прихотливо извивающимся тропинкам Парка Шести Патриархов. Парк этот был куском девственного леса, сохраненного причудами градостроителей прямо посреди бестолкового и шумного Нью-Чепеля, и путь через него был поистине тернистым.

Некоторое время они продирались через заросли, не отвлекаясь на пустые разговоры.

— Послушай, — наконец нарушил заполненное дружным сопением молчание Ким. — А что собой представляет этот пацан, из-за которого — по словам Санти — весь сыр-бор разгорелся? Зачем он сдался этим бандитам и куда, вообще говоря, делся?

Стольников остановился, тяжело отдуваясь и прикидывая, какое расстояние еще предстояло преодолеть обоим любителям пеших прогулок. Оно было достаточно велико. Прежде чем выйти в район уютных коттеджей, в рассрочку купленных народом среднего достатка, вроде Тамагочи, им придется основательно попотеть.

— Зачем тебе это? — с досадой спросил Ник, не глядя в глаза Киму. — Тебя что — храмовики наняли спасать свои деньжонки? Не стоящее дело… Если пацан денежки эти действительно свистнул, то теперь их у него уже реквизировал кто-нибудь из здешних лихих людишек. В таком случае жалко малька. За такую сумму могли и пришить вместе с барбосом его… Но скорее всего, — продолжил он, возобновляя спуск по крутой и взятой в плотное окружение колючим кустарником тропке, — денежки уплыли к погромщикам…

— Пардон, — смутился Ким. — Каким образом погромщики могли забрать деньги у Нолана, если…

— Ты про каких погромщиков говоришь? — раздраженно повернулся к нему Тамагочи. — Я тебе не про тех, что на Тик-Таке повеселились… Я про тех, что тем временем Ноланову нору грабанули…

Ким снова смутился и, разведя руками, чуть не сверзился в пересекавший их дорогу ручей.

— Ты мне про это ничего не говорил…

— А ты не спрашивал, господин басурман. Тебя интересовал мордобой на Тик-Так-стрит. Я рассказал все как на духу. Теперь, оказывается, тебя интересуют пропавшие взносы на Храм Единения…

— Не прикидывайся шлангом, Ник! Эти вещи взаимосвязаны… Это же очевидно.

— Отнюдь! — Стольников скроил непроницаемую мину. — Хозяин дома вызвал полицию разобраться в дебоше, который учинили трое неизвестных в квартире, снимаемой уважаемым Ноланом, как раз в то время, когда еще двое бандитов пытались спровадить Скрипача на тот свет в кофейне Санти. Мы явились, как только смогли, и констатировали акт вандализма. По квартире словно прошелся твой дальний родственничек — Мамай… Незваные гости просто перевернули все вверх дном. И дураку ясно, что искали что-то. Но, похоже, ничего особенного не унесли. Если там было что уносить… Что взять со старого холостяка?

Тамагочи утер пот с физиономии. Ким кашлянул, чтобы сдвинуть разговор с мертвой точки.

— Каждая собака в Нижнем городе знает, — продолжал Ник, — что есть только две вещи, ради которых на старика могут покуситься. Его скрипка и казна Храма. Точнее, взносы на его строительство. Но Скрипач не идиот, чтобы хранить такие вещи у себя дома под подушкой. Или даже в сейфе. Тем более что там и сейфа-то никакого нет. Никто не подал заявления в полицию о пропаже казны и тем более скрипки. Но все уверены, что казны больше не увидят. Почему — не объясняет никто. Так что… не все так очевидно, как тебе кажется, Агент. Ведь ты уже снова Агент, правда? Кто-то нанял тебя?

Ким нахмурился.

— Ладно-ладно… — дал задний ход Тамагочи. — Понимаю — профессиональная тайна и все такое…

— Бог с ними, с деньгами и скрипками…

Ким принялся растирать колено, которым неудачно въехал в угол отменно твердого валуна.

— Меня сейчас больше всего интересует сам мальчишка. Почему — не стану распространяться. Сам сказал — «профессиональная тайна и все такое»…

— Знаешь, Агент, — развел руками Тамагочи. — Каждый мальчишка — это целая Вселенная! И с какого боку тебя интересует та Вселенная, которую зовут Орри Нолан?

— Ну, для начала я хотел бы знать, откуда он взялся. Ведь, в конце концов даже если Скрипач — его настоящий отец — чего только на свете не бывает, — то кто его мать?

Тамагочи уныло хрюкнул.

— Ким, ни о каком настоящем отцовстве не может быть и речи! Просто старый колдун в одну ненастную ночь — год назад — принес мальчишку из лесу, худого, как палка, насмерть простуженного, грязного, как тысяча чертенят, и завернутого в какой-то лоскут с рунами и росписью времен Предтеч. Впрочем, насчет рун и росписи скорее всего врут. Но во что-то этот зверек завернут, конечно, был.

— Скрипач не объяснил полиции, где нашел ребенка?

— Может, и объяснил. Но объяснение это до нас, простых смертных, не довели. Скрипач, конечно, великий затворник и, молчальник, но у него порой прорезаются совершенно неожиданные связи в верхах. Он поболтал часок-другой с полицмейстером Нью-Чепеля, при закрытых дверях нанес визит муниципальному голове, и — раз-два — ему выправили разрешение на усыновление малька и другое разрешение — до малька совершеннолетия не начинать в отношении него официального расследования на предмет установления прав наследства и степени вины его истинных родителей. В оставлении без присмотра и так далее…

— Интересно… — задумчиво промычал Ким, карабкаясь (теперь уже наконец вверх) по тропинке, в конце которой замаячили долгожданные силуэты городских зданий. И вдруг высказал дикую догадку:

— А он, часом, не андроид, этот Орри?

Тамагочи уставился на него, как на дурня.

— Андроиды, дорогой, детьми не бывают. Кроме того, его бы сразу засекли, по первому же анализу крови…

— Извини, — вздохнул Ким. — Спорол-с… А вот с усыновлением — тут интересно…

— Очень, — согласился с ним Тамагочи. — Но, как говорится, не нашего ума дело. Что до мальчонки, то, похоже, травмирован он был сильно. Говорят, первое время ни читать, ни писать не умел. Говорил и то еле-еле… Но старик его выходил. Вам видеть малька приходилось? Вы с ним похожи, кстати.

— Мельком… — уклончиво определил характер утреннего знакомства со своим юным нанимателем Ким.

— Ну, тогда знаешь, — беспечно продолжил Тамагочи, — парнишка теперь для своего возраста в общем-то в форме. Хотя и тощий, как щепка. Разумеется, старый хвастун распустил слухи о том, что самолично — за год всего — от нуля выучил малька читать-писать и говорить. Но это брешут. Разумеется, у мальчонки просто память восстановилась. А Скрипач не мешал, да в обиду малька не давал. За что ему на том свете зачтется. Хотя… Я лично считаю, что оно к лучшему было б, если бы в воспитатели ему кого- нибудь попроще определили… И помоложе.

— М-м-м? — озадаченно глянул на него Ким.

— Чересчур шустер парнишка. Куда старому деду за ним углядеть? Вроде как к учебе его пристроил, а в классе его только и видели. Вроде как дома учится. Только это все фигня. Шастает он по всему Нижнему городу, как будто там и родился. А в Нижнем хорошему не научат.

Ник вздохнул и махнул рукой.

— Он такой… Неслух. И язык у него подвешен оказался получше, пожалуй, чем у самого Скрипача. Даром что немым его нашли. Просто удивительно, как он еще ни в одну банду малолеток не залетел. Хотя у нас в отделе малолеток на него сигналов тьма. Но серьезного в общем-то ничего. Нолан его, слава богу, каким-то делом все ж занял — он вроде курьера при нем. По храмовым его делам и вообще…

— А про какое Предсказание говорил Санти? — вспомнил тут Ким. — Ну, что те бандиты упоминали, когда добивались от Скрипача, куда делся мальчишка…

Тамагочи поскреб в затылке.

— А бес его знает… Я в эту муру вникать даже не пробую. У этой компании без конца то Предсказание, то Весть, то фиг его знает что…

Он примолк, отдуваясь.

— Что тебе еще про малька рассказать? Я ж не нянька ему…

Они выбрались наконец из тенистых пределов парка на залитую утренним солнышком парковочную