волновали. Я не принимал всего этого всерьез.

— Таких людей у вас там никто не принимает всерьез, — понимающе кивнул мэтр. — И может быть, это к лучшему. Яша… — задумчиво повторил он.

В его устах это имя звучало как-то на иностранный манер.

— Похоже, что он крутил какой-то роман с Темными, — продолжил Учитель. Или, скорее, — с черными Ходоками (Сами Темные слишком заметны в вашем мире). И мы этот роман проглядели. Только когда твои «крестные» вышли на тебя — совершенно случайно, кстати, — стало ясно, что мы кое-чего не знали о двух Яковах…

— Кстати… — повторил я в духе как-то прихотливо вьющегося русла нашего разговора. — Эти мои «крестные»… Все-таки они — кто? Ваши они или земляне? И как у них обстоит дело с магией?

Учитель улыбнулся чему-то:

— Такие, как Трои и его люди, можно сказать, просто наемники. Я уже упоминал охотников за Знаками. Вот они из таких. Среди них есть и земляне и наши. Там у них, конечно, не те имена, которыми они называют друг друга здесь. Это — посольство Светлого Ордена на Большой Земле. Среди них есть и опытные Ходоки, и решительные оперативники, и высоколобые эрудиты. Ра — бота у них деликатная и специфическая. Но нам есть чем с ними расплачиваться. Магия — штука прибыльная.

Мэтр снова подарил мне одну из своих невеселых улыбок.

— Конечно, они не очень-то нежно обошлись с тобой, но в целом охотники — народ вполне безопасный. Однако есть и другие. Из тех, что нашли дорогу сюда сами… Они появились тут не так давно и зарекомендовали себя так, что от них стараются держаться подальше. Впрочем, пока мы терпим их, а они — нас. Иногда даже помогаем друг другу. Но они потенциально опасны.

— О ком ты, Учитель? — с тревогой переспросил я

— Ты с ними немного пообщался, — снова улыбнулся мэтр. — Там, на плато. Военщина. У них свои цели и задачи. Они пытаются создать здесь что-то вроде плацдарма. Запасной базы, на которой можно накопить оружие, боеприпасы, целую армию… И с этим снова прийти на Землю. Вернуть себе то, чего их лишили за последние десятилетия.

Мэтр снова замер у окна, за которым все никак не кончался сумеречный рассвет. М-да, чтобы переварить такую информацию, требовалось время. Мэтр мне на это выделил несколько минут. Потом он отбарабанил по подоконнику короткую дробь и коротко бросил:

— Были и раньше такие попытки. Но не столь масштабные и последовательные. Похоже, что этих бравых вояк поддерживает кто-то с той стороны. Кто-то очень сильный и влиятельный.

Он резко отвернулся от окна и энергично потер замерзшие, наверно, на утреннем ветру сухие ладони.

— А теперь — ближе к делу! Как ты понимаешь, мы в эту ночь тоже времени зря не теряли. И наш общий знакомый, знаешь ли, ничем себя не обозначил. Никаких попыток установить контакт с Темными он не предпринимал. Это, правда, ни о чем еще не говорит. А вот Баум и Подземная Часовня — это нечто более сложное. Очень закрытая система. Сам в нее не суйся. Каждый твой шаг мы будем дублировать.

— Послушай, Учитель, — встревожено спросил я. — Как я понимаю, вокруг меня будут сшиваться и Темные, и ваши люди. Как мне отличать одних от других?

— Ты просто не заметишь никого из них, — вяло махнул рукой мэтр. — Пока забудь обо всем этом, и займемся твоим непосредственным делом — учебой на мага.

Он решительно глянул мне в глаза и сделал жест «отбрось все». Потом, уже спокойно и ровно, добавил: — Сегодня до обеда у тебя будут обычные занятия со мной. А затем с тобой поговорит довольно интересный человек. Мэтр Лиман. Специалист по рунам Темных. Я тебе говорил о нем… Он счел возможным по дороге завернуть ко мне на недельку-другую в ответ на мое письмо. Хотя эти несколько дней и не сделают из тебя профессионала в этой области, он определит направление, в котором тебе надо будет двигаться, если сможешь изучать эту премудрость самостоятельно.

За окном наконец начал заниматься день.

С мэтром Лиманом мне пришлось общаться не два-три дня, как я предполагал, а немного подольше. Ну, во-первых, потому, что Тереке порядком затянул свой «выход» на таинственного Баума. Потом на это наложились и другие обстоятельства, на которых остановлюсь позже.

Сам мэтр оказался человеком суховатого телосложения, добродушного характера и белесым, словно выцветшая на солнце ткань. В тон своей негустой шевелюры он был облачен в аккуратнейшие одежды, фасон которых наводил на мысли о начале суматошного двадцатого века, а цвет — об известной нам по учебникам биологии бабочке — березовой пяденице, или просто о платяной моли. Вся эта внешняя блеклость вполне компенсировалась его бурным темпераментом и могучим фонтаном эрудиции.

Собственно, знакомство со мной мэтр соизволил начать весьма нетрадиционно — потребовав меня к столу, за которым он вкущал обед. Следом были востребованы для меня тарелка и сопутствующие ей приборы. Этот обед, как мне показалось, продолжался все последующее время моего знакомства с мэтром Лиманом.

В старину, говорят, определенного рода мыслителей называли бродячими или ходячими философами. В самом деле, некоторым лучше думается на ходу, вот они и меряют шагами свои кельи, кабинеты или более обширные пространства, вынашивая мудрые мысли. А вот мэтр Лиман принадлежал к другой категории титанов разума, для которых стимулятором мыслительной деятельности служит работа челюстных мышц. Наверное, таких следует называть жующими философами.

Свои занятия со мной мэтр проводил, не отходя от стола, и отнимали они довольно значительное время. Во всяком случае, до наступления за окном полной темноты, а то и дольше. Впрочем, иногда мэтр поднимался из-за стола, чтобы начертать на висящей тут же доске еще с полдюжины знаков и их сочетаний.

Два качества этой примечательной личности до сих пор поражают меня. Во-первых, мэтр способен был беспрерывно поглощать всевозможную снедь, не прерывая ни гладкого течения своей речи, ни выразительных своих жестов. Во-вторых, интенсивное поглощение ростбифов, паштетов и сопутствующих им гарниров ничуть не сказывалось на комплекции мэтра. Последнее еще было хоть как-то объяснимо: калории расходовались на кипучую активность специалиста по рунам.

Правда, такой же активности требовал он и от своего ученика — единственного и поначалу достаточно растерянного от бурного натиска его эрудиции. Так что для меня все гастрономическое изобилие «обеденных уроков» пропадало втуне. Как только я успевал сунуть в рот кусок пищи, на меня обрушивался очередной заковыристый вопрос, требующий немедленного ответа. Так что в весе я за эти дни не прибавил ни грамма.

Что касается сопутствующих в этих краях принятию пищи возлияний, то тут мэтр Лиман, как и почти все знакомые мне Учителя, был к себе строг. Бокал его перед началом трапезы, конечно, бывал неукоснительно наполнен каким-нибудь из здешних вин, но так до темноты и не опустошался до конца.

Помнится, первым вопросом, который задал мне мэтр, был: «Сколько рун существует в языке Темных и сколько из них ты знаешь?» Я к тому моменту искренне полагал, что различаю и догадываюсь о смысле полудюжины рун.

Что до общего их числа в природе, я готов был признать свое полное неведение в этом вопросе. Последовал мой полный разгром. Правда, для меня не явилось неожиданностью то, что число знаков, которые, за неимением лучшего, называют «рунами», в письменах Темных не определено. Каждый, знакомый с основными принципами языка Темных, мог в случае необходимости «сконструировать» свою, подходящую для выражения его мыслей руну. Более удивительным было то, что о фиксированном смысловом значении этих знаков не могло быть и речи. Все определяли контекст и обстоятельства написания рунного послания и его прочтения.

Впрочем, по мере того как я все больше и больше узнавал нового о цивилизации Темных, тем меньше удивлялся странностям такой детали их бытия, как письменная речь. Те, кто вел с нами игру на выживание, были существами удивительными.

Я, честно говоря, к тому времени уже считал, что я или люди Учителя прокололись на чем-то, что заставило черного Ходока затаиться и не показываться. Мэтр, однако, не проявлял признаков особого