– Нам не нужны деньги.
Так не бывает, подумал Трифф. Деньги нужны всем и всегда. А если не деньги, то…
– Я могу свести вас с влиятельными людьми. Очень влиятельными! Многие из них обязаны мне и окажут любую услугу, стоит только попросить.
– Не старайтесь. То, что вы можете предложить, нас не интересует. А вот то, что ни за какие сокровища не согласитесь отдать…
Пряжка снова приблизилась, только теперь не к лицу ювелира, а к груди. Стебли лозы задрожали, словно в лихорадке, а один, самый проворный, скользнул в расстегнутый ворот рубашки и прижался к коже.
Трифф давно уже забыл, что такое страдания первородного тела. Те, кто пускал его внутрь, были послушны и исполнительны, но никогда не становились с демоном единым целым. По большей части это только помогало, разве что было несколько затруднительно испытывать определенные виды удовольствий. А теперь все как будто вернулось обратно: раскаленная спица боли, вонзившаяся в грудь ювелира, казалось, пробралась за границу мира и достала до самой души.
– Что… вы… делаете…
– Забираю то, что на самом деле ценно. Вашу силу без вас самого. Так будет намного удобнее использовать ее, не правда ли?
О подобном Трифф еще ни разу не слышал. А услышал бы, не поверил. Да и сейчас осознавал только одно: ему больно. Смертельно больно.
– Почему… меня?
– Потому что первым попался под руку. Нам нет никакой разницы, чью силу изымать. Здесь вы все на одно лицо, – оскалился крепыш, потряхивая стеклянным сосудом, в котором мерцала странная синеватая жидкость.
Первым попался? Но это еще не значит, что и умирать тоже нужно первым!
– Стойте… Стойте! Подождите!
Высокий сильнее сжал пальцы на пряжке, и лоза замерла. Правда, не отлипая от кожи.
– Хотите еще что-то сказать?
– Вам нужны демоны? И как много?
– Вы знаете. Достаточно пересчитать те вещицы, над которыми вы трудились всю ночь.
– Я могу указать место. Там соберется… много демонов. Даже больше, чем вам нужно!
Незваные гости обменялись вопросительными взглядами.
– Но взамен… Обещайте, что отпустите меня!
Они не спешили отвечать, и ювелир добавил:
– Если упустите этот шанс, второй выпадет только через несколько лет. Подумайте, в одном месте, в одно время… Десятки демонов как на ладони, только подходи и бери!
– Заманчиво, – согласился высокий и кивнул тому, кто держал Триффа.
Хватка мигом исчезла. Оставалась только нить лозы, протянутая из руки высокого к груди ювелира.
– Итак, что это за место?
Когда выбираешься на спасительный островок короткой передышки из моря страха, пьянеешь даже от воздуха. Трифф почувствовал, что ноги подкашиваются, и рухнул бы на пол, если бы бритоголовый вовремя не подставил кресло.
– Танцевальный зал Лотта. Будущим вечером там назначено собрание.
– В разгар праздника? Умно, – оценил крепыш.
– Много демонов вместе… – задумчиво протянул высокий. – Да, это хороший шанс. Но им еще надо суметь воспользоваться.
Он погладил пальцами серебряную филигрань, вглядываясь в извивы лозы, а потом разжал пальцы, но пряжка, вместо того чтобы упасть на пол, как и полагается неодушевленному предмету, рванулась к груди ювелира.
Трифф почувствовал удар и, если бы не сидел, непременно оказался бы сбитым с ног. А следом за ударом пришла боль. Правда, для одержимого она продлилась всего несколько мгновений: оглушенное сознание погасло прежде, чем извлечение эссенции завершилось целиком и полностью.
– Неужели нам улыбнулась удача? – спросил самый молодой из троицы, с сомнением глядя на мертвое тело.
– Его слова надо проверить. Но думаю, он не врал, – сказал высокий.
– Пытаясь спасти свою жизнь, люди часто придумывают небылицы, – заметил крепыш. – Чем демоны хуже?
– Они одиночки. И не слишком-то любят друг друга, иначе давным-давно объединились бы и стали править этим миром. Так нет же, каждый живет сам по себе. Как будто боится, что сородичи что-то у него отнимут.
– Хочешь сказать, ему не было смысла врать?
– Ему не было смысла защищать других. Мы ведь могли ему помочь избавиться разом от кучи соперников.
– Мы и поможем, – ухмыльнулся крепыш. – Только ему тоже придется поработать!
Он выдоил из лозы последнюю каплю мерцающей синевы и плотно заткнул горлышко стеклянного сосуда.
– Достаточно? – спросил высокий.
– Почти. Но для верности нужен хотя бы еще один.
– Будет, – кивнул молодой. – Сам придет, дайте только солнцу взойти.
Я легко просыпаюсь от любого шума, если сам себе приказываю это сделать. Однако большая часть ночи и наступившее следом утро оказались мертвенно-тихими, а потому пробуждение позорно отстало от рассвета. Часа эдак на три.
И даже когда я открыл глаза, то долго лежал, глядя в потолок, пока не сообразил, что солнечные зайчики, танцующие в облачках пыли, появляются, когда солнце уже вовсю карабкается на небосвод. Отрадно было лишь одно: тишина, царящая и в комнатах гостевого дома, и за его пределами, успешно обманула не только меня. Лус сладко посапывала в своей постели, хотя еще вечером демон обещал встать с первыми лучами утренней зари и отправиться на свидание с очередным знакомым из дальнего во всех отношениях прошлого.
На лице девушки, погруженной в сон, ничто не напоминало о странном госте, занявшем место бывшей хозяйки дома из плоти и крови. Наверное, в такие минуты, когда сознание уходит куда-то в сторону от действительности, одержимые становятся почти прежними. А какими становимся мы, обычные люди? Хочется верить, что лучше, чем во время бодрствования.
И все же почему демон так отчаянно ухватился за мысль о Большом собрании своих соотечественников? С одной стороны, конечно, гораздо удобнее рассказать всем и сразу о грозящей опасности, но ведь ему куда важнее, если не врет, убедить упрямцев вернуться, а это можно сделать только двумя способами: напугать или пристыдить. Вариант с насильственным возвращением, то бишь убийством, требует, по меньшей мере, уединения, значит, пока сброшен со счетов.
Так что же из двух оставшихся?
Страх?
Угрызения совести?
Ни первое, ни второе не рождаются в толпе. Даже два человека, глядя друг на друга, поостерегутся давать волю своим чувствам. Целое собрание – тем более. И зачем тогда демону все это нужно? Неужели у него имеется еще какая-то цель, о которой мне не известно?
Скорее всего.
Главное, эта цель может быть любой, в том числе и опасной для обоих миров разом. Он ведь странновато себя ведет, сомневаться не приходится. Заполучил послушное тело и отказывается использовать его покорность. Готов жестоко расправиться с собственными приятелями, и в то же время не
