или в бессловесные растения? Вон у нас перед глазами недавние примеры Марокко и Молдавии. При всем сочувствии, а может, и приверженности к ведичеству ты не должен забывать о реках крови, которые уже пролились, а возможно, и еще прольются в ближайшее время.

В кабинете повисло тревожное молчание. В самом деле, нарисованные Монро картины могли озадачить, напугать и ввергнуть в пессимизм кого угодно. Ситуация могла в любой момент выйти из-под контроля, и никакие волхвы, батьки или эскалибуры не смогут остановить враз одичавших от запаха крови людей. Тем более что и сами руководители Белоруссии окажутся в гуще событий.

Именно о последнем моменте напомнил и Бокед:

– Нам до сих пор неизвестно: как конкретно на нас троих воздействует так называемая эпидемия ведичества. Почему-то мое предвидение на эту тему молчит.

– Тем не менее президент и тот же самый Светобор выглядят совершенно вменяемыми людьми, – напомнил Чернов. – И при этом еще умудрились распознать подоплеку странного влияния на остальных и использовать свои знания во благо всего народа. Если бы не устроенный ими спектакль, Белоруссию давно атаковали бы в пешем строю силы НАТО и ООН. Хотя… – Он задумчиво хмыкнул, – Бойцы пешего строя на третьи сутки уже бы встречали подтягивающихся сзади коллег с раскрытыми объятиями и делали бы все для задержки движения. Атам…

– Твои мысли предугадать не сложно, – оборвал Чарли рассуждения товарища. – Но давайте пока отложим нейтральные, так сказать, новости и перейдем к более для нас актуальным. Эскалибур провел ревизию всех последних передвижений военизированных групп и сделал вывод: к Москве стягиваются отряды диверсантов, которым поставлена задача не только уничтожить российского президента и его команду, но и нашего первого союзника Гордоковского. Раньше лидера САР в черных списках не было. Но хуже всего, что половина подтягивающихся убийц нацелена именно на нас, на группу экспертов.

– Естественно! – воскликнул Чернов, подхватываясь на ноги и начиная в волнении расхаживать по кабинету. – Мы у этих «иксов» словно кость в горле!

– И что теперь будем делать? – спросила более практичная в плане выживаемости Лилия Монро.

Знаменитый сыщик постарался беззаботно улыбнуться в ответ:

– Да ничего особенного. Уходим в глухую оборону. Окапываемся. Просматриваем вокруг нас разные прорехи и заполняем их охраной. Помимо этого эскалибур начал интенсивное, насколько ему по силам, уничтожение этих самых групп киллеров, разведчиков и диверсантов на дальних подходах. Глядишь, после его стараний к нам так никто и не доберется.

– Хорошо бы. Но страшней всего не группы, а одиночки. Тем более в таком огромном городе, как Москва. Я и так с первого дня удивлялась, что у нас все идет без сучка и задоринки. А ведь вокруг такие массы людей.

Сергей Николаевич распереживался по другому поводу:

– Мы-то ладно, сейчас под полной защитой. А вот что будет с генералом Рублевым и художником Санрегре? Особенно если они будут долго собираться и раскачиваться? Я и подумать не мог, что обстановка так резко обострится. Надо бы их подстраховать.

Идея показалась правильной, и товарищи задумались над ее реализацией.

Андрей только-только углубился в работу по переводу очередного делового, весьма важного письма на английский, как звонок от калитки тихонечко пиликнул. Громкость устройства уже давно стояла на крайнем минимуме, потому что работающий на своей даче Санрегре настолько вливался в текущую работу, что не хотелось отвлекаться для незапланированных, пусть даже весьма важных или желанных встреч. Робота есть работа! Для того и выбирался на целые недели на дачу, чтобы спокойно сосредоточиться на том деле, в которое в данный момент вкладывал все время, здоровье и душу.

Да и любой посетитель, как правило, долго на звонок не давил. Больше десяти минут никто не выдерживал безответного молчания. Но на этот раз посетитель попался слишком уж настойчивый. Прошло целых двадцать минут, а он все вызванивал да вызванивал.

«Ничего, – усмехнулся мысленно Андрей. – Если такой решительный попался, то, может, ему и повезет. Вот когда закончу это письмо и отправлю, а гость так и будет торчать у калитки, ему наградой будет мой вопрос, по какому адресу его послать. Ха-ха, три раза!»

Где-то минут через пять после этого звонок смолк окончательно. В голове у Андрея мелькнула мимолетная мысль: «Слабак! Закалки у него не хватило! Не наш человек».

Как оказалось, с выводами он поспешил. Человек оказался более чем «наш»! Проигнорировав возможность быть закусанным насмерть огромным догом, который прогуливался по лужайке заднего двора, визитер перелез через довольно высокий, под три метра, забор, подошел к дому и стал ловко подниматься по выступающим торцам бревен. Причем глядящий на все это безобразие дог не подал даже голоса, не то чтобы укусить нежданного гостя за мягкое место. Что уже сразу говорило о двух вещах: настырный посетитель здесь не раз бывал раньше и ему глубоко плевать, обидится ли хозяин дачи на его беспримерную наглость.

В душе художник, а по жизни бизнесмен, Санрегре никогда раньше не вздрагивал от неожиданного шума. Но сейчас, задумавшись над сложным словесным оборотом и зацепившись взглядом за эфес старинной толедской шпаги, стоящей у стола, вообще чуть ли не подпрыгнул в кресле, когда странная тень заслонила окно и послышался деликатный стук в стекло. Хорошо хоть двойные, далеко отстоящие друг от друга рамы смягчили звук. Первым делом Андрей потянулся непроизвольно к шпаге, но потом рассмотрел уцепившегося за подоконник старого приятеля, и его лицо стало расплываться в улыбке:

– Анатоль! Дружище! – Ноги уже сами поднесли его к окну, а руки открывали створки. – Как я рад тебя видеть! Какими судьбами в наши глухие пригороды? И почему таким способом? Что, позвонить не мог?

Запрыгнув в комнату и крепко пожимая протянутую руку, генерал саркастически хмыкнул:

– Позвонить? Там кто-то пожарный рельс у тебя возле калитки умыкнул. А другим способом к тебе не дозвонишься.

– Ах да, – несколько смутился Санрегре, разводя в бессилии руками. – Совсем я тут замотался с работой. Кризис никак не кончится, будь он неладен, да еще и в мире ужас что творится! Присаживайся. – Он указал приятелю на стул, сам уселся напротив. При этом его улыбка исчезла, лицо стало деловым и серьезным. Уж он-то прекрасно понимал, что не станет товарищ, генерал танковых войск, влезать словно мальчишка по стенам бревенчатого дома без особой на то причины. – Что у тебя случилось?

– Спасибо за беспокойство, но у меня все в порядке. Жена и дочки меня только радуют. А остальное регулируется!

Теперь уже художник нахмурился еще больше:

– Ладно, тогда давай рассказывай, что у меня случилось?

– Пока ничего особенного. Вижу, что весь в работе, хотя всегда страшно жалею, что не в творчестве. И мой визит – как раз в тему.

– В тему творчества? – Санрегре с досадой скривился. – Так ты ведь знаешь…

– Я много чего знаю. – Анатолий полез рукой за обшлаг своей легкой курточки, – И ты тоже знаешь, как я не люблю лишних пацифистских криков «Родина в опасности!». Просто если надо, встану и пойду ее защищать. Ачто-бы ты сразу прочувствовал серьезность момента, вот, держи… – Он достал из аккуратного свертка кобуру с пистолетом и две запасные обоймы с патронами. – Взял под расписку на твое имя. Имеем разрешение действовать при спасении своих жизней, не оглядываясь на законы.

– И в самом деле серьезно! – опять нахмурился Андрей. При этом он с деловитым видом проверил оружие, поставил его на предохранитель и быстро притачал кобуру к поясу. – Тогда задаю тебе уже третий, конкретный вопрос: что у нас случилось?

Генерал сжато пересказал все, что следовало сообщить приятелю о предстоящем деле. Ну и в завершение подвел итог:

– Наша задача: как можно быстрей и без потерь добраться до штаб-квартиры партии славян анархистов, где ждут нас эксперты. Они уже растолкуют свою просьбу более детально и доходчиво. Но уже сразу хочу тебя настроить: дело всемирной важности. Ну и вдобавок, как я предвижу, этот заказ должен стать звездным часом в твоей биографии живописца.

Все было сказано и обозначено. Оставалось только собраться и выйти.