мертв. Остальные сбежали.
Илак постепенно пришел в себя и убрал ногу.
— Они все живы? — с изумлением спросил он.
Басан покачал головой:
— Бектер мертв. Как я понял, остальные живы. Мы нашли их стоянку и сожгли ее.
Илаку не было дела до смерти Унэгена. Тот был еще воином Есугэя, одним из тех, что до сих пор не считают Илака ханом. Глава племени потихоньку разбавлял таких молодежью, жадной до крови и завоеваний.
— Ты хорошо потрудился, — сказал Илак, обращаясь к Толую, и тот выпятил грудь от гордости. — Выберешь себе коня из моих собственных и получишь дюжину бурдюков арака. Выпей вволю. Ты заслужил благодарность хана.
— Ты оказываешь мне честь, господин, — откликнулся Толуй, искоса глянув на Тэмучжина. — С радостью посмотрю на унижение этого мальчишки.
— Хорошо, Толуй. Оставайся здесь. Духам нужна кровь, чтобы утолить голод. Он останется лишь пятном на дороге, которая поведет нас к победе и величию. К нам пришел кузнец. Кровь ханского сына будет нашей жертвой богам. Отец-небо даст нам красивых женщин и бросит нам под копыта тысячи племен. Так говорит моя кровь.
Тэмучжин с трудом поднялся на колени. Тело его ныло после тяжелого пути, а запястья горели как в огне. Он плюнул на землю и, оглядевшись по сторонам, подумал об отце.
— Я всегда знал, что у дерьма больше чести, чем у тебя, — медленно произнес он, обращаясь к Илаку.
А когда один из воинов бросился к нему и ударил его рукоятью меча, постарался не зажмуриться. Его ударили трижды, прежде чем он потерял сознание и упал на пыльную землю, но он так и не закрыл глаза.
Тэмучжин пришел в себя, когда на лицо и одежду хлынула какая-то теплая жидкость. Он задохнулся, с трудом поднялся на ноги, вскрикнув от боли, когда обнаружил, что один его палец сломан, а правый глаз так затек спекшейся кровью, что не открывается. Он надеялся, что его не ослепили, но все это уже не имело значения. Было так темно, что он не понимал, где находится. Над головой он разглядел решетку, через которую светили звезды, и вздрогнул. Его бросили в холодную яму. Решетка слишком высоко — до нее не допрыгнуть. Он прижал здоровую руку к стене — та была мокрой от влаги. Ноги находились по щиколотку в воде. Над головой слышалось тихое хихиканье.
К его ужасу, после еле сдерживаемого хрюканья ему на голову снова полилась вонючая жидкость. Воины Илака мочились в яму и хохотали.
Тэмучжин закрыл голову руками, стараясь не поддаваться черному отчаянию. Он знал, что может окончить жизнь в этой вонючей яме, придавленный камнями, которых набросают сюда, чтобы переломать ему руки и ноги. В мире нет справедливости, но это он знал еще со дня смерти отца. Духи не принимают участия в жизни людей с самого их рождения. Человек либо выносит все испытания, которые посылает ему на пути этот мир, либо ломается.
Люди с натугой положили тяжелый камень на решетку. Когда они ушли, Тэмучжин попытался молиться. К его изумлению, молитва придала ему сил, и до рассвета он просидел, прижавшись к холодной склизкой стене. Временами он погружался в чуткий сон. Его желудок был пуст, и опорожняться было нечем, но это не послужило ему утешением. Ощущение было таким, словно он всегда был голодным и избитым. Где-то там осталась жизнь, в которой он был счастлив и ездил с братьями к красной скале. Он цеплялся за эту мысль, словно за свет во тьме, но и она покинула его.
Перед рассветом Тэмучжин услышал шаги и увидел темную фигуру, склонившуюся к решетке и закрывшую звезды. Тэмучжин скривился в ожидании потока мочи, но вместо этого незнакомец заговорил.
— Кто ты? — послышался шепот.
Тэмучжин не поднимал головы, но гордость снова вспыхнула в нем, и он ответил:
— Я старший из оставшихся в живых сыновей Есугэя, хана Волков.
Перед глазами начали мелькать вспышки, и Тэмучжин подумал, что теряет сознание. Он вспомнил слова, что некогда говорил отец, и дерзко произнес:
— Я земля, я кости холмов. Я зима. Когда я умру, я приду к тебе в самую холодную ночь.
Он гордо поднял голову, решив не показывать своего унижения. Тень не шевелилась, но через некоторое время прошептала несколько слов и исчезла. Звезды опять заглянули в яму.
— Кто ты таков, чтобы советовать мне не отчаиваться? — спросил Тэмучжин.
ГЛАВА 18
Солнце проходило по небу прямо над головой Тэмучжина. Его сияние было приглушено густым облаком, и пленник мог, не жмурясь, смотреть на оранжевый диск. После холодной ночи тепло, хоть и слабое, всегда радостно. Утром, когда Тэмучжин пришел в себя, первым делом он вытащил ноги из замерзшей грязи, затем стал топать ногами и колотить рукой об руку до тех пор, пока кровь не побежала по жилам. Один уголок ямы он отвел под отхожее место, но нечистоты все равно были прямо под ногами, и к третьему дню вонь в яме стояла невыносимая. Через решетку залетали рои мух, и он убивал время, ловя их
