Московского туда не впускали.

Две недели стоял великий князь под Новгородом, широко распространяя слухи, будто ждет помоги, а на деле выжидал, как идет в городе «великая прека» новгородцев меж собой. В декабре по серебряному первопутку привезли московские люди к Новгороду да к его посадам пушки, и мастер Родольфо Фиоравенти стал бить по городу.

Московская туча метала молоньи, гремели громы, в Новгороде росла безладица. Вящие, богатые люди ковали крамолу, стояли за Казимира-круля, а люди малые да черные— тянули к Москве, на великого князя Московского, пробирались в малый его стан и просили-молили Христом-богом Ивана Васильевича: избавил бы он их от тягот войны и осады, пожаловал бы их, принял под свою московскую руку…

Однако перепуганных людей этих московски люди к себе не пускали.

— Назад! — кричали они из осадных мест. — Ступайте вобрат в город! Ваша вся надежа — сам Иван Васильевич!.. Он к вам придет, он вас оборонит, спасет и пожалует… Вы только ворота ему отворите. Наза-а-ад!

А пушки грохотали, и бил из них Родольфо Фиоравенти крепко — «бе бо искусен зело». По Рождестве вскоре опять распахнулись настежь ворота новгородские, и оттуда в морозном свете зимнего дня показался крестный ход. Шествовал опять сам владыка Феофил, ставленник Борецких; шли попы с крестами, в золотых ризах сверх шуб, шли монахи, посадники, тысяцкие новые и старые, бояре, за ними валил народ. Зазвенели колокола новгородские, пушечный огонь смолк. Новгородцы подошли к ставке князя и с пением стихир опустились на колени, понурив обнаженные буйные вольные свои головы.

Иван Васильевич ехал им встречу на коне, в вишневой шубе, опоясанной кривой саблей, в татарском малахае. Наезжая друг на друга храпящими горячими конями, в облаке пара за ним ехали великокняжьи ближние люди, доверенные в этой тайной экспедиции, засекреченной настолько, что даже на Москве не прознали, куда пошел великий князь. Осадив коня, который дал свечу, Иван Васильевич спешился, снял треух и, подойдя к владыке Феофилу, принял благословенье, поцеловал владычью руку. Осмотрелся затем веселыми глазами и, погладив бороду, в которой уже вился снежок проседи, сказал ясным голосом в тишине мороза.

— Я, государь ваш, мир объявляю вам, всем людям, тем, кто во зле не виноват: не бойтесь ничего! Идемте к святой Софии!

Пройдя с крестным ходом в Новгород, великий князь Московский снова стал перед иконостасом Софийского собора.

А молебен он слушал с суровым лицом и после молебна отправился в дом посадника Ефима Медведева, где и объявил, что становится тут постоем, В тот же день по спискам было схвачено пятьдесят человек новгородцев, начался свирепый розыск.

И оказалось, что в числе готовых передаться Казимиру-крулю был даже и сам владыка Феофил. В простых розвальнях его немедленно повезли на Москву, заточили в Чудов монастырь, церковные драгоценности владыки были увезены тоже в Москву — золото, серебро, жемчуга, самоцветы. В срочном порядке из Новгорода затем было выведено до одной тысячи опасных семей из вящих людей, из бояр новгородских, из богатых купцов и поставлено на московские службы в Низовскую землю — в Нижний Новгород, в Кострому, во Владимир, в Муром, в Переяславль, в Юрьевец, в Ростов Великий. И простых людей из Новгорода тогда было выведено до 7 тысяч семей и поселено в других городах, всюду «на посадах», то есть вне городских стен. А на новгородские города и земли посажены были бояре, дети боярские, а подчас даже и добрые холопы из Москвы.

И еще Иван Васильевич узнал на дознании в Новгороде, что его братья — Андрей Большой да Борис, что не пошли по его зову на помочь, — имели давно уже тайные пересылки с новгородской знатью. Тяжело было слышать это Ивану Васильевичу. Однако он молчал.

В Москву Иван Васильевич вернулся тогда 12 февраля, на день Алексия, митрополита Киевского, всея Руси чудотворца, перед самым заговеньем на великий пост. Столицу свою нашел великий князь в большом смятении.

Народ московский встретил победителя радостно, но в то же время вся Москва говорила, что оба великокняжьих брата — Андрей Большой с Углича да Борис со Ржева — вот-вот встанут войной против брата Ивана. Народ уже бежал из деревень таборами в леса, подальше от больших дорог, где должны были проходить к Москве восставшие рати обоих князей, и оттого многие еще до всякой войны померли с голоду и с холоду. Множество народа нахлынуло тогда в Москву, в ее стенах ища убежища от надвигавшегося бедствия.

В подмосковных городах помнили тогда еще хорошо, что значат проклятые княжьи усобицы. И наконец дошла главная худая весть: ордынский царь Ахмет-де подымается на Москву. Эту новину принесли Ивану Васильевичу два татарских хана, перебежавшие к нему — хан Мердоулат с сыном своим Бердоулатом да его брат хан Айдар.

— Ханы-то эти и прибежали на Москву потому, что они-де не верят хану Ахмату и его победе! Добрая то весть, а не худая! — сказала мужу Софья Фоминишна и коротко усмехнулась: — Вода-то течет не в гору, а под гору!..

Но и в Орде все больше кипел гнев на князя Ивана: в середу, на пятой неделе великого поста, какой-то выбежавший из Орды татарин ножом, как барана, зарезал царевича Бердоулата, ханского сына, мстя за его измену своим. Москва так и ахнула: «Ах, батюшки, до чего же злые!»

Иван Васильевич выдал убийцу отцу погибшего хану Мердоулату, и тот на Москва-реке, на талом по весне уже льду, при собравшемся на обоих берегах народе собственноручно ножом отрезал голову убийце.

Паутина событий плелась все быстрее, все гуще. В ту же весну, 18 апреля, с Москвы пошло посольство: к хану Менгли-Гирею, в Крым, его повел князь Иван Иванович Звенец, толстый, русобородый человек с глазами навыкате, Иван Васильевич прощался с ним в великокняжьем покое, и при последних инструкциях присутствовала Софья Фоминишна.

— И ты, Иван Иванович, сказывай хану Менгли-Гирею так, что-де я ему, царю, челом бью! — говорил Иван Васильевич. — Не упускай и того — зови его царем почаще, — они, татаре, это больно любят. И сказывай ты хану так: велит-де тебе сказать князь великий, что-де он от тебя многие клятвенные грамоты имеет и тебе он клятву-шерть дал тоже. И ты-де мне в тех грамотах писал, что если пойдет Ахмат-царь на меня, великого князя Ивана, тогда ты, царь Менгли-Гирей, сядешь на конь и пойдешь против Ахмата же али царевичей своих пошлешь… И проси ты, Иван Иванович, чтобы он, Мегли-Гирей-царь, мне на то ярлык крепкий дал, что так оно и будет.

— Княже великий! — возразил князь Звенец, поглаживая бороду. — Дело-то ясно — клятву такую Менгли-Гирей давывал и ярлыки писывал. А ежели он вдругорядь писать ярлыки не позволит — чего тогда?

— Правда-то одна, — ответил Иван Васильевич. — Одна она, правда-то, и раньше и теперь… А ты все ж стой на своем, проси ярлыка опришного по той, по передней правде. Чтоб тот новый опришный ярлык старый бы ярлык крепил, И чтобы идти нам с ханом вместе на всех вопчих недругов…

— Иоаннес! — прервала мужа Софья Фоминишна. — Подумай! Скажешь ты прямо, чтобы Менгли- Гирей на Ахмата-царя шел, — он может забояться — силен-де Ахмат-то царь. А ты, супруг мой, так советуй, что если-де он, Менгли-Гирей, схочет, то пусть не на Ахмата-царя идет, а на его Орду, Ахматову, пустую ударит, как оттуда Ахмат-царь на Москву уйдет и силы дома не останется. Пусть-де крымцы Ахматову Орду с тылу зорят да грабят. А и то добро!

Иван Васильевич взглянул на жену, потом на Ивана Ивановича:

— Слыхал, Иван Иванович? А? Крепко слово! И говори еще так: какую-де помочь схочет дать он, Менгли-Гирей, то бы и прописал в своей грамоте… слово в слово. Понял?

Иван Иванович поднял вверх обе свои большие руки и молча качнул головой.

— Иоаннес! — продолжала Софья, крутила она синий перстень на левом безымянном. — Говори так, однако, чтобы и нам не трудно было… Пойдет Ахмат-царь на нас либо нет — пока не видно. Наказывай с того так послу, чтобы нам было можно, ежели нужда будет, и с Ахматом-царем пересылаться вестями. А скажет Менгли-Гирей, что-де тебе, великому князю Московскому, с Ахматом-царем послами не пересылаться бы, ты, княже, должен ему отговаривать: как-де мне послов моих к Ахмату царю не слать? Земля-де моя с его землей на одном поле сходится. Надо было нам и с Менгли-Гиреем в договоренности

Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ИЗБРАННОЕ

0

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату