их истинном свете. Книга прежде всего была нацелена в англичан, чья предвзятость и высокомерие в отношении Америки и американцев возмущали писателя больше всего. Затем он хотел показать, какой должна была бы быть книга об американской действительности, написанная пером непредвзятого интеллигентного европейца. Именно поэтому путешествующий по Америке холостяк, через чье восприятие показывается страна, является бельгийцем. Правда, Купер приставил к нему местного гида, чистокровного американца по фамилии Кадуолладер, ярого патриота, но совершенно неспособного дать серьезный анализ всего увиденного путешественником.
Неудивительно, что новая работа Купера сразу же вызвала поток критических замечаний в. английских журналах. «Нынешняя попытка господина Купера, хорошо известного американского романиста, представить в правильном свете его соотечественников, их манеры и институты, подверглась в этой стране предвзятому осмеянию со стороны некоторых критиков, а со стороны других – незаслуженной брани» – так охарактеризовал создавшееся положение 9 июля 1828 года рецензент лондонского журнала «Колбурнз нью мантсли мэгезин».
Журнал признает, что отношение к Америке и американцам в Англии в то время было резко отрицательным. «Любовь американцев к своей стране рассматривается как преступление, а любовь к свободе где бы то ни было как ужасная ересь… Достоинства Америки отрицаются, факты преднамеренно искажаются, недостатки преувеличиваются… Эти злобные стрелы направлены не против американцев как таковых, а лишь против их свободных и активных институтов».
Критики обвиняли писателя прежде всего в непомерном расхваливании своей страны. Один из рецензентов в этой связи писал: «Неужели он виновен в преступлении, когда утверждает, что женщины его страны так же прекрасны, как и представительницы любой другой нации?» Как мы уже отмечали, описание американской действительности у Купера действительно изрядно приукрашено и идеализировано, однако английские критики не стремились к непредвзятому анализу книги, а пытались уничтожить ее путем высмеивания и передергивания фактов…
Другим грехом писателя считали предвзятость по отношению к Англии. Отвечая на эти обвинения, тот же рецензент «Колбурнз нью мантсли мэгезин» писал: «В двух томах новой книги Купера нет и половины того предубеждения в отношении Англии, которое можно найти в любой статье журнала «Куотерли» в отношении Америки. Господин Купер – человек с воображением и к тому же романист, и он часто употребляет превосходную степень там, где достаточно простого сравнения. Именно в этом его крупнейшая ошибка».
Резкой критике новая работа писателя подверглась в престижной лондонской «Литерари гэзетт». По утверждению ее рецензента «Представления американцев» являлись «весьма видным образцом надутой напыщенности, высокомерного тщеславия и непревзойденного хвастовства». Рецензент выбрал все эпитеты, которыми писатель наградил своих соотечественников, и перечислил их в своей статье. «Читатели должны будут признать, что американцы (мы используем только эпитеты самого писателя) являются наиболее активными, сообразительными, предприимчивыми, мудрыми, непорочными, цивилизованными, либеральными, вежливыми, просвещенными, чистосердечными, умеренными, прекрасными, верными, свободными, целомудренными, благонравными, добродетельными, простыми, сильными, здоровыми, мужественными, великодушными, справедливыми, интеллигентными, благоразумными, доброжелательными, честными, независимыми, храбрыми, внимательными, мыслящими, хорошо воспитанными, возвышенными, благородными, бескорыстными, безупречными, замечательными и все еще совершенствующимися (и это самое большое чудо из всех, если учесть, что они уже настолько подобны сверхчеловеку и самому Господу Богу) людьми, которые когда-либо существовали или будут существовать на Земле. Аркадия также похожа на Америку, как свинарник на дворец; Эльдорадо – всего лишь бедная и жалкая пустыня; да и сам рай – всего лишь огород…»
В заключение автор статьи выражал уверенность, что и в самой Америке «здравый смысл отвергнет это бахвальство и галиматью с большей издевкой и антипатией, чем это можно ожидать в любой другой части света… Подобное отвратительное хвастовство противно каждому читателю, не лишенному вкуса и благоразумия».
В таком же тоне была выдержана и рецензия в широко известном журнале «Эдинбург ревью», полностью перепечатанная в США. Неудивительно, что на родине писателя также не появилось ни одной статьи в его защиту. При этом американцы были задеты той характеристикой, какую писатель дал американской демократии. Купер отмечал, что она создает уравниловку и посредственность, граждане США отличаются порядочностью, приличием, компетентностью, даже интеллигентностью, но ни в коем случае не исключительностью: «Что крестьянин приобретает, то настоящий джентльмен теряет». Купер отметил ту же ограниченность американской демократии, на которую через несколько лет обратит внимание французский социолог и историк Алексис Токвиль в своей широко известной работе «О демократии в Америке». Токвиль писал, что «извращенная склонность» к равенству низводит всех до уровня массы и в конце концов приводит к «равенству в рабстве».
Купер в этот период внимательно следил за серьезными статьями об Америке, появлявшимися на страницах европейских изданий, ж отвечал па многие из них. Показателен в этом смысле следующий случай. Известный экономист и историк, один из основоположников мелкобуржуазной политической экономии Жан Шарль Сисмонди (1773–1842) в 1827 году опубликовал в парижском журнале «Ревью Энциклопедию) статью, в которой, в частности, обращал внимание на взрывоопасную расовую обстановку в США и призывал американские власти к большей расовой терпимости и к подлинному равноправию между расами. Купер посчитал, что Сисмонди излишне драматизирует обстановку, и он ответил ему письмом, которое было опубликовано в очередном номере журнала.
Когда в феврале Купер отправлялся в Лондон, он рассчитывал, что летом он совершит длительное путешествие по маршруту Амстердам – Гамбург – Ганновер – Киль – Копенгаген – Норвегия – Швеция – Санкт-Петербург – Москва – Варшава – Берлин – Париж. Однако его пребывание в Лондоне затянулось. Пришло сообщение о смерти тестя, и, конечно, Купер не мог и помышлять о том, чтобы в этих условиях оставить жену одну на несколько месяцев. К удовольствию жены и детей, Купер отказался от своих планов и взамен решил вместе с семьей провести лето в Швейцарии. Подготовка к путешествию затянулась, и только 20 июля семейство Куперов на дилижансе прибыло в пригород Берна, где они сняли удобную каменную виллу.
Купер к этому времени задумал новый роман из жизни индейцев, однако красоты окружающей виллу природы звали его к путешествию, и вместо романа писатель решает написать путевые заметки о Швейцарии. Уже через несколько дней после приезда Куперы всем семейством отправились в первое путешествие по стране, которое заняло четыре дня. В конце августа они едут в северо-западные кантоны, останавливаются в Цюрихе и Люцерне. В первой половине сентября Купер с гидом отправляется пешком по центральной Швейцарии, за десять дней он проходит более 300 миль. В конце сентября писатель посещает Лозанну и Женеву.
Во время своих путешествий Купер внимательно осматривает развалины, слушает предания и легенды. В один из дней гид обратил внимание писателя на отдаленную скалу. Когда-то на ней стоял замок Роденфлухов. У владельца замка было два сына. Когда владелец умер, старший находился в дальней стране, и замок и земли унаследовал младший. Прошло несколько лет, старший брат вернулся и потребовал свою долю наследства. Младший не захотел делиться наследством, братья схватились в жестокой схватке, и один из них был убит. Но и другой вынужден был бежать из страны, бросив все свое имущество. Он погиб вдали от родных мест в безвестности.
«Слушая эти романтические легенды, – писал в своем дневнике Купер, – всегда следует помнить, что цивилизованность этих старых баронов была ненамного выше цивилизованности вождя племени могауков, да и богатство и власть были примерно такими же… Необходимо немалое доверие и известная доля неведения, чтобы сохранить высокое уважение к так называемым древним фамилиям».
Посещал Купер и исторические места. Надолго запомнилось ему короткое посещение Констанцы, где в 1414 году проходил церковный собор, на который был вызван Ян Гус – национальный герой чешского народа, проповедник, идеолог чешской Реформации. Он надеялся на соборе в открытом споре с церковниками защитить свое учение. За свою жизнь он не опасался, так как имел охранную грамоту императора Сигизмунда I. Но грамота ему не помогла, его заточили в тюрьму, осудили как еретика и сожгли на костре.
