того, что русские первыми вышли в космос», но отметил, что это не повод для того, чтобы «впадать в истерию»[751].

В серии своих выступлений после запуска спутника Эйзенхауэр подчеркивал «важность науки как составной части безопасности страны с расчетом на дальнюю перспективу». Президент говорил, что в Советском Союзе выпускник средней школы имел в своем образовательном багаже 5 лет изучения физики, 4 года – химии, один год – астрономии. Эйзенхауэр подчеркивал, что отнюдь не всем молодым американцам надо быть учеными и инженерами, но увеличение внимания к точным наукам в школе приведет к «росту Америки». Президент настойчиво пропагандировал мысль о том, что нельзя экономить на науке, надо всемерно развивать научный потенциал страны[752].

В США резко, на порядок были увеличены государственные ассигнования на развитие науки, что не замедлило дать свои быстрые положительные результаты.

Убедительное напоминание современным российским «реформаторам», пытающимся экономить на научном потенциале страны.

Когда было объявлено о запуске в СССР второго спутника, члены сенатской комиссии по иностранным делам во главе со своим председателем сенатором Расселом сразу же собрались в Вашингтоне. После совещания в Пентагоне обычно невозмутимый Расселл заявил, что он был «шокирован и терроризирован, узнав, что Советы успешно решили такие важнейшие проблемы, которые пока даже не планируются в Вашингтоне»[753].

Запуск советского спутника показал неэффективность важнейших американских военных мер, направленных против Советского Союза. «Эйзенхауэр создал разведывательную сеть глобального масштаба, окружил Россию ракетами. Но когда в 1957 г. был запущен спутник, его престиж резко упал»[754]. Для Эйзенхауэра запуск спутника в СССР был большой неожиданностью, но он понимал закономерность этого явления, трезво оценивая растущую силу Советского Союза. На это обращал внимание брат президента Милтон[755].

Эйзенхауэр действительно был одним из тех немногих государственных деятелей США, которые понимали, что Соединенные Штаты не всемогущи и им не все дозволено. «Точно так же как Эйзенхауэр был последним президентом США, признававшим за конгрессом право решать вопрос об объявлении войны, он был и последним президентом, признававшим, что даже у Соединенных Штатов ограниченные возможности»[756].

Президент относился к числу тех американских руководителей, которые пытались разобраться в вопросах, далеко не легких для людей, с младенческих лет воспитанных на частнособственнических идеалах.

17 июня 1953 г. Эйзенхауэр, выступая на пресс-конференции, поставил перед журналистами такой вопрос: «В чем причины того, почему мы не в состоянии сегодня познать, что происходит в мире? Кто из вас прочитал «Вопросы ленинизма»? Многие ли из вас серьезно изучали Карла Маркса и исследовали развитие марксистской теории до ее практического применения в наши дни»?

Разумеется президент не получил ответа на свои вопросы. На другой пресс-конференции, 11 ноября 1953 г., может быть, и в чрезмерно назидательной форме, но по существу, бесспорно, правильно, Эйзенхауэр подчеркивал: «Тот, кто не видит, что великая борьба нашего времени имеет идеологический характер… не понимает ничего»[757].

Интерес к коммунизму, разумеется, с учетом тех факторов, речь о которых шла выше, проявился у Дуайта Эйзенхауэра еще до прихода в Белый дом.

Так в августе 1950 г. он писал о том, что американцам необходимо иметь «ясное понимание силы, прочности и конечной цели коммунистов»[758]. Президента бомбардировали письмами, петициями, резолюциями с требованием отказаться от агрессивного внешнеполитического курса, от политики конфронтации с СССР. В одном из таких обращений на имя президента Эйзенхауэра 7 февраля 1953 г. говорилось: «Идея мистера Даллеса об „освобождении“ – опасная политика. Она прямо ведет к третьей мировой войне… Угрозы провоцируют войны, военная мощь сокрушает нации»[759].

Война с применением оружия массового уничтожения была равносильна катастрофе. Балансировать в этих условиях «на грани войны» было не только авантюризмом, но и безумием. Эйзенхауэр, как крупный военный авторитет, понимал это. Он неоднократно заявлял, что нельзя укреплять обороноспособность страны, подрывая ее экономическую основу гонкой вооружений. Президент говорил о «катастрофических последствиях даже успешной мировой войны». Он подчеркивал, что «единственный путь к победе в третьей мировой войне – это ее предотвращение»[760] .

Эйзенхауэр лучше, чем любой другой государственный руководитель мира, понимал, что выиграть термоядерную войну невозможно. В одном из своих докладов он подчеркивал, что, если произойдет всеобщая ядерная война, США потеряют не менее 65 процентов населения. Эйзенхауэра «ужасала» подобная перспектива. Даже если бы Соединенные Штаты одержали «победу», «им пришлось бы откапывать себя из пепла и всё опять начинать заново»[761].

Как крупный военный деятель, Эйзенхауэр прекрасно понимал, что потеря Соединенными Штатами монополии на атомное оружие, создание водородной бомбы в СССР внесли качественные коррективы во внешнеполитическое положение США. Стало очевидно, что третья мировая война с использованием оружия массового уничтожения была бы катастрофой для США и для всего мира.

Подлинно выдающегося государственного деятеля всегда отличает способность прислушиваться к голосу признанных специалистов при принятии решений, имеющих судьбоносное значение для своей страны и для всего мира.

Показательно, что широко известное предложение Эйзенхауэра «Атом для мира», с которым он выступил 8 декабря 1953 г. на Генеральной ассамблее ООН, было выдвинуто им под влиянием известного физика Роберта Оппенгеймера. 27 мая 1953 г. Оппенгеймер выступил на заседании Национального совета безопасности с заявлением о том, что американский народ должен быть информирован о том, что «атомные арсеналы быстро растут и уже включают водородные бомбы и что нет действенного средства против неожиданного атомного удара… Эйзенхауэр согласился, в принципе, с предложением Оппенгеймера»[762].

Именно после выступления этого известного физика на заседании Национального совета безопасности появился план Эйзенхауэра «Атом для мира», который получил столь большой и оправданный позитивный международный резонанс.

Противоборство между социализмом и капитализмом составляло основное содержание всей мировой политики. Эйзенхауэр обоснованно полагал, что это противоборство ни в коем случае не должно перерасти в третью мировую войну, которая неизбежно будет термоядерной, со всеми вытекающими отсюда катастрофическими последствиями.

В борьбе между капитализмом и социализмом Эйзенхауэр делал ставку на то, что социализм взорвет себя изнутри. «Он отверг вопрос об освобождении Восточной Европы как иллюзию, объяснив, в чем наиболее реалистичная надежда Америки… необходимо удерживать занимаемые позиции до тех пор, пока Советы не дадут образование своим людям. Поступая таким образом, они будут сеять семена разрушения злобной силы коммунизма»[763].

И в этом вопросе Эйзенхауэр оказался прав, крушение ОВД и Советского Союза произошло изнутри. Другой, конечно, вопрос, что в процессе этого крушения Соединенные Штаты отнюдь не занимали позицию американского наблюдателя. Ставка на то, что социализм будет взорван изнутри была долговременной стратегией США и не только в период президентства Эйзенхауэра. Однако было необходимо давать ответ на текущие проблемы мировой политики и в первую очередь на проблемы советско-американских отношений.

Эйзенхауэр говорил: «За время моей администрации Соединенные Штаты не потеряли ни одного солдата, ни одного фута территории. Мы сохранили мир»[764]. Добиться этого было нелегко. На президента оказывалось мощное давление с требованием использовать вооруженную силу в различных международных конфликтах. Только в 1954 г. пять раз Национальный совет безопасности, штаб сухопутных вооруженных сил, государственный департамент выступали с настойчивыми рекомендациями осуществить военную интервенцию в Азии. Первый раз в апреле, когда для